Отправлено: 11.05.13 22:28. Заголовок: скоро будет солнечно; 02.09.2013 - [ОСТАНОВЛЕН]

понять, обмануться, окликнуть по имени:
а ты меня...
помнишь? как скорая помощь,
в беспамятном веке запомни одно лишь -
"а ты меня помнишь?"

who: Craig Hollins & Jaromira Yaxley;
where: небольшая кофейня в центре Вашингтона;
summary: о том, как десять лет спустя сталкиваешься с прошлым с разбегу, не имея возможности даже вздохнуть, - и о том, что старые друзья всегда где-то рядом;

 Отправлено: 11.05.13 23:14. Заголовок: такая хорошая погода..

appearance;

такая хорошая погода! не знаю, то ли выпить чаю, то ли повеситься;

Мозг Крейга Холлинса был полностью, без остатка, безжалостно съеден.
О, его обожаемая начальница будто специально старалась сделать день своего помощника еще хуже, - сначала попыталась использовать его в качестве "подай-принеси", чем Крейг не занимался уже несколько лет; потом добавила к необходимости позвонить паре человек по поводу вечеринки, проводившейся телеканалом, еще тысячу "неотложных" звонков, - после чего за оставшийся день успела затерроризировать парня своими командными воплями и рассуждениями, что еще Холлинс делает не так; и ладно бы у этих криков был хоть какой-нибудь повод, - но практически идеальный работник Крейг Холлинс был в очередной раз оскорблен до глубины души. Прибавить к этому еще и утро, когда тост Крейга в прямом смысле упал маслом вниз, а кофе пролился на свежевыстиранный кардиган; неприятный звонок матери, которая настойчиво приглашала его в гости в родительский дом, будто не понимая, что сын уже отдалился от них настолько, насколько вообще возможно, - и перехватывающий трубку отец, его сухой тон и неприязнь в голосе; а еще неизвестно, когда они в очередной раз увидятся с Пандорой, у которой сегодня почему-то был выключен телефон; в сумме выходило, что второму сентября следовало бы заканчиваться побыстрее и не портить окончательно и так уже ушедшее в глубокий минус настроение Крейга.
Зато в кофейне неподалеку от работы пахло выпечкой, - пахло так вкусно, что, даже если бы Холлинс изначально не собирался зайти, его бы все равно туда будто приманило; как ни странно, посетителей было совсем мало, и официантка подошла почти молниеносно.
- Средний фильтр-кофе и шоколадный торт, пожалуйста, - только никому не говорите, - Крейг Холлинс был тем еще сладкоежкой; хотя какой уж секрет, когда слава о его маффинах ходила по всему телеканалу благодаря восторженным воплям Артура?
Здесь было хорошо, тихо и уютно, как и всегда, - а на улице было еще светло, и через огромные окна хорошо было видно, как абсолютно каждый прохожий куда-то торопится; Крейг, впервые за день, смог наконец расслабиться и торопиться никуда не собирался. От нечего делать, в ожидании заказа он рассматривал людей в кофейне, - бариста, который, о черт, подмигнул Крейгу, встретившись с ним взглядом, - тихонько переругивающуюся парочку в углу, - увлеченного газетой и большой чашкой кофе мужчину, - симпатичную темноволосую девушку, сидевшую в противоположной стороне помещения боком к Холлинсу.
Так, стоп.
Нет.
Пожалуйста, нет.
Паника настигла молодого человека так внезапно, что он не знал, куда себя деть; уходить сейчас было бы глупо, да и не мальчик он маленький, чтобы подрываться и сбегать из хорошей кофейни лишь потому, что он увидел девушку, уж слишком похожую на Яру, - да нет, идиот, тут же обругал себя Крейг, она не просто похожа, это и есть Яра, и лучше бы ей тебя не видеть.
А может, все-таки, не она?
Холлинс слегка развернулся так, чтобы смотреть в другую сторону от девушки, и оперся локтем на стол, прикрывая ладонью лицо; оставалось лишь надеяться, что она его не видела, потому что Крейгу очень не хотелось сталкиваться с тем, от чего ушел, не прощаясь, десяток лет назад, - а если бывшая лучшая подруга с тех пор не изменилась, то парню грозило медленное убийство прямо на этом самом месте.
Нет, день все-таки мог продолжиться еще хуже, - но где-то в глубине души Крейг был отчаянно рад видеть девушку, похожую на Яромиру Яксли.

 Отправлено: 12.05.13 01:16. Заголовок: #1

Скрытый текст

внешний вид;

