Отправлено: 17.05.13 11:27. Заголовок: ода нашей с тобой любви; 02.11.2013 - [ЗАВЕРШЕН]

Isadora Huxley & Alfredo Ludacris
Вечер, улицы Вашингтона, США.

Расставание... и больно....и обидно... но так надо...

 Отправлено: 22.05.13 10:58. Заголовок: внешний вид; моё ма..

внешний вид;

моё мартовское сердце. больше чем сама вселенная. больше самого большого бога. он то и делает, что судит. дождь рисует нам самые верные маршруты на стенах. таких как мы - срифмованных заживо, пожалуй не будет. таем друг у друга в руках. заплакать при тебе стыдно. мир слишком велик для самых простых встреч. безголосые. только в самом глубоком сне в четыре утра мне видно, как дождь гладит ладонями твои волосы. ©

Исадора услышала голос Альфредо лишь с третьего раза, после чего встала и последовала за ним в сторону выхода. Попрощавшись со всеми Хаксли вышла на улицу, и на мгновение приостановилась, вдыхая ночной воздух и поднимая взгляд на тёмное небо. Фредо взял её за руку, и внезапно она почувствовала, что его ладонь очень теплая, когда же её – ледяная. Он что-то сказал про то, что должно быть внутри ей было холодно, но Иззи ничего не ответила, и продолжала шагать по пустым улицам вместе с ним.
Она не планировала этого разговора. Не думала, что до этого дойдет. Она не думала ни о чем, кроме отца и Вайса. Впервые за столько лет Исадора Хаксли не могла сконцентрироваться на чем-то кроме своего отца, которого она то ли потеряла, то ли он её потерял, - уже не ясно. Девушка молча шла рядом с Фредо, и единственное, что она понимала, это то, что она медленно, но очень явно теряла саму себя, терялась в своих собственных чувствах, и тем самым причиняла боль окружающим. В первую очередь Лудакрису, который никак не заслуживал этого.
Вдруг Хаксли остановилась, и Альфредо удивленно обернулся к ней. Она смотрела себе под ноги, и не знала почему не могла сделать шаг. Один единственный шаг вперед и продолжить путь. Отпустив руку Альфредо, Исадора подняла глаза к тёмному небу, после чего закрыла лицо руками и тяжело вздохнула.
-Ничего не получается, Фредо, ты же понимаешь? – голос её такой отчаянный, болезненный, словно ей с трудом дается каждая буква, и это правда. Гораздо легче было бы покинуть Альфредо из-за Эллара, сказать, что она любит другого, но дело было не в этом. Она просто не могла быть сейчас с кем-то, не могла собрать себя по осколкам, и никто ей не мог в этом помочь. Единственный человек, кто мог спасти её, был вне зоны доступа, и вместо него она разговаривала с незнакомцем, что отзывался на имя Вайса.
-Я больше не могу так, не могу, - устало произносит девушка, и наконец-то заставляет себя смотреть на Альфредо, который кажется уже был готов к этому, только не хотел признаваться самому себе в том, что он не смог спасти её, что не смог помочь ей, но не ему сейчас её спасать, и он должен это понять. Исадора тонула. В прямом смысле этого слова. Она была на дне, и больше всего боялась, что утянет за собой того, кого так сильно любит кем так сильно дорожит.
-Знаешь, я ... я просто тону, я задыхаюсь, я не могу так, я не живу, я уже не чувствую себя живой. Я исчезаю. Или может меня уже совсем не осталось, а я пытаюсь доказать самой себе, что я всё ещё на что-то способна, но я не могу... не могу быть с тобой... не могу быть ни с кем... вообще ничего не могу. Я не способна на такие простые вещи, как сон или еда. Я не способна что-либо делать, потому что мой мир, мой маленький, крохотный мир разрушен, и я знаю, что ты хочешь мне помочь, Фредо, я знаю, но ты не можешь. Ты не можешь мне помочь, и мы оба должны признать это! Я не могу утянуть тебя за собой! Я не позволю себе этого потому, что ты достоин самого лучшего, а я... я сейчас не то, что тебе нужно, я для тебя не «лучшее», потому что я почти неживая... еле дышу, и не знаю что будет в будущем, и будет ли оно вообще, если Иден не вернется, я не знаю... я просто не знаю, Фредо, не знаю...
Исадора не плачет, нет, кажется, что у неё не осталось сил на это. Она стоит в шаге от Альфредо и боится его прикосновения, не хочет слышать того, что она слышала уже сто раз. Она устала повторять, что всё очень и очень плохо, что возможно ей никогда не вернуть отца, а значит никогда не спасти саму себя. Она устала повторять это и слышать в ответ, что есть выход, когда его нет. Нет никакого выхода, потому что отца не вернуть, а без него она не умеет жить. Не может жить. Не сможет, нет...

