Отправлено: 29.03.13 08:49. Заголовок: S.H.E. - 17.10.2013 - [ЗАВЕРШЕН]

Gabriella Morgan & Louis-Ronan Duval
Дом Дюваля, Вашингтон, США.

Луи пригласил Габи к себе. Она думает, что это обычная встреча, но он уже начал замечать, что что-то с ней не то, и хочет узнать, что именно...

цитата:

You have been left alone The creature of innocence You lie for what you're worth And struggle with your confidence And when your devil complains And tears you up, to start again And when you're lying on your stage And nothing works, just living hurts

 Отправлено: 31.03.13 09:47. Заголовок: внешний вид: спортив..

внешний вид: спортивные черные штаны + черная рубашка с длинными рукавами;

Он предчувствовал беду. Он был почти уверен в том, что что-то случилось. Может потому, что между спасателем и спасенным появляется какая-то особая связь, а может потому, что он успел изучить Габриэллу, как свои пять пальцев. Да, она сильно изменилась с той – прошлой жизни, и с каждым днём должна была становиться всё жизнерадостной, веселее, ярче. Так оно и было, когда Луи вновь встретил её в одном ресторане, в Вашингтоне. Их отношения начались с нуля, хотя, она и не собиралась забывать того, что когда-то именно благодаря ему, ей был дарован второй шанс на жизнь. Постепенно они сблизились, и Луи заботился о Габи, как заботятся о сестре, которой никогда у него не было.
Поэтому и изучил. Поэтому и узнал. Поэтому и замечал.
В последнее время проблем и так было навалом, но Дюваль чувствовал надвигающуюся беду, и не мог допустить, чтоб что-то случилось и с Габи. Работы было слишком уж много, Сью всё больше злилась на него, и их отношения натягивались как капрон, но могли разорваться в любой моменты. Ну, и конечно же, появление младшего брата застало Луи врасплох, поэтому головной боли ему хватало, - надо было работать, заботиться о Сью, и вразумить брата, который винил его во всех бедах, и искренне его ненавидел.
Но была ещё Морган, которая слишком странно вела себя. Слишком уж рассеянно, и порой говорила невпопад, и для человека, который прекрасно её знал , это не могло остаться незамеченным. Вначале Луи подумал, что она просто переутомилась с работой, что у неё какие-то свои личные проблемы, хотя она сама всегда всё ему рассказывала, словно считала себя обязанной ему. И он не был против этого, так как чувствовал ответственность за её судьбу, а значит чем больше он знал о ней, тем больше он мог помочь ей.
Габриэлла была усталой, и он сразу это заметил, когда позвонил ей на мобильный. Она не хотела приходить к нему, и говорила, что лучше ей поспать, но голос француза был крайне убедителен, и он сказал, что «поспать» он может и у него дома, в одной из гостевых комнат. Дюваль не хотел и дальше тянуть резину, так как понимал, что с каждым днём Габи меняется всё больше и больше, а он ничего толком не понимал, что конечно же выводило его из себя. Дюваль всегда всё знал, всегда был курсе в дела, и всегда контролировал ситуацию, а сейчас он понятия не имел, что творилось с его подопечной. Но был уверен, что что-то с ней творилось, и он был намерен узнать об этом.
Конечно же, были кое-какие догадки. Особенно если учесть то, что они с Морган были по разные стороны баррикад, то она вполне могла попасть под влияние кого-то. И, как не странно, Луи совсем не волновало кем это мог быть «его сторонником» или «кем-то ещё», он знал, что забота о Габи – его главная задача в таком случае. И с чего он вдруг стал таким, заботливым? Это всё заслуга маленькой Сьюлин, которая прямо-таки меняла его на глазах...
Раздался долгожданный звонок в дверь, и Луи легким жестом руки избавляясь от слуг, направился к ней. Габриэлла выглядела очень усталой и правда сонной, но это не могло спасти её от разговора с Дювалем. Чуть приобняв девушку Луи закрыл дверь за собой, и направился в сторону гостиной вместе с ней. Дом был прохладным, поэтому он сразу же предложил ей плед, и даже зажег огонь в камине.
-Ты голодна? Может попросить приготовить что-нибудь? Не хочешь чая? – в голосе Луи чувствовалась некая тревога, что была непривычна ему, но вряд ли Габи это заметила, уж больно рассеянной она выглядела. – Ты выглядишь очень бледной. С тобой всё нормально? – усаживаясь рядом с ней спросил француз и взглянул на девушку.
Он не знал почему и зачем. Не понимал с той самой поры, когда впервые спас её, но с тех пор он был в ответе за эту девушку, и защищал её как мог, поэтому он и волновался сейчас. Волновался как, никогда, потому что у него было плохое предчувствие, а оно никогда не обманывало Дюваля.

 Отправлено: 04.04.13 01:11. Заголовок: Soundtrack - Знаешь..