С каждым приходом осени жизнь безжалостно встает с ног на голову, заставляя в кратчайшие сроки подстраиваться под новые обстоятельства, будь то неожиданная замена куратора, несколько новых подработок, в очередной раз разладившаяся личная жизнь или просто сволочной голубь, пролетавший в неурочный час именно над тобой. В сентябре вся летняя леность, расслабленность, тягучесть отходит на второй план, пока просто не исчезает с той же скоростью, с коей короткие шорты и майки меняются на джинсы и куртки, - люди всего лишь подстраиваются под времена года, - ничего большего.
- Да-да, я просто не успеваю, вот ведь черт лохматый,... нет-нет, это я не вам, честное слово,... да провались ты, козел с выменем, нет, это тоже не вам, мистер Дуглас, мистер Дуглас... о, вот теперь ты точно и хрен плешивый, и нет, не козел, настоящая коза! - Как не трудно догадаться, последняя реплика досталась уже гудкам в телефонной трубке, так как вышеупомянутый мистер Дуглас просто не соизволил дослушать до конца, а Яромира Яксли только что лишилась потенциальной работы. Впрочем, учитывая то, что именно в этот момент она перебегала одну из самых широких улиц города, лавируя между машинами и начисто игнорируя светофор, её это не сильно расстроило, - просто в памяти появилась заметка при первой же возможности подать документы на работу к вечному конкуренту этого мерзкого старикана, - исключительно закона всемирного равновесия ради.
Оказавшись наконец, на другой стороне, девушка громогласно выдохнула, и, упершись рукой о стену ближайшего магазина, приподняла левую ногу, что бы растереть зудящую от длительной пробежки щиколотку.
Торопиться, в общем-то, уже было совершенно некуда.
А ноющая нога явно вещала о том, что к прогулкам она не настроена, вот вообще, и было бы здорово, если бы её хозяйка соизволила хоть куда-нибудь прислонить свою неугомонную пятую точку и тем самым облегчить ей жизнь. В общем-то, - сказано-сделано, - девушка начала озираться в поисках чего-нибудь, хоть отдаленно напоминающего кафе, на худой конец сошел бы и сквер со скамейкой, но последнее было вариантом на самый крайний случай, так как девяносто девять процентов из ста, что там окажутся праздные мамаши с отпрысками, которые превратят любой перерыв в ад на земле. Как раз в этот момент барышня взглядом наткнулась на вывеску, а через несколько минут и вовсе оказалась внутри помещения, первым делом заказав кофе, непременно со сливками, после чего позволила себе блаженно расплыться в улыбке.
До тех пор пока краем глаза не уловила знакомый силуэт, хотя, Боже, что там знакомого, когда прошло уже столько лет, - скорее уж зрение подводит, или просто разум подшучивает, - иначе это не объяснить; хотя, наверное, если вы живете в одном городе, есть шанс, то однажды вы опять встретитесь. Она сомневается, - для Яромиры Яксли это совершенно несвойственное состояние, - она даже комкает салфетку пальцами, пока решительно не встает со стула, и, прихватив сумку и чашку с кофе, направляясь в сторону одного из столиков.
- Здесь не занято. - Это не звучит вопросом, скорее уж ответом на него, но девушка поражается, насколько сиплым разом становится голос, словно дыхание перехватило, а воздух - очень нужен; почти так же, как ответы. Именно поэтому она садится напротив, сцепляя пальцы перед собой, положив их на стол, и внимательно смотрит на мальчишку, рядом с которым прошло почти все детство, на мальчишку, который был ей лучшим другом и неотъемлемой частью жизни, а потом самоудалился из всех файлов, - а она его даже ненавидеть не может. - У тебя такой вид, словно ты призрака увидел. - Она пытается усмехнуться, но выходит отвратительно. Наверное, стоило бы удивленно прижать ладони к лицу, воскликнуть что-то вроде «Холлинс, это ты, правда ты?!», а потом кинуться с объятиями. Но она просто сидит и молчит.
То ли потому что он уже чужой, и с ним не о чем говорить.
То ли потому, что все еще лучший друг, и тут просто не нужны слова.
Дура ты, девочка, дура.

 Отправлено: 12.05.13 01:47. Заголовок: Хочется убежать. Убе..

Хочется убежать.
Убежать, - сорваться с места и помчаться, не разбирая дороги, обратно на студию шестого канала, домой, в парк, в бар, на любимую крышу Панды, - куда угодно, лишь бы не испытывать того невыносимого стыда, который охватил Крейга в тот момент, когда девушка направилась прямо к нему; и кто поймет, где берет начало этот всеобъемлющий стыд, от которого только чудом удается не краснеть, - может, от того, что он оставил Яромиру Яксли позади так же легко, как прежнюю школу, прежних приятелей, прежнюю жизнь, хотя черт побери, это ни на секунду на самом деле не было просто, - может, от того, что воспоминания об отце, в очередной раз заносившем кулак, вдруг нахлынули на Крейга, который слишком долго тщательно обходил этот уголок памяти стороной; и ему мучительно неловко от всего этого, от происходящего тогда, - и происходящего сейчас, когда Яра так пристально и напряженно смотрит на него, и так сложно, почему же так сложно подобрать слова?
- Не занято, - выдавливает согласие Крейг, кивая, и этот кивок кажется ему самым отвратительным жестом из всех возможных.
А она не изменилась, совершенно, похорошела, конечно, превратилась в обаятельную девушку, на которую наверняка постоянно заглядываются парни, - но в глазах, внутри, Холлинс видел все ту же задорную девчонку, которая вбегала в его комнату без стука ранним утром, распахивала шторы и пихала его, - "встава-а-ай, Холлинс, птички поют, солнышко светит!", - а потом, по дороге в школу, просила спеть ей "очередную твою дурацкую песенку", и прикрывала глаза от удовольствия, когда Крейг неизменно соглашался; это была та же девочка, которая наверняка пыталась дозвониться ему еще очень и очень долго, пыталась найти, Крейг был уверен, но так не хотелось быть уверенным, - а он запер сам себя в общежитии частной школы, молниеносно найденной матерью, и подолгу остановившимся взглядом смотрел в стену местной библиотеки.
- Я и увидел, - непонятно отвечает Холлинс, благодаря всех, кто наверху, за то, что именно в этот момент приносят его заказ, - это дает возможность отвлечься, отвернуться, благодарно кивнуть официантке и сделать вид, что он совсем не нервно сжимает пальцами ложку, - просто нечем занять руки.
- Ты... как ты? Я рад тебя видеть, - пустые вопросы и пустые слова; ты такой идиот, Холлинс, ты просто первый приз получил только что на конкурсе придурков, - спрашивать, как дела, у человека, с которым не виделся десять лет, все равно, что побыть старшим родственником, который спустя пять лет после прошлой встречи умиляется "мальчик, как ты вырос", - а то, как он на самом деле рад видеть Яксли, вообще не передать никакими словами, никакими банальностями, которые уже успели тысячи раз изобрести заново еще до несчастного Крейга Холлинса, который отпивает кофе, не глядя, потому что от Яры слишком сложно оторвать взгляд.
Мальчик в его душе приходит в дикий восторг только от того, что лучшая подруга снова рядом, вот тут, совсем близко, - а взрослому Крейгу хочется кричать, и все еще неизвестно, обнять сейчас Яромиру так крепко, чтобы кости трещали, или все-таки позорно сбежать под предлогом каких-нибудь неотложных дел.
Но что может быть неотложнее?
- Прости меня, - он не знает и сам, за что точно просит прощения; пытается запустить пальцы в волосы, но получается плохо из-за привычного уже геля; Крейг все еще не знает, что делать.
Ему отчаянно хочется взять Яру за руки, чертыхнуться, посмотреть ей в глаза и рассказать все, как было.
Но он не знает.