 Отправлено: 24.05.13 09:13. Заголовок: appearance; ты расх..

appearance;

ты расходишься, словно шов — вот, за нитью нить.
ты не можешь себя убить или исцелить,
и на месте ран нарастает черная жесткая чешуя.
кто же ты.
кто я;

С каждым разом встреча с Иззи превращалась во все большую пытку, - осознание приходило не сразу, обычно - через несколько часов, когда исчезала привычная радость от встречи, - когда притуплялось теплое чувство в груди, возникающее только благодаря улыбке Исадоры, которая становилась все тусклее, - когда Фредо переставал закрывать глаза на очевидное; странно, но он даже не чувствовал себя виноватым в том, что поцеловал Пейдж, оставив тогда, после ссоры, Иззи одну у себя дома, - копался в себе, пытаясь найти это чувство вины, эту давно уже ненужную совесть, и совершенно не мог; хотя, возможно, стоило бы рассказать, но Лудакрис легко сопротивлялся этому желанию, начиная все больше ценить мирно проведенное с Исадорой время, - будто чувствовал, что этому скоро придет конец.
Они выходят на улицу, он берет ее за руку, - рука у Иззи прямо-таки ледяная, такая же, как и ее лицо в последнее время - оно будто истончилось, заледенело, заморозилось, перестало реагировать; так же как и Хаксли потихоньку переставала живо реагировать на все то, чему готова была удивляться и радоваться раньше. Они идут молча, и эта прогулка выходит совсем не веселой, несмотря на все истории, которыми развлекал Альфредо свою компанию в клубе несколько часов, - несмотря на присутствие алкоголя в крови, - несмотря на то, что они, черт побери, вместе, и простые вещи вроде хождения со своей девушкой по улице не должны быть такими морально изматывающими.
Не должны быть, но могут, - она вдруг останавливается, отпускает его руку; Фредо смотрит удивленно, но в глубине души уже понимает, что к чему. Закуривает тут же, на автомате, - нужно чем-то занять руки, невозможно слышать все это, невозможно слушать Иззи просто так, - смотрит внимательно, ловит каждое слово, аккуратно касается пальцами ее плеча - не более; кажется, что девушка сейчас дернется от его руки, кажется, что она дрожит - лишь в воображении Альфредо, но это лишь дополняет картину.
- Ты не можешь утянуть меня за собой, и я все еще считаю, что могу помочь тебе - только не замыкайся в себе, Иззи, прошу тебя... - Лудакрис вздыхает; он ожидал этого разговора уже пару недель, и ему становится смешно от того, что вот он стоит - такой кретин. - Я понимаю, к чему ты ведешь, но как я могу, скажи, оставить тебя в таком состоянии? Я же себе не прощу, если сделаю это, - он стряхивает пепел на асфальт, выдыхает в сторону дым и понимает, что это чистая правда, - он на самом деле не знает, как помочь ей чем-либо, кроме своей молчаливой поддержки, - иногда далеко не молчаливой, - но этого недостаточно, и они оба этого не понимают, и почему так больно? - Я люблю тебя, ты знаешь это. Ты так уверена, что одной тебе будет лучше? Что так проще? Ты так хочешь принять за нас двоих это чертово решение?
Второй раз в жизни ему так сложно отпускать человека, - и во второй раз это одна и та же девушка, одна и та же Исадора, влюбленность в которую не желала проходить; Альфредо не хотел слышать ни про Эллара, ни про еще какой-нибудь миллион самых важных причин для их расставания, - вообще-то он знал, что она права.
Знал, но не верил.

 Отправлено: 24.05.13 09:45. Заголовок: маленький принц, нуж..