Soundtrack

- Знаешь, Морган, не хочу тебя обидеть, но тебе не мешало бы начать спать. Хотя бы иногда, - кто-то сочувственно хлопает ее по плечу и Габриэлла вздрагивает от прикосновения, как если бы это был удар. Слова и их смысл доходят до девушки тяжелыми рывками и она усмехается спустя несколько мгновений, не находя, что ответить и как отшутиться, чтобы не вызвать излишних подозрений, которые она отныне итак вызывала слишком часто своей необъяснимой рассеянностью, замкнутостью и раздраженностью. И хотя от природы Морган была очень спокойной обстоятельной молодой женщиной – когда в твоей голове появляется нечто или некто, кто не оставляет тебя одну ни на одно короткое мгновение в самом плохом смысле этого слова, жизнь перестает идти своим чередом и натура, суть и сущность теряется в глубочайших переживаниях, необъяснимом страхе и боли столь чудовищной лишь от того, что боль эта не физическая и ее не залечивает время, от нее не спасают лекарства и не избавляют врачи. Но расскажешь ли об этом кому-то? Расскажешь ли о том, как в голове твоей чужая воля, чужие слова, чужие мысли и чужие приказы, которым нельзя сопротивляться даже если очень этого хочется? Она пыталась, она много раз пыталась освободиться от Делавера, от того, что он заставлял ее делать, но ничего не выходило, ничего не получалось, как Морган ни старалась. Это было чудовищно. Желать жить собственной жизнью и собственными мыслями, но не иметь возможности этого делать. Это было омерзительно. Подчиняться чужой воле и исполнять чужие приказы, чуждые тебе настолько, что ты раз за разом берешься за холодный металл пистолета, который приставляешь к своему виску, но не можешь выстрелить, потому что он не позволяет тебе избавиться от мучений так легко. Это было невыносимо. Закрывать глаза и чувствовать в своей голове чужое присутствие, слышать чужие мысли и хриплый смех, открывать глаза утром в надежде, что это, наконец, закончится, но понимать, что ни конца, ни края всему происходящему не видно. Труднее всего понимать, что все закончится тогда, когда он скажет, когда он наиграется, когда он решит поставить точку. Хочется биться в истерике, хочется убить ублюдка, хочется сообщить обо всем в НЭШБ и затем наблюдать, как самодовольного мерзавца стирают в порошок – показательно медленно, тяжело и мучительно, но ничего из этого Морган тоже не доступно. Она не может никому ничего рассказать, она не может применить против него свой дар. Она вообще не может ничего, что он не позволит. Страшно быть под чужой властью. Страшно быть под чужой властью и делать то, что приводит тебя в ужас. Но еще страшнее осознавать все это в полной мере, видеть и не только не иметь возможности сделать что-либо, но даже не быть в силах кому-то что-то рассказать. Нет. Она должна пережить это одна, она должна прочувствовать это сполна, она должна знать, что спасения нет – таков замысел Делавера, или по меньшей мере Морган так кажется. Она ухмыляется снова и проводит исхудавшими за время непростительной скорби и постоянной усталости ладонями по неестественно бледному лицу, выдыхает и извлекает из пачки последнюю сигарету. В чуть дрожащих руках мелькает зажигалка и несколько глубоких затяжек на короткие мгновения проясняют мысли, не давая окончательно сойти с ума. С некоторых пор она курит регулярно. С некоторых пор она не спит и забывает есть. С некоторых пор все ее привычки, повадки и поведение диктуются тем, на кого обычная Морган никогда не обратила бы внимания. Это настолько нелепо, что почти смешно. Случайный прохожий, чертов обходительный ублюдок за несколько секунд завладел ее разумом, за несколько минут заставил забыть обо всяких мерах предосторожности, за несколько часов убедил ее в том, что это – не дурной сон, за несколько дней сломал то, что доселе удавалось сломать лишь Моргану только благодаря сильнейшим препаратам – ее волю. Девушка делает еще одну затяжку, прикрывает глаза и громко, но слишком глухо и тяжело для молодой женщины смеется, стоя на пустой парковке возле своего автомобиля. Что делать? Куда ехать? Как быть? Ничего не имеет смысла. То, что раньше казалось увлекательным, важным, значимым, теперь не вызывает даже тени былого интереса. Хочется спать. Спать хочется постоянно – то ли сказывалась предельная нагрузка на мозг, в котором отныне присутствовало двое, то ли Морган так отчаянно хотела прятаться во сне от своего мучителя, что убеждала себя в необходимости сна даже тогда, когда самой необходимости попросту не существовало. Но спать она тоже не сможет по меньшей мере, пока не позволит Делавер, а ему не нравится, когда Габриэлла находится в зоне недосягаемости. Тем не менее, девушка садится в машину, рассеянно вертя в руках ключи, когда телефонный звонок заставляет ее вновь ощутимо вздрогнуть и мелькнуть глазами по салону в поисках мобильного. На экране высветится знакомое имя и девушка будет думать, стоит ли ей отвечать слишком долго, так что звонок зачтется как пропущенный, прежде чем Морган решит перезвонить Луи. Она не хочет говорить с ним. Не хочет, потому что не желает лгать, а лгать ей придется каждым словом, потому что она обещала рассказывать ему обо всем, что с нею происходит, даже если это нечто ужасающее. А девушка не была уверена в том, что она рассказала бы ему о чем-то даже если бы могла – беспокоить Дюваля своими проблемами, когда у него их ничуть не меньше Морган не хочет. Она слишком многим обязана этому человеку. Слишком многим, чтобы просить еще о чем-то. И слишком многим, чтобы просто игнорировать его звонки. Ей не нравится с ним разговаривать. Теперь не нравится, даже несмотря на то, что раньше Луи был одним из очень малого количества людей, с кем Габриэлла всегда вела разговоры искренне и открыто. Она отвечает односложно и старается не говорить слишком много. Лишь когда мужчина предлагает встретиться – начинает активно отнекиваться, убеждать в том, что сейчас для встречи не слишком подходящее время, но когда это необходимо, Дюваль мог быть очень настойчивым. И в прежнее время Морган порадовалась бы его рвению, а теперь боялась за то, что может произойти с нею в одну из таких встреч, или что хуже – что может произойти с Луи. А в том, что у Делавера достаточно длинные руки, чтобы достать всех, кто мешает его играм, его жестоким развлечениям, Габриэлла была полностью уверена. Она соглашается неохотно. Ощущает, как сердце тяжело колотится о ребра и произносит все самые страшные проклятия, прислонившись лбом к холодной поверхности руля. Поворачивает ключ и заводит машину, чтобы час спустя стоять у до боли знакомых дверей в нерешительности. Позвонит после третьей сигареты, вымученно улыбнется и вздрогнет снова от ощущения тепла его коротких, но значимых для Габриэллы объятий. Ей вдруг покажется, что это их та самая встреча – много лет назад в доме Моргана, когда он в непритворном жесте проведет ладонью по ее волосам и Морган заплачет – не то с непривычки, не то от неожиданности. Тогда было холодно ее душе. Сейчас холодно и пусто в голове, в душе, в сердце и в самом теле. Руки холодны почти всегда, легкая дрожь уже вошла в привычку и Габриэлла трет руки одна об другую, хотя знает, что согреться ей все равно не удастся. Морган молчит и тенью следует за Луи в гостиную, где в нерешительности опускается на диван и кутается в предложенный мужчиной плед. Взглядом скользит по знакомому убранству гостиной и избегает самого Дюваля, когда понимает, что пауза между его вопросами и ее непроизнесенными репликами слишком уж сильно затягивается. Морган поворачивается к Луи и еще некоторое время молчит, борясь со вдруг нахлынувшим чувством отчаяния. Она хочет поделиться, хочет рассказать, но не может. В нерешительности протягивает ладонь к его руке, но словно бы передумывает на половине. Выдыхает. Улыбается. Почти искренне, почти также как улыбалась ему всегда, - Чай. Я хочу чай, - тихо-тихо произносит девушка и облокачивается на спинку дивана, устало кладя голову на мягкую обивку. Габриэлла смотрит на друга устало и тяжело, но слабо улыбается. Чуть заметно кивает головой, - Все хорошо. А что-то не так? Я плохо выгляжу, сегодня? – девушка тихонько смеется, не сводя взгляда темных глаз с мужчины, - А ты? Мы так давно не виделись. Расскажи мне… Я скучала, Луи.

 Отправлено: 04.04.13 09:58. Заголовок: Он боялся именно это..