 Отправлено: 12.05.13 03:12. Заголовок: #2

Окей, давай на миг отбросим условности, - мне не так давно исполнилось одиннадцать, жизнь несется с потрясающей скоростью, и не собирается сдавать оборотов; ты чуть старше, разница в пересчете то ли на месяцы, то ли на дни, года, в любом случае, так и не выходит, ты такой же темноволосый, смешливый, с удивительным взглядом, и нас вполне можно принять за брата и сестру, - ну, мы же всегда вместе и все такое, как герои в мультфильмах, которые клянутся, что никогда не расстанутся и бла-бла-бла. Окей, мне двадцать четыре, ив клятвы совсем не верится, ты все так же чуть старше, на пару сантиметров выше, у тебя усталый взгляд, словно у человека, которому пришлось пробежать пол мира, и ты больше совсем не похож на моего брата. Это означает, что мы выросли.
Мы больше не максималисты (хотя кому я вру?), мы стали взрослее и умнее, а от количества набитых шишек до сих пор никак не затянуться всем синякам, к тому же - каждый день появляется еще по паре-тройке новых, мы больше не те дети, у которых не было проблем, больше не подростки, чья жизнь внезапно стала меняться, жизнь вытащила тебя из меня, и мир внезапно изменился. - И это было хреново.
Она даже не замечает, что последнюю фразу произносит вслух, словно в ответ то ли на все мысли, то ли на незаданые вопросы, то ли до конца признаваясь себе в том, что произошло, хотя память все старается вычеркнут те дни и месяца, когда набирала телефонные номера, в надежде на другом конце провода услышать знакомый голос, - его нотки она узнает везде, - в этом не приходилось сомневаться; голос, выводивший песни-потешки, баллады о любви, напевающий о свете, мире и жизни, - голос, вплетавшийся в детство и прошивший его, словно нитями, в которых теперь она путается, как в слова, что просыпались на пол, и надо бы подобрать, приткнуть куда-нибудь. Но кто знает, что следует делать в таких ситуациях?
Наверное уж точно не сверлить собеседника взглядом, в попытках запомнить черты лица, что-то вроде, - может-так-я-смогу-тебя-найти, а может потому, что из памяти все не идет тот мальчишка, который отчаянно не хочет меняться на этого незнакомого, чужого человека; а хранить в сердце их обоих кажется неправильным.
- Ну, лично я еще вполне живая, - замечает девушка, демонстративно легко щипая себя за предплечье, после чего легко приподнимает кружку, что бы сделать пару глотков, - то ли горло пересохло, то ли отчаянно нужна пауза, - кто бы нажал на кнопку стоп, сейчас, а? Мы бы замерли на экране старого телевизора, изредка дрожа, - качество кассеты с записью оказалось не очень; но мы в реальности, а тут нет лишних передышек, кроме тех, что мы сами выдумываем. - А вот ты вполне мог бы за него сойти, ну знаешь, мало ли, тебя выловили из Потомак лет десять назад, а мне не сказали.
Окей, мне двадцать четыре и я злюсь, медленно и неотвратимо, словно все то, что лежало на дне, постепенно начинает всплывать, грозя затопить с головой, - пальцы крепче охватывают ручку чашки, где-то на соседней улицы порывы ветра разбивают несколько уличных фонарей, осыпая случайных прохожих градом из осколков. Окей, тебе двадцать и ты выглядишь еще более неуверенным, чем я; черти что.
- За что? - Она не знает, что ответить на предыдущий вопрос и просто его опускает, словно оставляя возможность ответить позже, - За что именно ты просишь прощения? За то что пропал? За то, что не давал о себе знать почти десять лет? Или за то, что внезапно счел, что можешь сделать этот выбор и за меня, просто вычеркнув из жизни? - В голосе проскальзывает боль, но исчезает под конец; ей не так важно знать ответ на свой вопрос, она сама не знает, что для неё сейчас важно.
Просто её рука почти касается самыми кончиками пальцев его, - расстояние не больше пары миллиметров, - но никак не прикоснуться, - никак не перебороть страх, что он вот сейчас растает, как дым, - просто пар, поднявшийся из кружки с кофе. Она смотрит на него, и чуть продвигает ладонь.
И он не исчезает.
Ну и к черту все.

 Отправлено: 12.05.13 19:00. Заголовок: И это было хреново. ..