маленький принц, нужно учиться жить жёстче,
выкачивать содержимое из тощих,
жалких остатков морей.
выплёскивать на мёрзлые улицы.
я обещаю побыть умницей,
если ты поклянёшься
держаться там без меня молодцом.
а мне теперь гладить твоё лицо
на снимках, вылавливать хрипотцу
во всех проносящихся бессовестных поездах.
на свой собственный страх/
смех твоих интонаций,
которым не суждено сломаться.

Дело в ней, и только в ней, в глупой, маленькой девочке, что так и не выросла с той поры, как наблюдала за воздушным змеем, что развивался в небе, искрился на лучах солнца, и казалось, что единственная самая важная проблема, которая может появиться это то, что он может порваться, больше не взлететь в небо, и так остаться, валясь на землю. Сейчас же Исадора смотрела на свою порванную душу, которая валялась где-то, где ей никак не отыскать, не зашить, не вернуть. И дело не в Альфредо, не в Элларе, ни в ком, а лишь в ней. В ней, потому что она не может найти свою порванную душу, как не могут найти порванный воздушный змей, что зацепился за ветки деревьев, и никак не может поддаться движению руку. Возможно, она всегда была слабой. Возможно, и сейчас стоило ей посильнее дернуть за ниточку, как она бы вернула себе клочья своей души, а потом бы и сшила что-то. Новое. Другое. Но живое. Но Исадора оказалась слабой потому, что единственная и самая важная сила, которая когда-либо была у неё, просто испарилась, и она стояла в полном мраке, не видя даже лучика света, который бы вывел её оттуда. Она стояла, пыталась пальцами отыскать ту ниточку, хотя бы форточку, дабы впустить в комнату свет, но дело в том, что даже за пределами комнаты не было света, и открывая окно, она понимала, что ничего не изменится.
Она не могла позволить ему утонуть вместе с ней. Потому что любила. Любила слишком сильно, и возможно больше остальных, больше себя самой, больше самого Идена. Альфредо был для неё тем светом, который должен был спасать даже в самые тёмные времена, но сейчас он не должен был её спасать, так как Иззи была уверена в том, что её уже не спасти. И пусть, он один, кроме Идена, может помочь ей, то он не заслуживает этого. Не таким образом, нет. Он не должен вытаскивать её из воды, когда она тонет, сама того желая. Исадора уже понимала, что она не хочет быть спасенной, поэтому не могла, просто не могла...
-Если кто-то и смог бы меня спасти, то только ты, - с какой-то особой тоской говорит она, и чуть улыбается уголками губ, уставившись на свои холодные пальцы, что минуту тому назад были в руках Лудакриса. –Но сейчас то самое время, когда мне нельзя помочь, Фредо. Может я не должна тебе этого говорить, но... я так сильно люблю тебя, я так сильно хочу чтоб ты был счастливым, но это счастье тебя не ждет со мной. Я это знаю потому, что я... я сломанная девочка, которая не может отыскать свою душу, которая осталась в детских воспоминаниях, которые исчезают, расплываются, и я... –Исадора поднимает глаза на молодого человека, - ты должен меня оставить. Я прошу тебя об этом. Ради себя, ради меня. Ты должен отвернуться от меня и жить своей жизнью. Ты должен смотреть вперед, должен быть счастливым. Ты говоришь, что ты не простишь себе если оставишь меня в таком состоянии, но я не прощу себе если ты не оставишь меня. Меня сейчас не спасти, Фредо, никому, кроме Идена... ты это знаешь, прекрасно знаешь, хотя... я даже не уверена в том, что если он вернется, то я буду спасена потому, что всё слишком сломано, Фредо. – Она грустно улыбается, - Я сломана, разорвана на клочья, разбита. Меня не осталось. Ни для тебя, ни для кого-то ещё, Фредо. Я не позволю тебе смотреть на меня такую, так как я не хочу чтоб ты запоминал меня такой... я хочу чтоб ты помнил ту девочку, что улыбалась и смеялась рядом с тобой, утыкалась лицом в грудь, обнимая, греясь о тебя... я хочу чтоб ты запомнил меня той, а не такой, какая я сейчас. Я не хочу чтоб ты возненавидел меня. Я хочу чтоб ты сохранил ту любовь, которая всё ещё осталась в тебе. А ты возненавидишь меня потому, что я... – Исадора запускает пальцы в волосы, руки отчаянно дрожат. – Меня почти уже нет, Фредо. И ты знаешь, что я не то, что тебе нужно. Что ты заслуживаешь. Я не то... Фредо...