Он боялся именно этого. Боялся, что ему снова придется увидеть её такой – совсем растерянной, потерянной, слабой и очень бледной. Почему-то Луи вспомнил их встречу, столько лет тому назад, когда она сидела в одной лишь рубашке, с тоненькими плечами, вся иссохшая, костлявая, и желала смерти. Она вцепилась ему в ладонь, расплакалась и попросила о спасении. Он заглянул ей в глаза и решил, что обязательно спасет её, что и сделал. Она обрела свободу. Обрела шанс на новую жизнь. Стала жизнерадостной, живой, да-да, именно что живой женщиной, которая могла наслаждаться каждой минутой своего существования. И казалось бы всё наладилось. Хоть они и были по разные баррикады, Луи часто встречался с ней, Габи сама не раз приезжала к нему домой, и они о многом говорили за чашкой чая, или же пили что-то покрепче. Она стала для него, не только знакомой, даже не другом, а кем-то вроде сестры, которую хотелось оберегать, поэтому он всегда проверял как она, где она, нужна ли ей помощь. Габриэллу смешили эти вопросы, но Луи знал, что опасности всегда крадется незаметно, и что в этом мире ничто не приходит бесплатно. Даже свобода, которую человек самовольно подарил тебе. Судьба обязательно потребует выкуп, обязательно потребует что-то взамен.
Дюваль успел изучить Габриэллу, узнать её, как никто другой, поэтому он замечал даже мельчайшие изменения в её движениях, внешности, словах. Она была не только бледной и ужасно худощавой, но и усталой и сонной. Её голос звучал как-то слабо, что заставило француза заволноваться, - значит, он не ошибся, и что-то правда не так. Но почему Габриэлла об этом не рассказывает ему? Первой мыслью было то, что её бывший муж объявился и решил отомстить ей, но эту мысль он сразу же отогнал, так как совсем недавно проверял местонахождение Терренса, и оно вроде бы, не менялось. Тогда что же происходило с Габи, и почему, черт возьми, она молчала об этом?
Луи вышел всего на минуту, возвращаясь с большой чашкой чая и тарелкой с печеньями на подносе. Она должна была прийти в чувства, а он должен был узнать правду. Опустив поднос на маленький столик Луи сел в кресло напротив девушки, и уставился на неё. Она была не похожа на саму себя, и что ещё сильнее пугало, он вспоминал ту самую Морган, которую когда-то спас от смерти. Неужели она снова была на грани?
-Выпей чая, - пересаживаясь к ней, и дотрагиваясь ладоней девушки Дюваль посмотрел на неё, - у тебя руки ледяные, - непривычно волноваться о ком-то, кроме себя. Он еле свыкся с мыслью о том, что в его жизни появилась Сьюлин, но с Габриэллой всё было иначе, поэтому он чуть сжал её ладони в своих, пытаясь согреть их.
-Да, ты плохо выглядишь. Похудела. Похожа на скилет. Бледная, как мертвец. Когда ты в последний раз спала, Габи? – голос Луи был требовательным, но он пытался быть как можно мягче. Дюваль понимал, что девушке нелегко, но он не собирался стоять в стороне и наблюдать за тем, как она убивается. А Морган именно этого и добивалась, так как она походила на хлодящее зомби.
-Возьми, - чуть согрев ледяные ладошки девушки, он протянул ей чашку с чаем и снова уставился на неё. Луи не знал с чего начинать, но он знал, что с чего-то надо начинать. –Я тоже скучал, милая, и мне жаль, что в последнее время мы редко встречались. Очень жаль, - он отвел взгляд в сторону, чувствуя некую вину за то, что Габриэлла находилась в таком состоянии. Он упустил что-то какой-то промежуток времени его не было рядом, и этого хватило чтоб Морган изменилась. Но кто был этому виной?
-Габи, что происходит? Что с тобой происходит? – спокойно и заботливо спросил Луи-Ронан, посмотрев на девушку, и надеясь услышать правду. Он понимал, что что-то не так. Что что-то серьезное не так, если уж она выглядит таким образом, а терять её он не собирался. Луи не собирался со стороны наблюдать, как она, уже второй раз, погибает на его глазах. В первый раз он не выдержал, и во-второй не выдержит...
-Ты же знаешь, что всегда можешь довериться мне? С тобой что-то происходит, и я не успокоюсь пока не узнаю, поэтому лучше тебе самой мне рассказать. – Француз улыбнулся, давая девушке понять, что он не намерен принимать отказ. – Тебе кто-то угрожает? Ты в опасности? Боишься, что я тоже могу пострадать? Габи, скажи мне, прошу тебя, я должен знать, и я должен тебе помочь. Я не буду смотреть на то, как ты исчезаешь на моих глазах...
Их многое связывало. Прочная связь, которая возникла, когда он спас её, была не единственной. Они подружились, и он чувствовал ответственность за неё, и да, она была важна ему, поэтому Луи и волновался за её судьбу, и не собирался всё так оставлять. Габриэллу он не бросит сейчас, даже если придется пойти против её воли, даже если придется запереть её в его доме. Он пойдет на всё, лишь бы она вернулась... вернулась к жизни.

 Отправлено: 06.04.13 03:04. Заголовок: Soundtrack Холодно...