И это было хреново.
Крейг слегка вздрагивает от этих слов, - они вроде бы не к месту, но на самом деле так подходят под десять лет не-дружбы, не-встречания, всех многочисленных "не", которыми Крейг себя обложил; аппетит пропадает напрочь, и огромный кусок шоколадного торта выглядит такой же огромной насмешкой, - Холлинс нехотя ковыряет его ложкой, все так же не глядя, просто не в силах смотреть куда-то еще, кроме Яры.
Будь он девчонкой, он бы уже разрыдался.
- Но и я еще жив, - пожимает Крейг плечами; лучше бы его, действительно, выловили когда-то из Потомак - холодного и мертвого, - может быть, всем было бы легче. Особенно отцу, - как ни странно.
Им так хотелось быть всегда вместе, что они наивно верили в это, - в восемь лет, в десять, в четырнадцать и даже в пятнадцать; чтобы найти Холлинса в огромной школе, нужно было, скорее всего, просто найти Яксли, - Яксли была первой в списке телефонных номеров друзей младшего сына, составленного матерью, - Яксли была первой, кто слышал его новые песни, - Яксли была лучшей, она была вечной, и они повторяли это друг другу, и были счастливы; наивная вера в успех, сын, никогда не приводит ни к чему хорошему, - это вбивал в голову Крейга отец после отъезда из дома Джея, вбивал в буквальном смысле, так невыносимо; но он запомнил.
- Да за все, - тем же безжизненным тоном отвечает Холлинс, делает еще один глоток, ставит чашку на стол, - кофе теряет всякий вкус. - За все это. Я должен был сделать этот выбор за тебя, Яра, может, я эгоист, но мне было так...легче, - и его голос наконец дрогнул; он смотрит на девушку и не знает, как же донести до нее все то, что он испытывал, и при этом, желательно, ничего не рассказывать.
А потом их пальцы соприкасаются, и это - как будто вселенная взорвалась.
Это всего лишь простое касание пальцев, Холлинс, ну что же ты; простая случайность, - давай, отодвинь руку, допей кофе, оплати счет и выйди отсюда; и больше не приходи.
Крейг не выдерживает, - на мгновение опускает голову, выдыхает; ему хочется зажмуриться и потрясти головой, убедиться, что - не сон, что все взаправду, - и не отнимает руку, наоборот, обеими ладонями обхватывает ладонь Яромиры и смотрит, как на самое большое чудо.
А потом вновь поднимает на девушку взгляд.
- Кое-что случилось тогда, - медленно говорит Холлинс, он все еще ничего не знает и ни в чем не уверен.
Но они встретились, и как им теперь разойтись?
- Кое-что... плохое. И спрятаться от всех было не только моим решением, - Крейг будто пробует эти слова, он никогда еще никому этого не рассказывал, - он не знает, о чем можно говорить, а о чем нет; и так сложно вспомнить, что Яра всегда была той, кому он рассказывал абсолютно все. - Я скучал. Безумно. Пожалуйста, поверь мне, - наверное, надо бы уже выпустить ладонь Яры из рук, но она лежит там так правильно, так логично, так, как будто они оба давно уже только и ждали подобного момента; а может, так и было.
Крейг слегка поглаживает пальцами ее запястье, - и это все так же успокаивает, как и в четырнадцать.
- Послушай, я... я не знаю, - признается он; глаза будто до предела расширены, - а он то Яромиру перед собой видит, то снова дурацкие картинки из прошлого, - это как диафильм, только ничего интересного в нем нет. - Только не уходи сейчас, хорошо?
Удивительная штука - жизнь.

 Отправлено: 12.05.13 20:48. Заголовок: #3

Раньше расстояние между ними измерялось в метрах, сантиметрах, километрах, - от дома до дома, от парты до парты, от руки до руки, - все было просто и понятно, как и должно быть в детстве, - на то оно и беззаботное, на то туда и тянет вернуться, но двери поезда, который туда идет, постоянно захлопываются перед самым носом, тогда как состав набирает ход, и ты бежишь за ним, все еще пытаясь их разжать, но кондуктор, выходящий из купе, лишь мотает головой, мол, - не стоит, это уже не твое время, ты его перерос, вырос, как из старой одежды, которая все еще помнит форму твоих плеч. Теперь расстояние между нами укладывается в секреты, которые мы прячем от других, рассовываем по ящикам, которые закрываем на замки, от которых теряем ключи, что бы не признаваться ни в чем даже себе; ты сидишь в полуметре от меня, а между нами года, чужие люди, судьбы, и километры-километры-километры, в которые сливаются все те шаги, которые мы сделали друг без друга. Это куда больше, чем чертов стол.
Потому что ясно, - их не преодолеть.
- Видимо, стоит порадоваться. - Она пытается выдавить улыбку, хотя все, что хочется, это взять кружку с кофе и просто вывернуть ему на голову, наблюдая за тем, как темная жидкость потечет по волосам и лицу, смывая этот чертов гель, - кажется, пальцы помнят, какие мягкие у него пряди, если шутливо взъерошить ладонью; а еще лучше, просто встать и уйти, словно бы она, впервые за десять лет приняла его выбор.
Сплошная ложь.
- Легче. - Она сама не осознает, что повторяет это за ним все тем же безжизненным тоном, - мы становимся эхом, резонируем, бесконечно воспроизводим все, что сказано не нами, потому что сейчас, кажется, что мы - мертвее мертвого, - застыли перед тем, как родится заново.
Словно завтра - день рождения.
Она смотрит на свою ладонь в его руках, словно на мираж, сон, ошибку, - вот-вот окажется, что она или он обознались, и когда кто-нибудь из здесь присутствующих посетителей обернется в сторону их столика, они не увидят никого, разве что, следы от кружек и несколько крошек. И оцепенение проходит, словно то, что было в тумане, отличалось нечеткими контурами, никак не обретало форму стало яснее ясного, - словно иначе и быть не может. Она переплетает пальцы с его, и все это кажется знакомым, будто не было этих десяти лет, будто и этого кафе тоже нет, кажется, тут когда-то был кинотеатр, и они так же сидели, взявшись за руки; мне кажется, нам со счета списали года.
- Но ты мог сказать об этом, - голос вздрагивает, кажется неуверенным, - хотя бы о том, что... пропадешь. Боже, я говорю такие банальности, ты знаешь, наверное потому, что надо что-нибудь сказать, а не молчать, и мне хочется, что бы ты что-то сказал в ответ, потому что ты совсем не похож на того Крейга, которого я помню, но голос у тебя тот же, почти не изменился. - Она знает, что просто не сможет разжать пальцы, теперь не сможет, - жизнь дала право уйти, но оно так и осталось неиспользованным, пускай перейдет к тому, кому нужнее. - Я верю, - я же всегда тебе верю, так уж заведено в этом мире, - злюсь, ненавижу, плечу от тоски, но верю.
- И я тоже не знаю, - она внезапно смеется, нервно икнув, и прикрыв рот ладонью. - Жалко никто никогда не говорит, что делать в таких ситуациях. Ну там, последовательный алгоритм действий с вариациями, которые будут подходить к ситуации, ну, скажем, если бы мы с тобой встретились на кладбище, мне надлежало бы сначала помочь тебе закопать труп или наоборот, - раскопать могилу, смотря за чем ты пришел, а уже потом набрасываться с расспросами, и по их результатам решать, стоит ли тюкать по твоей дурной голове лопатой. - Она, как обычно. когда нервничает, несет всякую ерунду, не сводя с него прямого взгляда, - мальчишка в памяти отступает на второй план, взрослея перед глазами не десять лет, а за считанные минуты. - Не уйду. - Она не знает, зачем произносит это вслух, - это же очевидная истина, - она просто не сможет уйти, если это означает забрать свою ладонь из его рук. Если это означает выйти на улицу и внушить себе, что ничего не было.
А потом улыбается, и внезапно произносит:
- Привет.
Словно расстались только вчера.