 Отправлено: 25.05.13 04:01. Заголовок: мир потихоньку рушит..

мир потихоньку рушится.
времени - десятый час.
ты говоришь - я ошиблась:
все рухнуло уже до нас;

Я не верю тебе, Иззи, я делаю вид, я пытаюсь, я стараюсь - правда, - но я не могу поверить в эти твои слова; мне бы хотелось, чтобы я мог быть единственным, кто знает, как спасти тебя, хотя бы в теории, - но на самом деле я такой же, каким был всегда, я не умею вытаскивать из бездны специально; у меня это либо получается само собой, либо не получается вовсе, - и как бы хотелось, чтобы ты не относилась ко второму случаю, как бы хотелось, Иззи, но мы оба все прекрасно понимаем.
От этого не легче.
Я не могу слушать тебя, Иззи, мне так больно тебя слушать, - был бы маленьким мальчиком, зажал бы уши, помотал бы головой, начал бы напевать что-то слишком громко, чтобы расслышать что-то еще; ты все говоришь и говоришь, а твои слова - они, знаешь, как иглы, вонзаются куда-то под кожу, и так просто не вытащишь, - остановись, пожалуйста, просто остановись, не нужно всего этого, не нужно этого говорить, почему ты вообще веришь в это, солнце, почему ты вообще считаешь все это правдой? Почему ты так рано посчитала себя обреченной, почему так настойчиво убеждаешь себя в том, что выхода нет? Перестань, скажи себе "стоп", хватит думать, хватит себя накручивать, - я уже чуть ли не месяц пытаюсь заставить тебя улыбаться, но ключевое слово тут "заставить", и твоя улыбка так же искренна и честна, как мои отличные оценки в университете, - однако ты могла бы побороть все это, я верю в тебя, я так чертовски бессилен перед этой верой; также бессилен и перед тем монологом, которому позволяю прозвучать, пока молча докуриваю сигарету; знаешь, Иззи, я уверен, что есть в этом мире слова, которые заставили бы тебя передумать, - правда в том, что я не могу их найти.
- Да черт возьми, - резко нарушает наступившую слишком неожиданно тишину Фредо, наступая подошвой на окурок; он смотрит на Исадору, и вот уже в который раз невыносимо видеть ее такой, видеть ее глаза, из которых уже выплаканы все слезы, видеть дрожащие руки, видеть грусть на лице, - и понимать, что не тебе с этим бороться, и знать о необходимости смириться с этим. - Я все понимаю, я слышу тебя - прекрасно слышу, но, Иззи, ты себя слышишь? - он еле выдавливает нервную усмешку; нервный также и тон. - Ты произносишь речь, которая похожа на диктовку предсмертной записки, и ожидаешь, что я сейчас развернусь и пойду по своим делам? Ты таким меня считаешь? А я все еще верю в то, что тебе стоит перестать называть себя сломанной, испортившейся, разбитой - Иззи, пожалуйста, я умоляю тебя, - он умолял кого-то так редко, что почти забыл, как звучит это слово из собственных уст без оттенка насмешки, - очень прошу, ты накручиваешь себя уже который день - в твоих силах перестать это делать, я знаю, что ты можешь. Я не могу оставить тебя - что с тобой тогда станет?
Все это слишком, Иззи, - слишком непросто, слишком страшно, слишком больно, - я просто не вынесу, если тебе станет еще хуже.
Неужели, если я уйду, тебя это устроит больше?

 Отправлено: 15.06.13 22:18. Заголовок: Сколько ждать и цепл..

Сколько ждать и цепляться за вечное "может",
У меня наверно уже под кожей
Соль всех запятых, ни единой точки.