Soundtrack

Холодно. Ей всегда до безумия холодно. Кажется, что от повсеместной прохлады перестают гнуться пальцы и густеют в попытке обмануть, запутать, причинить боль тяжелые мысли. Но Морган знает, что это не больше чем реакция ее разума и ее тела на его присутствие, на постоянный, всеобъемлющий контроль, на отсутствие собственной воли, отчего кажется, что душа уже готова оставить тело, но избавления нет, даже когда исчезает желание борьбы, даже когда хочется сломаться, сдаться и позволить Делаверу насладиться своей победой. Временами Габриэлла даже не знает, что позволяет ей держаться до сих пор, временами девушка от собственного отчаяния захлебывается в слезах, но потом все равно убеждает себя в том, что будет противиться всему происходящему до тех пор, пока это возможно, до тех пор, пока Матиас самолично не убьет ее, а в том, что это случится рано или поздно, Морган уверена. Однажды ему обязательно надоест эта игра. Однажды ему обязательно надоест Габи и тогда все закончится. А пока? А пока девушка не знает, что ей следует делать и как быть, пока она уверенна только в том, что нельзя отступать ни на шаг, нельзя давать послаблений, нельзя растворяться в собственной боли, отчаянии и немыслимой ярости, потому что это – все, чего ждет Делавер, все, чего он добивается. И Морган не доставит ему такой радости, такого удовольствия. Будучи у нее в голове он знал о ней все. Но и человека, контакт с которым был неразрывен, Габриэлла могла узнать и без всяких дополнительных способностей. И она понимала его цели, наизусть выучила его средства. Почти примирилась с тем, что он перекрыл ей любые пути к отступлению, капитуляции, спасению. Он не позволил говорить о происходящем никому – и будь оно иначе, девушка уже давно сообщила о происходящем высшему руководству НЭШБ, ублюдка несомненно нашли бы и выбили из него всю дурь. Будь оно иначе, Морган сообщила бы коллегам и ее изолировали бы от общества по меньшей мере до тех пор, пока способ извлечь Делавера из головы Габи не был бы найден. Будь оно иначе, Габриэлла бы уже давно позвонила Луи, уже давно попросила бы его о помощи, уже давно объяснила ему, что происходит. Но она не могла. Не могла и это мучило ее не только от самого факта того, что заставлял ее делать Матиас, но еще и потому что невозможность поделиться и объяснить происходящее сводило ее с ума. Зная как многим обязана Луи, Габриэлла временами даже неосознанно, инстинктивно делала все возможное, чтобы в общении с ней ему было максимально комфортно и если это означало рассказывать Дювалю все о происходящем в ее жизни – Морган была к этому готова, пусть даже частенько избегала острых тем, но не молчала о том, что беспокоило ее в самом деле. Откровенность с Луи была столь естественной, не наигранной и легкой, что девушке не было нужды подбирать слова, не было необходимости выдумывать что-то и смягчать события. Дюваль был одним из немногих людей из числа тех, кому Морган доверяла совершенно и безоговорочно. Она словно бы чувствовала себя обязанной ему за свою жизнь и считала должным рассказывать о том, что происходило благодаря ему и с его помощью. Легко говорилось о приятном, труднее – о плохом. О том, что происходило сейчас, Габриэлла не могла сказать вовсе. Запрет Матиаса – прежде. Но собственное нежелание, собственный страх, собственное опасение за мужчину, сделавшего для нее слишком много, было куда больше, пусть даже он тысячу раз считал себя обязанным присматривать за ней. Он был ей другом, он был поверенным ее тайн, он был ей братом. И она не могла его потерять, не могла подвергнуть его этому безумию, этой опасности, тому, с чем не могла справиться сама. Когда-то Морган уже невольно попросила его рискнуть своей жизнью и своей безопасностью ради нее и она не имела права просить об этом снова, зная, что риск огромен и неоправдан. Она справится. Обязательно справится с этим сама. Рано или поздно. С наименьшими потерями, или с чудовищным убытками. Но справится. Вот только говорить об этом Луи совершенно бесполезно. Он не оставит ее вот так, он не позволит ей самой предпринимать шаги и решать то, в чем он хотел бы помочь. Морган трудно. Она опускает почерневшие от боли, усталости и отчаяния глаза на руки мужчины, сжимающие ее ладони и улыбается. Мягко, ненавязчиво, задумчиво улыбается, как если бы кошмара творящегося у нее в голове никогда не было вовсе, - спасибо, - и непонятно за что благодарит. За чай? За прием? За поддержку? За то, что он рядом? Снова рядом, когда нужен. Снова рядом, когда все остальные, посланные незадачливой Габриэллой к чертям собачьим ради их же безопасности, испарились словно туман, исчезли из ее жизни до момента, пока она вновь не будет готова их принять. Вот только будет ли? Морган все чаще задавалась этим вопросом. Она не верила в то, что настанет момент, когда Делавер ее отпустит, даст ей свободу, которой Габриэлла обладала слишком малую часть своей жизни.
Морган подносит чашку к губам и в уже ставшем непривычным жесте дует на горячую жидкость в опаске обжечь ледяные как и руки губы. Она уже не помнит когда в последний раз пила чай, не знает, когда вела разговоры с кем-то кроме самой себя и голоса у себя в голове. Это кажется ей почти смешным и настолько нелепым, что временами девушка поверить не может, что происходящее – реальность, что происходящее – не очередной дурной сон, в которых она перестала возвращаться к мужу, но в которых раз за разом созерцала надменное лицо Делавера. И что ей следовало сказать Луи в таком случае? Как объяснить все происходящее? Как, черт побери? Как она может нарушить его покой, покой его новой жизни, где нет того безумия, что есть у нее в голове и в ее жизни? Морган знает о том, что у него все хорошо, если можно так говорить о человеке, состоящем в сомнительной организации. Морган знает о том, что в жизни Луи появилась женщина, заслуживающая больше заботы и внимания, чем Габриэлла. И ей не хочется сейчас разрушать все это. Не хочется лезть в жизнь не только самого Дюваля, но и Сьюлин. Не хочется. Она ведь должна суметь справиться сама. Она ведь сильная. У нее обязательно получится. Только бы убедить в этом Луи. Только бы дать им обоим шанс. Всего один. Последний.
- Просто мне холодно.
«Всегда холодно».
- И я в полном порядке.
«Скоро буду»
- Ничего не происходит.
«Уже давно»
- Нет нужды волноваться.
«Нет нужды».
Ложь ему, ложь именно ему кажется чем-то удивительно мерзким, противоречивым и настолько неправильным, что Морган от самой себя противно. Она в мгновение ока чувствует себя ребенком, который впервые за много лет солгал своим родителям и теперь переживает о последствиях, которые его неизменно ждут. Девушка заламывает пальцы, в нервозности последних минут кусает губы, бегает взглядом по комнате и ощутимо вздрагивает, когда встречается взглядом с Дювалем. Ей все кажется, что в ее глазах он увидит другого человека, ей все кажется, что присутствие Делавера вовсе не незримо и незаметно для остальных людей, ей все кажется, что отныне его глаза – в ее глазах и это никогда не закончится. Но по утрам Морган видит себя в зеркало. И это все еще она. Все еще та же Габи. Лишь в голове ее творится хаос. Лишь только изгнать из своего разума поганого ублюдка пока не хватает сил.
«Но только пока. Я обещаю тебе».
- Луи, пожалуйста… - она замолкает на половине фразы и закрывает глаза, борясь с тем что происходит в ее голове именно сейчас, проводит дрожащими руками по бледному лицу и тяжело выдыхает, силясь взять себя в руки, - Пожалуйста, не надо. Я сама. У меня получится.

 Отправлено: 06.04.13 14:58. Заголовок: Когда именно она ста..