 Отправлено: 13.05.13 00:47. Заголовок: Да не стоит радовать..

Да не стоит радоваться, Яра, не стоит радоваться, - ничего хорошего нет в этом, и лучше бы я был призраком, правда, лучше бы я тебе показался; я бы продолжил работать, продолжил быть таким, каким ты меня сейчас видишь, тусовался бы с Артуром и Гордоном, втайне проживал бы совсем другую жизнь с Пандорой; а ты бы и вовсе, родная, не думала бы обо мне, я бы не возник внезапно слишком реальным призраком прошлого, - а слово "родная" само возникает, стоит лишь подумать о тебе, пусть наше родство уже куда-то давным-давно ушло, ведь время делает свое дело; делает же, правда?
- Я не мог, - отчаянно мотает головой Холлинс; их пальцы переплетаются, и назад уже дороги нет, - не притвориться, что кто-то здесь просто сошел с ума, галлюцинации слишком реальны. - Я правда не мог, это было бы слишком для меня, мне было бы слишком стыдно... Я не разговаривал ни с кем около месяца, - вдруг признается Крейг, вспоминая о том, как тогда для него, пятнадцатилетнего, в чем-то еще совершеннейшего ребенка, все происходящее было попросту слишком. - А я действительно на него больше не похож, - что это - горечь в голосе? Крейгу хочется сказать, что, в общем-то, что-то от того, прежнего паренька в нем еще осталось, а в этом году даже стало вырываться наружу, - но в эту секунду прежний Крейг действительно существует только в воспоминаниях; а если сказать одно, за этим последует другое, потом придется упоминать третье, - ему одновременно хочется рассказать все и не рассказывать ничего.
Я уже и так поддался твоим глазам, Яра, твоей руке в моих руках, твоим пальцам рядом с моими, - и так уже вообще раскрыл рот, хотя не должен был раскрывать; то, что было десять лет назад, не делает чести ни мне, ни моей семье, ты не знаешь этого, но не спрашивай, пожалуйста, не спрашивай, - хотя ты все равно спросишь, ты всегда была очень любопытной и чертовски внимательной; а еще ты всегда тараторишь только что пришедшую в голову чушь, когда с нервами не в порядке, - я тебя так понимаю, Яра, так понимаю, но за эти годы я прекрасно научился молчать.
- Но мы не на кладбище, - смеется Крейг несколько принужденно, но на самом деле хоть немного расслабившись; он даже может, слегка сощурив глаза, взглянуть на Яксли и ухмыльнуться, чем-то наконец напоминая того Крейга, что оставил ее в пятнадцать. - Ты всегда была такой забавной, когда волнуешься. Привет, - и как будто бы, действительно, не было этих десяти лет.
Но они были.
И они всегда будут между нами, Яра, пока мы ждем, что все решится само собой, пока думаем, что те мальчик и девочка вернутся безо всяких усилий, просто потому, что так отчаянно этого хочется, - но, однажды повзрослев, слишком сложно вырваться из этого состояния.
- И алгоритмов действительно нет, - тянет Крейг с искреннем огорчением; приходится оторвать одну руку от девушки, чтобы сделать еще один, спасительный глоток кофе, - пальцы другой руки все еще переплетены с чужими пальцами, и она улыбается, а значит, еще не все потеряно, - и тогда Крейг улыбается тоже. - Я, наверное, должен сказать что-то в свое оправдание, да? Ну, рассказать, в чем дело, и все такое. Или нет? - он все еще улыбается, но снова чувствует напряжение.
Я такой болван.