Может это и есть предсмертная речь? Письмо, что она не напишет, перед тем как провести лезвием по венам, и погрузиться в горячую воду в ванной? На данный момент возможно всё, так как нет прежней Исадоры Хаксли. Нет той, которая всегда находила выход из любой ситуации. Не умела раскисать. Плакала, долго, всхлипывая, рыдала, но потом улыбалась, сама шила себе собственные раны, нитями радостных воспоминаний о детстве, о тех людях, что окружали её, но... но сейчас ничего не было.
Пустота. Чистый листок бумаги, на котором ничего не написали. Который пылился за все эти годы. А может и написали, только вот ручка оказалась с сюрпризом, и всё написанное исчезло спустя столько лет. Исадора словно упорно смотрела на неё но не могла вычитать даже собственное имя, и уже путала воспоминания. Сколько правды было в них? Сколько лжи? Сколько её самой? Она не знала, и не хотела впутывать в это Альфредо хотя бы потому, что очень сильно им дорожила и знала, Иззи прекрасно знала, что спасения нет. В ту самую секунду она была уверена, что если идти то только назад, в бездну, и не хотела чтоб её спасали, так как по её мнению некого было спасать.
-Я прекрасно слышу себя, Фредо, - глухим голосом отвечает она, и опускает усталые веки, - слышу то, что говорю, и знаешь... как бы ужасно это не звучало, это правда, сейчас, в эту минуту, это правда. Ты не хочешь принимать её, но сказать честно, я не позволю тебе принимать решение, которое должна принять я, и только я. – Девушка тяжело вздыхает, и несколько мгновений смотрит на такие любимые черты лица Фредо, - Знаешь, я ведь правда люблю тебя. И так благодарна тебе... но думаю о том, что мы встретились в неподходящее время, и в неподходящее место. Еслиб мы могли встретиться спустя пару лет, в каком-нибудь кафе, и заговорили друг с другом как двое незнакомцев, то может всё было бы иначе... может в другой жизни так и будет, и я не буду сломанной куклой, которая причиняет всем боль, кто любит её. – В глазах Исадоры блестели слезы, но на её губах играла слабая улыбка.
-Со мной? – переспрашивает она. – Я не знаю, но и ты не знаешь. И что самое главное – ты не можешь мне сейчас помочь. Фредо, умоляю тебя, сейчас мне нужно чтоб ты отвернулся от меня и ушел. Ушел жить своей жизнью, и никогда не оборачивался, слышишь? Не спрашивай почему, и не спорь со мной. Просто... своими попытками помочь мне, ты делаешь только хуже, так как не ты причина моего состояния... тебе не исправить то, что разбил другой человек, как бы сильно ты не старался. Я не могу принимать от тебя такую жертву... я тону, и не хочу чтоб ты тонул вместе со мной. Ты говоришь, что научишься плавать, но нет... это не предсмертные слова, это мольба жить своей жизнью, и не накручивать себя вокруг меня... я не хочу становиться твоим адом, Фредо...
Она была готова расплакаться от беспомощности, но сил не было. Исадора еле стояла на ногах, и очень сильно хотела поскорее закончить этот разговор, так как она больше не могла слушать слова Альфредо, не могла спорить с ним и доказывать ему обратное. Она не собиралась убивать себя, нет, но видела, что совершенно теряет себя, и не хотела чтоб вместе с ней потерялся и Альфредо. Она не могла позволить это ему.

 Отправлено: 18.06.13 06:59. Заголовок: почему у меня никогд..

почему у меня никогда не хватает слов,
а те, что остались, жалят виски иглой,
но немного значат