Когда именно она стала так ему близка? Когда Габриэлла успела стать одним из самых дорогих ему людей? Луи мог посчитать по пальцам тех людей, что значили для него что-то. На одной руке. Их было всего несколько, и одной из них была Морган, с которой его связывали совсем другие отношения, совсем другая близость, совсем другое понимание. Он заботился о ней так, словно она была его младшей сестрой. Временами даже казалось, что он превращается в отца, который следит за своей дочкой-подростком. К счастью, Сьюлин понимала его, и принимала Габи, не видя в ней угрозы, и не ревнуя француза к нему. Она видела, что эти двое нужны друг-другу. Что между ними какая-то особая связь, родственная, которую никак не стоит разрывать, поэтому Дэйн всегда была мила с Габриэллой, какой не была с остальными.
Луи чуть мотнул головой, расслышав слова девушки и подсел к ней, чуть обнимая её и прижимая к себе. Она всё ещё держалась руками за чашку чая, а он поправил плед на её теле. Она была ледяной, и Луи показалось, что её трясло, поэтому он пытался согреть её, и вместе с тем держать себя в руках и быть как можно мягче, дабы не спугнуть Габи своей настойчивостью, а ведь он хотел знать, он должен был знать, что же происходит, и не собирался отпускать её просто так. Он вообще не собирался отпускать её сегодня, хотя Габи и не подозревала об этом.
Они немного помолчали, кажется Морган чуть согрелась. Луи менялся с ней, как и с Сьюлин, становился мягче, добрее, заботливее и нежнее. Вот и сейчас он мягко проводил пальцами по черным волосами девушки и пытался прочитать её мысли, но увы, у него не было этой способности. Он чувствовал что-то неладное. Будь это интуиция, или ещё что-то, но Дюваль был уверен, что с ней что-то не так. И дело не в безответной любви, или ещё в чем-то. Всё было гораздо сложнее, он чувствовал это. Она слишком уж напоминала ну иссохшую девочку, которую он впервые увидел в доме Терренса, которая задыхалась и молила Бога о смерти, если уж спастись ей не суждено было.
-Глупышка, - целуя в висок произнес Луи, и тем самым нарушил молчание, - ты не должна меня благодарить и на этом закончим. Габриэлла каждый раз напоминала ему о том, что живет благодаря ему, что спасена лишь потому, что он тогда протянул ей руку помощи. Но с тех пор прошло слишком много времени, и Луи уже не был просто спасителем для неё, он стал ей старшим братом, может и отцом, и поэтому его волновало её состояние.
-Есть что-то, что ты не можешь мне рассказать? – тихо спросил француз, при этом пытаясь заглянуть в глаза Морган, и уж лучше бы этого не делал. Всего лишь на какое-то мгновение перед его глазами встала та самая картина, когда она лежала на какой-то белой койке, с заплаканными глазами, которые были стеклянными, совсем неживыми. Луи чувствовал, он подозревал, но хотел чтоб Габи сама во всём ему призналась, лишь таким образом он сможет её защитить и спасти. Только так ему удастся помочь ей.
-Тебе не холодно. Ты ледяная, Габи, - ответил молодой человек, - и так уже давно, а на дворе всего лишь октябрь. – Он немного помолчал, пытаясь подобрать нужные слова, но не знал с чего начинать, да и боялся, что спугнет девушку своей настойчивостью.
-Ты не в порядке. – Отвечает он на её слова. – И я волнуюсь, с этим ты ничего не поделаешь. – после чего он мягко улыбается, и дотрагивается рукой её щеки, словно пытается достучаться до неё.
-Ты не справляешься сама, Габи. Я это вижу, и не обманывай меня. Я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать за тем, как тебя что-то мучает. Я смогу тебя защитить. Я знаю, как тебя защитить. И я хочу тебя защитить. Это не обсуждается, и даже если ты будешь упираться, то я всё равно узнаю что с тобой и спасу. Нравится тебе это, или нет. Поэтому, лучше уж ты сама мне всё расскажешь и не заставишь применить мне силу, ты ведь знаешь, что я на многое способен... – Луи помолчал и посмотрел в сторону угла, где таилась тьма и словно ожидала его призыва. – Я чувствую тёмную энергию в твоей голове, ты знаешь, что у меня за способность, поэтому лучше рассказывай. Я смогу тебя защитить. Обещаю. И сейчас не время геройствовать и делать вид, что ты справишься со всем одна. Ты не справишься. Ты уже не справляешься. И я тебя теряю. Теряю. И не хочу потерять. – Луи смотрел прямо в глаза Габриэллы, после чего он снова прижал её к себе, как маленького ребенка, и сжал её ладонь в своей, которая до сих пор была ледяной.
-Прошу тебя, Габи...
Ему необходимо знать. Ему нужно знать. Ему надо её спасти.

 Отправлено: 06.04.13 23:02. Заголовок: Морган знала, что Лу..