 Отправлено: 26.05.13 20:18. Заголовок: #5

Она смотрит на него и кажется, - проходит вечность, вечность, уложившаяся в несколько мгновений которых было достаточно для того, чтобы девушка, сидящая за соседним столиком, случайно сбила локтем кружку с кофе, и светлый кафель пола окрасился в темно-бежевый, растекающийся кляксами, перемеживающийся с мелким крошевом осколков, среди которых выделяется только причудливо загнутая ручка которую еще несколько секунд назад сжимали тонкие, почти аристократические пальцы. Их достаточно для того, чтобы где-то за окном раздался автомобильный сигнал, предназначенный для неурочного пешехода, решившего перебежать дорогу в последний момент, но замешкавшегося прямо посередине трассы; достаточно для чьего-то крика, отклика, нечаянно брошенной фразы. Несколько мгновений - уже вечность, - а сколько таких прошло мимо нас?
Мир ведь не замер, мой хороший, не стал отматывать время назад от того, что мы вот сейчас тут с тобой встретились, миру вообще на нас плевать, в общем-то, - и поэтому мы бесчестно предоставлены самим себе, и учимся отвечать за свои поступки, выплачивать долги по центам, пытаться успеть и тут и там, - а получаем в итоге очередную случайно растраченную вечность. Я становлюсь патетичной, - но обида во мне, кажется, почти десять лет назад выжженная словно каленым железом, давно обрядилась в рубцеватые шрамы, одни из тех, что ноют на перемену погоды, или под настроение. Это похоже на то, как перебираешь старые вещи, и случайно роняешь книгу, из которой выпадает старая фотография с корявой подписью на обороте, оставленная явно детской рукой; в такие моменты я думаю, что за мной приходит прошлое, - дотрагивается до моего плеча рукой и вопрошает, мол, - а что с того, девочка, что с того?
Вот и я думаю, - а что?
- Ты мог бы молчать, в телефонную трубку, при разговорах, присылать пустые неподписанные письма, я бы поняла, правда, - Потому что та девочка во мне отчаянно желает понять и докопаться до правды, - почему случилось так, что внезапно ей пришлось остаться одной; а я, между тем, пытаюсь вспомнить, когда перестала тебя ждать, Холлинс, когда смирилась с тем, что твой номер в телефонной книжке больше не станет активным, а письма не перестанут приходить обратно. Иногда мне кажется, что до сих пор не смирилась. - Впрочем, это уже не важно. - Сейчас ничего более не кажется важным, - потому что я ощущаю себя на пороге, и мир, внезапно отвлекшийся от своих, несомненно важных дел, хитро прищурившись смотрит мне в спину, - мол, - пойдешь или нет.
Я хочу идти вперед, мой хороший; я хочу идти вперед и держать тебя за руку, совсем как в детстве, когда мы опаздывали на школьный автобус и потом шли по дроге пешком, неизменно опаздывая на первый урок и получая знатный нагоняй от учителей.
- Наверное должен, - она фыркает, а потом не сдерживается и хохочет, все еще держа его за руку. - Я не зна-а-аю, - окончание фразы смазывает очередной смешок, - я правда не знаю, что полагается делать в таких ситуациях, может, кровью брататься или танцевать ритуальные пляски народов Новой Гвинеи. - Девушка прищуривается, оглядывается по сторонам, а потом встает с места, не размыкая рук, чтобы потянуть его за собой, подняв со стула, и на миг сжав в объятиях, - Я так скучала, Крейг Холлинс, я до сих пор не верю, что вот сейчас не проснусь и все это окажется просто странным сном, так похожим на реальность. - Яромира Яксли на миг замирает, а потом проводит пальцами по его лбу и скулам, а потом улыбается, - ловит себя на мысли, что не может не улыбаться. - Давай отсюда уйдем, а? - Тебе так много нужно рассказать, но не здесь, где этот чертов стол все больше напоминает мне обо всем том времени, что осталось между нами; я не знаю, совсем не знаю, что случилось с тобой десяток лет назад, но мне отчаянно жаль, что я не смогла тогда тебя увести от бед, а ведь должна была. - Тут неподалеку на углу продают потрясающее мороженое, а через пару кварталов есть парк, правда, куда больше он напоминает случайный зеленый плевок, но!
Яромира Яксли хочет, чтобы Крейг Холлинс наконец вспомнил.
Чтобы не пропустил еще одну вечность мимо.
Потому что их ему больше никто не вернет.

 Отправлено: 26.05.13 21:12. Заголовок: это ты - та, что мне..

это ты - та, что мне никогда не позволит сдаться,
даже об этом вряд ли
подозревая;

Меня завтра будет ждать работа, знаешь, вставать в пять утра, ехать на утренние съемки, разбираться с придурками-операторами, жаловаться Артуру, что он единственный похож на человека в этом сборище специально обученных ослов, пытаться вновь и вновь доказать, что мои идеи чего-то стоят, - я пробуду в телецентре до позднего вечера, потому что, конечно же, найдется очередная тысяча дел, с которыми срочно нужно разобраться, - а потом, наверное, позвоню Панде, или нет, она позвонит сама, позовет в бар, наплевав на то, что середина недели, наплевав на выдуманные кем-то обязательства, - и ночью я в очередной раз сниму маску, пусть ненадолго, но почувствую себя человеком, - только теперь все это будет гораздо легче, потому что я знаю, что ты вернулась в мою жизнь; не знаю, почему я так уверен, Яра, - ты все еще можешь встать, развернуться и уйти, можешь взять для приличия мой номер и так никогда и не написать ни одного сообщения, можешь с уверенностью сделать вид, что этой встречи никогда не было.
И это будет совершенно справедливо.
- Было бы только хуже, - пожимает Крейг плечами; это и вправду неважно - ничего бы не изменилось, давай он ей просто знать, что еще жив, что еще существует в этом внезапно изменившемся мире, присылая ничего не значащие открытки на Рождество, - он бы не вынес этого, это хуже, чем молчание, это как будто плевок в душу и "мне теперь на тебя все равно", - а Яксли слишком нужна была Крейгу, и тогда, и сейчас.
Я, знаешь, написал тебе как-то раз письмо, - огромное, несколько исписанных мелким почерком с обеих сторон листов, - я сидел в той самой библиотеке, в которой меня всегда можно было найти, и мне требовалось около двух секунд, чтобы представить тебя перед собой, - я тогда написал все, что думаю, все, что произошло со мной, рассказал обо всем, от чего убегал, вымещал на ни в чем не повинной бумаге все то, что не хватило духу сказать вслух; а потом я разорвал его на такие мелкие кусочки, что ничего уже было не разобрать, и, знаешь, на какое-то мгновение мне даже стало легче, - я бы никогда не отправил его тебе, Яра, я слишком беспокоился, я всегда беспокоился, ты бы переживала еще больше, тебе бы не нужно было это все, - а я бы, опустив конверт в почтовый ящик (так уже никто не делает все равно, электронная почта и сообщения на мобильном нас захватили, и по написанным словам уже не провести пальцем), умирал бы в своей постели от дичайшего стыда; я и сейчас бы провалился сквозь землю, но твоя теплая ладонь не даст мне этого сделать.
- Можем и станцевать, - уже гораздо расслабленнее улыбается Крейг и посмеивается, когда девушка поднимает его с места, - притягивает в короткое объятие, и Холлинс на миг замирает, не знает, как дышать; хоть одна вечность не прошла наконец мимо него. - Мне тоже кажется все это похожим на сон, но, Яксли, знаешь что? - он хитро щурится, глядя на Яромиру, и все происходящее начинает казаться таким простым. - Я так скучал, что мне все равно.
А помнишь, как мы скучали друг по другу настолько, что нам все никак не хватало времени, проведенного вместе? Я звонил тебе, как только оказывался дома, и вываливал на тебя эмоции по поводу очередной только что прослушанной новой песни, - ты называла меня неудачником и все язвила, что, когда выйдет мой первый альбом, никто, кроме тебя и меня, его все равно не купит, - и мы смеялись, мы так много смеялись, помнишь?
- Пойдем отсюда, - соглашается Крейг и уже сам тянет Яру за собой за руку, уводя подальше от разлитого на полу кофе, от суетящихся официанток, от того стола, что отгораживал их друг от друга; фургончик мороженщика стоит совсем рядом, будто бы рукой подать, и все это так хорошо, что Холлинс все еще, наверное, спит. - Сто лет не ел мороженого, какое посоветуешь? - интересуется парень, едва они подходят ближе, и не выдерживает, - резко останавливается, первый теперь притягивает Яксли в объятия, утыкается носом ей в макушку и пару секунд не может произнести ни слова. - Просто пытаюсь убедиться, что ты все еще здесь, - немного неловко объясняет он, отстраняясь, и отводит взгляд.
Я просто надеюсь, что ты не уйдешь, и сегодняшний день не закончится.