- Да, не хочу. Я не собираюсь принимать твою правду, и именно потому, что люблю тебя, - очередное признание тусклой горечью срывается с губ; в то, что сама Иззи любит его, уже некоторое время верилось с трудом, - нет, пусть любит, но все не то, все не так, все должно было быть иначе, - который день Фредо корил себя за то, что позволил этим чувствам развиваться все те дни с их повторной весенней встречи; как ни прискорбно, но Сайкс была слишком во многом права; а как, спрашивается, любил он сам? Сейчас это чувство ощущалось Лудакрисом как что-то больное, что-то, что хорошо было бы отпустить и, главное, ни в коем случае не думать, - но даже чисто по-человечески он не мог смириться с тем, что уверенно говорила Исадора, так легко.
- Господи, Иззи... - он хватается за голову настолько бессознательно, что, когда опускает руки, делает это очень медленно, недоверчиво, - вот от чего он убегал когда-то, вот каких привязанностей не хотел, вот чего подсознательно ожидал, - и теперь все опасения Фредо возвращались к нему в какой-то извращенной, обостренной форме; мозг воспринимал слова девушки адекватно, может, с чем-то Лудакрис бы даже согласился, - а сердце просто ныло, так непривычно для весельчака Альфредо ныло, что, не будь они на улице, он бы уже метался туда-сюда по комнате, не понимая, что ему делать; но они стояли здесь, как вкопанные, под редкими недоуменными взглядами случайных прохожих, и Фредо будто прирос к своему месту.
- Я не смогу этого сделать, - резко бросает парень, внимательно изучая Хаксли, блуждая взглядом по ее фигуре, по лицу, как в последний раз, - только в глаза никак не может заставить себя смотреть, будто специально избегая прямого контакта. - Ты слишком быстро признаёшь себя утонувшей. Потерянной. Способной затащить меня в ад. Иззи, то, что ты так говоришь, то, что ты это озвучиваешь, не значит, что надежда для тебя потеряна, какого черта ты ставишь на себе и на всем происходящем крест так быстро? - точка в их отношениях была еще половиной беды; но Исадора подводила к этой точке и себя саму, - а Фредо не хватало банальной жизненной мудрости, чтобы это исправить, чтобы хоть как-то на нее повлиять.
- Если это в твоих силах - уходи. Уходи сама, - отрывистые фразы произносятся вслух быстрее, чем Фредо успевает их обдумать, - но тут и думать уже не над чем. - И никогда не оборачивайся.
Все катилось к чертям.

 Отправлено: 28.06.13 08:52. Заголовок: Сделай хоть что-нибу..

Сделай хоть что-нибудь, чтоб в одиночку не умереть.

Хочется плакать. Как в детстве. Навзрыд. Уткнувшись в любимого Майло носом, и забившись в угол, повторяя про себя тихим голосом, что всё будет в порядке. Но ничего не в порядке, сейчас ничего не в порядке, и Иззи это чувствует всем своим телом, всей кровью, которая так похожа на воду. Ей бы хотелось не причинять боль другим. Тем, кто так важен ей. Не ранить любимых ей людей, которые всё же остались в этом мире, но она уже не справляется, ящик Пандоры открыт, только на дне не осталось никакой надписи «надежда», совсем никакой. То ли её там вообще не было, то ли она совсем исчезла. И как бы ей хотелось сейчас уткнуться носом в шею Альфредо и убедить себя в том, что всё будет хорошо, поверить его словам, но она не может, так как она вернулась в то состояние, которое было «до него». До тех смешных фраз, которых он ей говорил, до песен до утра, и прогулок по ночному городу. Она вернулась в то состояние, когда была маленькой, беззащитной девочкой, у которой был лишь отец. Отец, когда всегда придет на помощь. Всегда спасет тебя. Всегда будет рядом. Всегда... а теперь его не было, и не было ни малейшей надежды на спасение, так как надежды на дне ящика Пандоры, так и не оказалось, увы.
-Потому что я люблю тебя, - Исадора вяло улыбается и пожимает плечами. Как бы абсурдно это не звучало, она и правда его любит, и да, именно по этой причине она не может оставаться с ним, не может видеть его несчастным только потому, что сама не справляется с собой, а Фредо не позволяет спасти себя. Она не может позволить ему утонуть вместе с ней, так как слишком любит, слишком дорожит, и зная его сложную жизнь, Иззи уверена в том, что он заслуживает самого лучшего, поэтому готова вынести приговор самой себе. Разорвать последнюю ниточку. Разорвать всё, что было «до», да и что было «до»? Хаксли уже путается во временах, в воспоминаниях, и на подсознательном уровне понимает, что ей нужна помощь. Возможно помощь психиатра, который не справится потому, что нельзя справится с тем, что не излечить. Если уж Исадора больна, то больна тем, что отсутствует Иден, и никто, даже психиатр, не сможет вернуть его ей, да и если вернет... что тогда будет? Вернется ли всё на свои места?
Девушка закрывает лицо руками, утыкаясь в ладони и плачет, почти рыдает, но не двигается с места, и Фредо не дает прикоснуться к ней. Он прав, если уж кто-то должен принимать решения, то лишь она поэтому сейчас ей нужно быть сильной. Не ради себя, а ради него, ради той любви, которой она любит его. Ей нужно пересилить себя и уйти. Раз и навсегда.
-Прости меня, Фредо... – она хочет к нему прикоснуться, но знает, что стоит ей поцеловать его, или просто дотронуться до него, как она не сможет этого сделать, поэтому Исадора делает пару шагов назад. Со слезами на щеках она смотрит на Альфредо, и пытается запомнить каждую черточку его лица, хотя и уверена, что никогда не сможет забыть ни один миллиметр его тела, ни одно слово, сказанное им, ничего. Она снова пятится и смотрит на него. – Не вини меня, и не запоминай такой, ладно? – почему-то просит она его, после чего срывается с места и со всех сил убегает куда-то очень далеко.
Она не оборачивается, не должна, и не оборачивается.