Морган знала, что Луи не оставит происходящее просто так и потому старательно избегала встреч с ним в последние несколько недель. Морган знала, что он обязательно захочет вмешаться, что он обязательно пожелает ей помочь и потому даже в их встречи, внезапно ставшими столь редкими опасалась смотреть ему в глаза. Опасалась того, что может взволновать его и заставить заподозрить что-то, хотя знало, что это неизбежно и является лишь вопросом времени, вопросом, который повис над нею подобно дамоклову мечу, потому что Габриэлла отчаянно боялась того момента, когда Луи все поймет и бросится в омут с головой, чтобы во второй раз вернуть ее к жизни, чтобы во второй раз спасти ее и дать возможность думать, действовать и принимать решения сообразно собственному разуму, собственным убеждениям и собственным желаниям. И дело было не только в том, что Морган боялась за Дюваля, его жизнь так сильно, что сердце сжималось от отчаяния, когда она думала о том, что он может пострадать. Дело было в том, что она знала, что в этот раз ситуация кардинально отличается от прежней, потому что тогда супруг Габриэллы не мог контролировать ее разум и ее саму все время. Препараты заглушали позывы ее сознания и воли лишь на время и раз за разом требовалась все большая доза, так что становилось ясно, что рано или поздно он убьет ее чересчур большим количеством препарата. Здесь все было иначе. Делавер был не просто решающим фактором ее жизни – он контролировать ее разум полностью, совершенно, абсолютно и что гораздо труднее – всегда, без всяких видимых исключений. Он слышал ее мысли на расстоянии, он знал, чем она занимается и что говорит, он знал все ее секреты и самые ужасающие тайны. От него нельзя было скрыться во тьме, от него нельзя было избавиться вот так просто. И эта фатальная обреченность сводила с ума, потому что нельзя было ничего поделать с тем, кто существовал где-то за сотни километров и все равно ломал тебя, твою жизнь и калечил твою судьбу. Если бы Габи могла хотя бы назвать его имя, если бы Габи могла хотя бы озвучить его проклятое имя – все встало на свои места, все было бы совсем иначе, потому что агентам НЭШБ не нужно было знать слишком многого, чтобы достать человека испод земли, потому что Луи нужно было знать еще меньше, чтобы помочь ей в очередной раз. Вот только заслуживала ли она его помощи снова? Когда он сказал ей, что не герой, когда-то он помог ей, но сказал, что ее жизнь и ее судьба в ее же руках. Что изменилось теперь? Чем он стал ей обязан? Почему считал, что должен спасти ее? У Морган нет ответов. Она не может объяснить самой себе причину их связи и ее силу. Она только очень-очень сильно боится. Боится за него в любом из вариантов развития чудовищных событий. Если он попытается спасти ее и ничего не выйдет – он никогда себе этого не простит. Если он попытается спасти ее и она погибнет – он никогда этого не забудет. Если он попытается ее спасти и погибнет сам – этого никогда не простит себе Морган. Ни за что и никогда, потому что она боялась за него во многом даже больше, чем за саму себя. Габриэлла умела быть благодарной. Но еще она умела ценить людей. Ценить связи с ними. Ценить дружбу – искреннюю, непритворную. И лишь от мысли о том, что она не справится и после этого оставит его – среди осколков собственной вины и их странных, где-то неестественных отношений заставляют сердце девушки болезненно сжиматься, отчего она жмурится и зажимает глаза сильнее, как если бы это могло спасти ее от происходящего, от того, что еще ждет ее по воле Делавера. Но страха нет. За себя нет никакого страха, потому что когда-то в прошлом Морган уже переживала подобное, когда-то в прошлом она уже делала вещи столь чудовищные, что это порой до сих пор не давало ей спокойно спать в собственной постели. Она боится за Луи. Она боится за то, что он пострадает, хотя инстинктивно понимает, что он пострадает почти в любом из исходов, а если она не позволит ему помочь и после он ее потеряет – не простит этого не только себе, но и ей. И Габи вздрагивает. Вздрагивает от его объятий, прикосновений – от его тепла в противовес ее холоду. Вздрагивает и прижимается к его плечу сильнее, зажмуривая глаза, и ощущая как сжимается и кровоточит сердце доселе такое же холодное и неприступное как сама Морган. А она боится поднять на него глаза, сжимает его ладонь и в нерешительности кусает губы. Страх от его настойчивости, страх от того, что он может добиться своего, может узнать слишком много. Ей нужно уйти. Габи знает, что ей нужно уйти сейчас и не возвращаться по меньшей мере до тех пор, пока она не решит эту чертову проблему, не убьет Делавера, или по меньшей мере не изгонит его из своей головы – не имеет никакого значения каким именно образом. Девушка даже хочет встать, хочет уйти ничего не объясняя, но щемящая боль в груди не дает, она нерешительно и осторожно, слабо обнимает Дюваля в ответ, тяжело выдыхает и с трудом выдерживает его взгляд, в котором так много страха и беспокойства за Морган, что ей в мгновение ока становится не по себе.
- Есть много того, что я не могу тебе рассказать, Луи, - тихо-тихо нерешительно произносит Габи, на тяжелом вздохе закрывая темные глаза, - И это не зависит от моего желания, потому что ты – один из тех людей, кто имеет право знать, но я не могу ничего тебе рассказать. Мне нельзя ничего рассказывать, - между ними были определенные обстоятельства, которые никогда не раскрывались друг другу. НЭШБ и Хеллионс. Они должны были избегать друг друга, но вместо этого они просто не замечали этого обстоятельства между собой, не замечали того, что состоят в противоборствующих организациях. Это не было правильно, но так было нужно. И если бы сейчас речь шла о работе, о том, что происходило в центре – все было бы гораздо проще и он бы понял. Но Луи знал, что штаб НЭШБ – не пыточная камера и им Габи нужна живой, а то, что происходило с нею сейчас не влезало ни в какие рамки. Морган же ждала. Ждала, когда на работе о ней узнают достаточно, чтобы заподозрить неладное, - И я не хочу, чтобы ты знал, я не хочу, чтобы ты за меня волновался, - она поднимает голову от его плеча и смотрит на Луи спокойно, без тени напряжения, но с мольбой в глазах, - Когда-то ты сказал мне, что ты не герой. Ты не обязан сейчас им становиться из-за меня. Ты не обязан меня спасать – я должна сделать это сама, потому что однажды ты уже подарил мне жизнь и теперь я не хочу, чтобы ты ставил под удар самого себя и свою жизнь ради того, чтобы помочь мне снова, - внезапно ее слова приобретают странную обстоятельную уверенность, она не сомневается в том, что говорит и не сомневается в том, что он обязательно ее поймет, совершенно точно ее поймет, потому что если он не сможет, то кому еще? И Морган не хочет, чтобы он сопротивлялся ее воле, которая между тем могла быть и волей Делавера, потому что девушка давно потеряла грань, не хочет споров и долгих разговоров. Не хочет. Она любит Луи как своего брата, которого у нее никогда не было, исключая бастарда отца, но к нему она не испытывала ничего кроме глубокого и повсеместного презрения. Она дорожит им, как дорожила доселе очень немногими людьми. Она боится за него. И она не хочет его беспокойства, его переживаний, не хочет крушить своими проблемами еще и его судьбу. Морган страшно. Морган так страшно, что этот страх парализует ее саму и ее мысли не хуже, чем это делал Матиас. Девушка жмется к Луи скорее неосознанно, чем целенаправленно. Она знает, что ей нужна не столько его помощь, сколько поддержка, совет, сколько вера в нее и в то, что она сможет справиться с этой ситуацией. Но Морган не может просить его об этом. Морган ни о чем просить его не может, потому что знает, что Дюваль упрям, знает, что он так просто не отступит. И его решительность пугает ее куда сильнее, чем что бы то ни было еще.
- Пообещай мне, что ты не станешь в это вмешиваться. Пообещай, прошу тебя.

 Отправлено: 08.04.13 10:57. Заголовок: Мне нельзя ничего ра..