 Отправлено: 31.05.13 00:50. Заголовок: #7

Мне кажется, - каждый раз я встречаю тебя, как в первый, - все эти годы бесконечно ищу в толпе твои глаза, улыбку, жесты, - просто потому что боюсь, что не узнаю в лицо; все эти годы вокруг меня - город. муравейник, в который каждый день приезжают и уезжают десятки тысяч людей, - и глупо было верить, что ты остался где-то тут, так же глупо, как и то, что однажды я разгляжу среди случайных прохожих твой вихрастый затылок, подскачу сзади и закрою ладонями глаза, бормоча привычное «угадай, кто?». Вот и попробуй угадать, Крейг Холлинс, - кто это, а заодно расскажи - кто ты сам, потому что у меня больше нет ответа на этот вопрос, я потеряла его, как монетку, случайно выпавшую из рук, и закатившуюся куда-то, - монетку тусклую, уже затертую от прикосновения множества пальцев, которая не выдаст себя блеском при попадании света от карманного фонарика, - так и останется пылиться, пока её хоть кто-нибудь не найдет; я все думаю, что мы тоже - пылимся, ожидая, пока нас отыщут, поднимут, повертят в руках и признают годными, признают еще не вышедшими из обихода, не смотря на год, набитый на ребре.
Но это все, на самом деле, не так и важно, - посмотри на нас, Крейг, мы смешные, нам едва подошло к середине третьего десятка, и мне кажется, что в голове у нас больше ветра, чем когда-либо, но это совершенно не пугает и не расстраивает, - потому что взрослеть то совсем не хочется, куда нам взрослеть, если друг для друга мы так и остались тощими, нескладными подростками, с мечтами и планами, которые еще не знали, что совсем скоро жизнь растащит их по углам и даст установку жить дальше по одному, - а я ведь долг отвыкала не чувствовать прикосновение твоей ладони к своей, как всегда, когда мы шли рядом, привыкала к мысли о том, что рядом со мной теперь будет кто-то другой, - одноклассники, однокурсники, друзья и коллеги, а вот тебя - не будет. И в такие мгновения мне хотелось выть. Потому то это - как потерять часть себя; так, наверное чувствует себя один из близнецов на похоронах второго.
- Можем и станцуем, - Яромира Яксли заливисто хохочет, когда они наконец оказываются на улице, берет его за вторую руку, утягивает в шутливый, совершенно дурацкий танец, напоминающий то ли твист, то ли пляску бегемота, мучающегося коликами в животе, но это все не важно, - и что люди смотрят, тоже, - потому что рядом с Крейгом Холлинсом всегда детство, - и пускай кажется, что все то уже прошло, ну, в самом деле, - то там осталось то, - годы сложены и убраны на антресоли пылиться, зная, что их некому потом будет отряхнуть. А в детстве все вещи - просты и понятны, им не нужно давать пояснения, вешать ярлыков и бирок, клеить стикеры, что бы не забыть или не перепутать, а сколько в нас того осталось? Мне кажется, вся моя квартира увешана подобными украшениями, - они прилеплены даже к потолку, со снимками различных людей, которых объединяет только этническая группа, с какими-то заметками по работе, чужими номерами телефонов, - но даже это не приносит порядка. Словно мне все это время чего-то болезненно не хватало, а измученная память отказывалась подкидывать ответ; а сейчас понимаю - тебя; Крейг Холлинс, мне до одури не хватало моего лучшего друга.
- Фисташковое, - уверенно отвечает девушка, когда они оказываются перед небольшим киоском, который тоже как из детства, - Оно зеленое, ну же. - Хохочет Яксли, пытаясь объяснить свой выбор, хотя в этом все равно нет смысла, - мы, как обычно, по ходу дела несколько раз успеем махнуться, передумать, вернуться за третьим рожком, который попытаемся разделить по-братски, а в итоге скормим бродячему псу, вернемся еще раз, под смешки мороженщика, - я знаю, есть вещи, которые не меняются.
Она улыбается, когда он утыкается носом ей в макушку, и, чуть извернувшись, целует его в щеку, на миг замерев. - Я все еще тут, - твои кошмары сегодня как нельзя реалистичны. - Яксли фыркает, скрывая смех, но тот все равно прорывается, и она думает, что уже очень давно так не смеялась, - словно все повседневные проблемы и неприятности на миг её не касаются и обязательно обойдут стороной. - Я хочу, что бы ты рассказал мне все, - она смотрит на него прямо и неожиданно серьезно, - и что бы ничего не говорил, если не хочется. Или ничего не говорил вообще. - Ты только не останься в лабиринте этих улиц.
А что б не остался - я буду держать твою руку.