 Отправлено: 01.07.13 02:54. Заголовок: открываешь ребра и ж..

открываешь ребра и ждешь, и ждешь,
не пытаясь плакаться и скулить,
пока тот, за которого на войну,
решит, куда будет бить

Потому, что я люблю тебя.
Они оба говорят эту фразу, - оба кидаются словами, одинаково убеждая друг друга в собственной правде, нет, в правдах, слишком разных правдах; я люблю тебя, - и кажется, если скажешь это, то любимый человек сразу поймет тебя, сразу примет твою точку зрения, сразу простит тебя, ведь ты его любишь, а это все меняет - по умолчанию.
Ты любишь его, он - тебя.
Потому что люблю тебя.
Да нет, понял Фредо, все продолжая смотреть на Иззи, - они теперь оба смотрели друг на друга, пялились так, будто в каждом был какой-то огромный изъян, а изъян ведь был, и не один, - все старался запомнить ее, все старался понять, как же так произошло, как же он смог проглядеть, допустить такое? Она плачет - плачет ли? - и Лудакрису слишком сильно хочется к ней прикоснуться, но нельзя, - впервые в жизни парень всерьез запрещает себе прикасаться к девушке, настойчиво самого себя отговаривает, понимая, что так будет хуже; сначала-то все будет хорошо, да Фредо сейчас только и мечтал о том, чтобы схватить Хаксли в охапку, зарыться носом в ее волосы и целовать в макушку, - но через пять минут все вернется на круги своя. Вот и стояли так, смотрели друг на друга, давили эмоции, - стояли то ли минуту, то ли час, то ли сутки, то ли вечность; Фредо не понял. А где-то там в районе сердца у него что-то трескалось и билось с громким, назойливым, противным звоном, - господи, да он же влюбился и впрямь, и чувствовал себя сейчас таким слабаком, мало того, что пришел в итоге к тому, от чего убегал, так еще и сам запутался, и любимую девушку вытащить из ее личной путаницы никак не может, - и что теперь делать, что-черт-подери-теперь-делать?
- И ты прости, - он буквально давится словами; закуривает, понимая чуть позже, что руки дрожат, и прикурить получается только с пятого раза; хочет еще что-то сказать, но это что-то застревает в горле комом, - и все это время Альфредо, не отрываясь, смотрит на Иззи во все глаза, теперь уже ловит ее взгляд, все смотрит, пока она не отворачивается; она бежит, она скрывается за углом, несется со всех ног, и сказала что-то про то, что не нужно запоминать ее такой, - глупости, Лудакрис запомнил ее всю, но сегодняшний вечер - в том числе, она бы простила его за это. Она бежит, а Фредо вообще, похоже, разучился двигаться, лишь механически вдыхает и выдыхает дым, крепко зажав во рту сигарету.
Мимо идут люди, проносятся машины, вокруг горят огни ночного города, кипит вашингтонская вторая жизнь, та, что после работы; все это идет, едет, плывет, бежит, работает мимо, проносится, совершенно не задевая Фредо; он, кажется, застыл, остановился во времени, замер, заморозился просто, и никогда теперь с этого места не сойдет, - сигарету никогда не докурит, - а Иззи все также будет убегать целую чертову вечность.
Но, конечно, рано или поздно он докуривает, потом докуривает следующую; а потом медленно, очень медленно идет домой, - отправляет Эймону короткую смс о расставании, не вдаваясь в подробности, - выключает телефон и выбирается на крышу многоэтажки, не в силах заснуть. У Лудакриса потом нет проблем с тем, чтобы улыбнуться, или танцевать в клубе, или общаться с друзьями, или устраивать свидания для Пейдж, - но вот только спать у него нормально еще долго не получается.
Потому что я люблю тебя.
Какая чушь.