Мне нельзя ничего рассказывать...
Понятно...
Сказать, что это разозлило француза – ничего не сказать. Он уже понял о чем шла речь и почему, Морган не могла ему что-то рассказать, поэтому тело Дюваля чуть больше напряглось, но он пытался держать себя в руках. Он знал, что способен помочь Габи, у него была такая способность, но надолго ли его хватит? Он не мог использовать свою способно на длительный срок, так как в конце-концов энергия у него бы иссякла, но ему хватило бы немного времени чтоб узнать главное – кто был виной состояния Габи, а этого более, чем достаточно.
Девушка всё ещё была ледяной, и как Луи не пытался её согреть, казалось, это невозможно. Она прижималась к нему, и Дюваль всё сильнее чувствовал, что надо что-то с этим делать, что надо как-то вытаскивать её из сложившейся ситуации, и плевать, если он сам пострадает. В жизни француза было всего лишь несколько человек, чья жизнь была слишком важна для него, чтоб стоять на стороне и наблюдать, как они погибают перед ним. Сьюлин и Габриэлла были, пожалуй, самыми главными в этом списке, поэтому его не волновали последствия, он просто не мог смотреть на то, как Габи теряет себя на его глазах.
Слова девушки о том, что он не обязан становиться героем для неё, что не должен её спасать, а должен думать о себе, Луи как-то пропустил мимо ушей, дав Морган время выговориться. Она могла сколько угодно твердить ему, что справится сама, что он не обязан, и да, Дюваль не был обязан, но он хотел, и собирался спасать девушку, поэтому на последнюю фразу француз посмотрел ей в глаза и сухо ответил:
-Этого я не могу обещать, извини. И извини за то, что я сейчас сделаю, но доверься мне. Ты же мне доверяешь? – Дювалю редко приходилось использовать свою способность в подобных случаях, он крайне редко этот делал с другим человеком, но сейчас на раздумий не было времени.
-Доверься мне. И прошу тебя, попытайся максимально быстро рассказать мне всё потому, что я в любой момент могу отключиться, но быстро приду в себя. Ты должна сказать мне имя, Габи. Запомни это, и не бойся, - Луи сжал ладонь девушки в своей, после чего уставился на неё .
Комната медленно, но заметно начала погружаться во тьму, которая ползла по полу, и приближалось к ним всё быстрее и быстрее. Габриэлла знала о способности Луи, но никогда не видела всю его мощь, теперь увидит. Сконцентрировавшись парень заставил тьму медленно, и очень спокойно войти внутрь сознания девушки, которая должна была почувствовать свою неуязвимость. Она и правда сейчас была полностью и совершенно неуязвимо, владела собой так, как только могла. Дюваль смотрел на то, как лицо Габи чуть изменяться, щечки даже порозовели, а глаза уже не были настолько стеклянными.
Это не могло продолжаться долго. У всего есть своё время. Каких-то десять, а может и пятнадцать минут, если им повезет. Луи мог продержаться дольше, так как его тело привыкло ко тьме, но он практически никогда не использовал эту способность на других, не передавал её никому, поэтому и боялся, что времени не хватит. Сейчас Габриэлла была полностью свободна, и никто не мог овладеть её разумом, поэтому она спокойно могла рассказать ему всё, что с ней происходило, а потом уже француз решит, как её спасать.
-Да, ты сейчас неуязвима, и полностью свободна, - комната была в полумраке, поэтому он видел лишь лицо Морган и сжимал её ладонь в своей, - но это не продолжится вечно, поэтому мне необходимо узнать правду. Кто? Кто это? Кто это сделал с тобой? Кто лезет тебе в голову? Габи, прошу тебя, не сомневайся и говори мне, как можно быстрее, потому что меня не хватит навечно, прошу тебя... – Он говорил спокойно, слишком спокойно, но боялся что она всё равно не осмелится сказать ему правду, но она должна была. Она была обязана сказать ему правду после всего, что он сделал для неё, что сейчас делает для неё.
-Я смогу тебя защитить, обещаю. Не волнуйся за меня! – попытался он убедить девушку, которая всё ещё была в состоянии шока, и не верила происходящему, но это было неважно, так как для Луи главное – узнать имя. Просто узнать имя, а дальше он уже сам знает, что сделает. Дальше он сам...

 Отправлено: 09.04.13 01:20. Заголовок: Как много стоит друж..

Как много стоит дружба между людьми, некогда потерявшими всякую надежду? Как много стоит дружба между мужчиной, некогда решившимся ценой немыслимого риска спасти чужую жизнь и девушкой, угасавшей у него на глазах? Как много стоит дружба, прошедшая испытания временем, сомнениями и страхами? Как много может стоить дружба для той, что за долгие-долгие годы не научилась никому доверять? Несоизмеримо много прежде всего потому что в чудовищных реалиях окружающего мира эта дружба была для нее последним оплотом, последней надеждой, последней верой в то, что не все еще потеряно, все еще может быть иначе, все еще можно изменить. Габриэлла смотрела на Луи и видела время, когда она не была способна даже думать самостоятельно. Габриэлла смотрела на Луи и видела как одно его решение пойти на риск изменило всю ее жизнь, всю ее судьбу, ее саму и ее восприятие людей и окружающего мира. Это было почти невозможным, это было настолько невероятным, что Морган порою сомневалась в том, что когда-то и правда произошло. Она благодарила Дюваля при каждой возможности, она говорила слова благодарности невпопад и не вовремя, заведомо зная, что никакая из сказанных ею фраз не возместит в полной мере то, что он сделал. Единственное, чем она могла ему отплатить – дружба, как бы странно и нелепо не звучало это утверждение в мире, где простые человеческие отношения между людьми теряли свой первоначальный подлинный смысл. И до сих пор Морган ни разу не оступилась, ни разу не сделала шаг назад, ни разу не посмела отойти от того, что отныне было настолько значимо для девушки, что она поверить не могла в то, что каким-то образом жила без этого раньше. Дюваль стал частью ее жизни. Дюваль стал той частью ее жизни, где не было обезображенных смертью лиц, где не было кричащих от страха детей, где не было противостояния, где не было сомнений, ужаса и ненависти к самой себе. Он стал той частью, где не было НЭШБ, постоянных заданий и безумия всего происходящего. Той частью, где в прошлом не было Моргана. Той самой частью, где Габриэлла могла хохотать в голос, кривляться перед зеркалом, напиваться до чертиков и ничего не бояться. Той самой частью, где она не была бывшей заключенной тюрьмы, вынужденной не по собственному желанию служить правительству столь же безумному, как организация в которой состоял Луи. В конечном счете, он был той частью ее жизни, в которой не имели значения ни НЭШБ, ни Хеллионс, ни тот факт, что они должны были быть заклятыми врагами. В этой части жизни она могла быть собой, не примеряя никакие маски, в этой части жизни не было крови, не было страха, не было проблем. И если бы Габриэлла хоть раз за всю свою чертову жизнь представила, что совместит мир, где есть Луи, с миром где есть все остальное, она бы предпочла никогда с ним не встречаться, потому что ничего более чудовищного и отвратительного представить было нельзя. То, что делала Морган порой было ужасающим, то, что делала Морган никогда нельзя было простить. То, что делала Морган не должно было, никогда не должно было касаться Луи и это негласное правило установленное еще со времен их первой встречи после освобождения девушки испод власти супруга, не могло быть нарушено сейчас, потому что это означало, что Габриэлла предает саму суть, саму сущность их дружбы, связывающие их узы. Она не поставит Луи под удар снова, она не хочет рисковать им и ни за что не станет, потому что это кажется ей немыслимым, даже если это – единственный шанс избавиться от влияния Делавера. Уж лучше она будет мучиться. Уж лучше ублюдок изведет ее своей волей, своими усилиями. Уж лучше так, чем позволить Дювалю делать то, что в сущности могло свести ее с ума не хуже постоянного присутствия чужих мыслей в собственном разуме. Он мог не понимать, он мог не думать о том, насколько стал дорог ей за это время, но Морган понимала и Морган думала. И она боялась его потерять, боялась потерять его так сильно, что едва девушка поняла, что он хочет сделать, как стала отчаянно мотать головой, сжимая его ладонь ледяными руками. Луи не знал, на что способен Матиас. Луи не знал. И Бог тому свидетель, Габриэлла готова была душу Дьяволу продать ради того, чтобы он так никогда и не узнал.
- Луи, не надо… - девушка вжимается в диван, сжимая его ладонь так сильно, что самой становилось больно. Она знала о его способности, она даже несколько раз видела ее безобидное применение, но то, что молодой человек намеревался сделать сейчас принимать не хотела, пусть даже догадывалась о действии лишь инстинктивно, неосознанно и чем сильнее сгущалась тьма, тем сильнее она стремилась вжаться в спинку дивана, как если бы это и правда могло ей помочь, - Пожалуйста, Луи, - взглядом темных глаз она скользит по лицу Дюваля, ища у него защиты и поддержки, но понимая, что сейчас ни того, ни другого ждать не приходится, потому что он считал будто бы помогает ей, будто бы спасает ее, будто бы и правда делает лучше. Это было не так. Морган убеждена была в том, что это не так и весь ужас от происходящего отразился на ее лице, когда разум очистился, когда она вновь почувствовала себя свободной от воли Матиаса, от его мыслей и его приказов, - Нет, ты только сделаешь хуже, пожалуйста, - шепчет Габриэлла, прижимая ладонь ко рту и ощущая как глаза наполняются слезами и первые капли орошают бледные щеки уже через мгновение. Она замирает в своем неподдельном страхе и впивается взглядом в глаза мужчины, не в силах вымолвить ни слова, не в силах проклясть его за то, что он делал. Под влиянием Матиаса она не могла ничего рассказать Дювалю, но так она по крайней мере оставляла Луи в безопасности. А теперь, когда разум был свободен, Морган стояла перед выбором. Перед страшным выбором, мысли о котором сводили ее с ума в буквальном смысле. Она не хотела рисковать другом, одним из немногих, кого могла назвать таким образом, но понимала что это, возможно, - ее единственный шанс. Захлебываясь в накатывающих рыданиях, Габриэлла смотрела на него испуганно, потеряно и тяжело, - Луи… Пожалуйста. Я не хочу тебя потерять. Ты даже не представляешь на что он способен, пожалуйста, - она знает, заведомо знает, что ей не удастся его переубедить, не удастся сломать его убеждения, не удастся заставить поверить ей, ее словам, ее мнению. Он считался с ней всегда. Но только не когда она добровольно ставила свою жизнь под удар? Почему? Габи хотела выбора. Габи хотела иметь возможности выбрать и в этом случае, иметь возможность сделать выбор в пользу Луи. Когда-то несколько лет назад она эгоистично и вероломно попросила его рискнуть собой ради ее спасения. Теперь девушка просила об обратном, молила его взглядом, словами, убеждала одним своим видом. И бесполезно. Морган понимает, что теряет отведенные им минуты, Морган понимает, что если смолчит сейчас – шанса не будет. Малодушие ли то, или женская трусость?..
- Матиас. Матиас Делавер.