 Отправлено: 31.05.13 12:23. Заголовок: Я не надеялся найти ..

Я не надеялся найти тебя, - а потому и не искал, заперев воспоминания о собственном прошлом где-то далеко под надежным замком, - все наши общие друзья, наша общая школа, наши дурачества, мои выступления, все это осталось в том самом прошлом, о котором я упорно запрещал себе вспоминать; я надеялся на то, что Вашингтон - большой город, - и я проживу эту жалкую жизнь, которая, на самом-то деле, не такая уж и жалкая, вполне приличная, Яра, знаешь, - просто она не настоящая; она совсем не моя. Я не надеялся, - а все-таки нашел, или ты нашла меня, или мы просто столкнулись, ведомые судьбой, в которую я поверил заново в тот вечер, когда встретил Пандору, - и я не отпущу тебя, я так не хочу тебя отпускать, я никогда больше этого не сделаю, веришь мне?
Конечно, не веришь; от таких лжецов, каким стал я, гораздо проще отвернуться.
- Фисташковое? - эхом вторит Крейг, задумчиво и печально, и морщит нос, как перед мамой, которая заставляла когда-то есть противную кашу. - Оно же невкусное, - со знанием дела тянет Холлинс, - и замирает в объятиях, а Яромира целует его в щеку, - и, кажется, от нахлынувших теплых чувств Крейг готов растечься маленькой серой лужицей прямо здесь, на улице. - Мой личный кошмарный сон, - ласково смеется молодой человек, и это совсем как в детстве, когда он действительно называл Яру своим кошмаром, а еще - ураганчиком, а еще - да, как-то еще он точно ее дразнил, но не вспомнить сейчас, хоть убей.
- Вот девушке одно фисташковое, - с самым серьезным лицом обращается Крейг к продавцу, - а мне - вкусное. Клубничное, - он не выдерживает и смеется; мороженое быстро выдают им в обмен на мелочь из кармана Холлинса, и они идут куда-то, где, кажется, должен быть парк, - а если нет, то плевал Крейг на это, - в крайнем случае, вернутся за еще одним мороженым.
Рассказать тебе все? Яра, было бы это так просто; ты говоришь, - расскажи, или молчи, а я и не знаю, что хуже, - боюсь, если не расскажу, ты точно уйдешь, и я всю жизнь потом буду вспоминать этот теплый сентябрьский вечер, как какое-то наваждение, а в старости думать, что и вовсе мне померещилось, - а если расскажу, ты сочтешь меня болваном и тряпкой, и назовешь меня придурком, как частенько называла в шутку, - только в этот раз ты будешь абсолютно серьезна, - а потом уйдешь - тоже. Я слишком боюсь, Яра, мне сложно, мне тяжело; хотя становится намного легче с тобой, с этим дурацким мороженым, - розовое круче зеленого! - и с твоим беззаботным смехом.
Знаешь, я снова соврал; я не боюсь больше.
- Правда хочешь, чтобы я рассказал? - уточняет Крейг, обнимая девушку одной рукой за плечи, - затем без предупреждения слегка наклоняется и откусывает от ее фисташкового мороженого, такого зеленого, слишком яркого, почти карикатурного, - словно та трава, что еще не успела высохнуть. - Мм, - он прикусывает губу, стараясь сдержать смех, и довольно заключает. - Ладно, оно тоже вкусное, можешь попробовать мое. Или нет, - Холлинс все-таки смеется, и будто бы ему не двадцать пять, а четырнадцать, и не нужно оттягивать неприятные разговоры, не нужно тосковать по не сбывшимся мечтам, - не нужно ни с кем прощаться, и бросать никого не нужно тоже, - будто просто есть они вдвоем, комната Крейга, огромное ведро мороженого и барабаны, по которым весело стучит Яромира Яксли, совершенно не умея играть на ударных.
- Ладно, - вздыхает Холлинс, решаясь на что-то, и, не снимая руки с плеч Яксли, серьезно смотрит на нее, пока они неторопливо идут в сторону "случайного зеленого плевка". - Джей все хотел уехать, помнишь? Получить актерское образование, стать звездой Бродвея и все такое, отец еще ругался. Так вот - он все-таки поступил, и уехал, - Крейг довольно улыбается; он горд за брата, до сих пор горд, а скоро Джей обещал приехать, - он ведь приедет, правда? Впервые за все эти годы. - А перед этим разругался с отцом в пух и прах, дом на ушах стоял, два дня - сплошные крики и ругань. Ну, и отец после этого немного обезумел, он ведь не такого хотел от своих сыновей, "вы занимаетесь чушью", - передразнивает Крейг и фыркает; они и вправду доходят до какого-то сквера, и садятся на ближайшую лавочку, - Холлинс уже наполовину съел свое мороженое, но оно больше не кажется таким вкусным.
- Он услышал, как я подбираю мелодию к новой песне. Просто зашел и избил меня, - сказать это оказывается гораздо тяжелее, чем кажется, - Крейг расширяет глаза и смотрит на Яксли, не зная, что будет дальше; он резко замолкает, - кажется, нужно дальше что-то сказать, нужно объяснить, рассказать, что происходило потом, - но Крейг не может, ему просто становится вдруг очень жарко, - он отдает мороженое Яре, подержать, и аккуратно снимает кардиган, оставаясь в футболке-поло.
Все равно жарко.
- Это повторялось каждый день на протяжение месяца. Может, чуть больше, я уже не помню, - на самом деле он помнил, с точностью до дня, но не обязательно ведь об этом говорить?
Ты только теперь не бросай меня; только не уходи.