 Отправлено: 10.04.13 09:43. Заголовок: Луи был сконцентриро..

Луи был сконцентрирован настолько, что пытался уловить каждое слово сказанное Морган, и не упустить ни малейшей детали. Он смотрел на неё в упор, и даже слезы, которые потекли с её глаз, не могли изменить его решения. Почему? Она была ему очень дорога, слишком дорога, чтоб он оставил всё как есть. Впрочем, для Габи он тоже был слишком важен, и поэтому она так нервничала, не хотела говорить правду, и всячески пыталась переубедить его, но это не помогло бы, нет, потому что Дюваль должен был узнать кто играет с разумом его подругой, узнать, и прекратить это любой ценой. По хриплому голосу девушки несложно было догадаться, что этот человек намного могущественнее её бывшего мужа, так как тот не имел никакой способности, кроме статуса в обществе, и своих людей, которые делали за него грязную работу, но тогда, Габи попросила его спасти её, и она была готова на всё, даже на смерть, хоть и отчаянно хотела жить свободной жизнью. Тогда Луи тоже рисковал. Риск всегда присутствовал, даже если у него была сильная способность и очень хорошие связи благодаря Хэллионсу, но он всё равно это сделал, всё равно спас её, и не сожалел об этом ни на секунду. Потом, встретившись спустя несколько лет, он даже и не думал, что их пути пересекутся, и что Габи станет настолько важным человеком в его жизни, что он ещё раз рискнет своей жизнью, сохранностью, ради неё. Но сейчас всё было иначе, и если в прошлый раз он чуть сомневался, то сейчас Луи был уверен на сто процентов, что Габриэллу пора спасать, даже если придется ввязаться в настоящую войну. Удивительно, неправда? Он уже в который раз спасает её...
Габриэлла отчаянно пыталась остановить его, хваталась за его рубашку и умоляла, предостерегала, но вместе с тем понимала, что Луи не переубедить. Что она зря теряет время, которое так бесценно, и поэтому под конец она всё же призналась, именно в ту секунду, когда голова у Дюваля начала кружиться, и из носа потекла кровь. Связь моментально прервалась, и француз тяжело выдохнул, почувствовав металлический вкус собственной крови на губах. Он ладонью вытер его, и посмотрел на Габи, после чего посильнее прижал её к себе, и обнял, словно убеждая её в том, что она поступила правильно, что другого выхода не было. Между ними не могло быть тайн, так как они были связаны судьбой, и не только потому, что он когда-то спас её, но и потому, что Морган стала частью его семьи. Семьи, которой у Дюваля никогда не было.
-Успокойся, всё в порядке.
Но ничего не было в порядке, так как это был сам Матиас Делавер, который был не так уж прост и состоял вместе с ним в одной организации, а идти против него, означало идти против Хэллионса, и самого Найджела Керригана. Против он был слишком способным человеком, да и братом Фелиции, которая может и не обожала его, но уж точно не позволила бы кому-то причинить вред члену её семьи. Ситуация была настолько сложной, что пару минут Луи просто молчал и переваривал всю информацию.
У Матиаса была не только способность, но и социальный статус, который побить не так уж легко. Его все знали, и избавиться от него было бы сложно. Да, Луи мог стать неуязвимым перед его способностью, но как он мог спасти Габи? Как он мог освободить её от него?
-Всё в порядке. Теперь всё будет в порядке. Обещаю. – он никогда не давал пустых обещаний, но сейчас и правда не знал как вызволить свою подругу из этой ситуации. – Ты остаешься у меня, будешь здесь жить, и не покинешь этого дома, пока я не придумаю что нам с тобой делать. Надо всё продумать, но увы, ты не должна знать всех деталей, так как это небезопасно... – да, он мог отключить её разум своими препаратами, но как долго он мог это продолжать? Да, и в Хэллионсе не будут рады тому, что он скрывает в своём доме члена НЭШБ. Но это сейчас мало волновало Луи, который думал лишь о том, как же ему справиться с Делавером, который не как-то там Терренс Морган, а самый настоящий... как охарактеризовать Делавера Дюваль не знал, но прекрасно понимал, что война будет непростой, и если идти против него, то значит идти против Хэллионса, но... Хэллионс нуждался в нём, в его компании на черном рынке, поэтому у Луи тоже был туз в руках.
-Не волнуйся, Габи, теперь я позабочусь о тебе, ты в безопасности. Я не дам никому обидеть тебя, главное, слушайся меня, и в случае чего держи меня в курсе дела. – Луи понял, что они часто будут проводить подобные сеансы, дабы он узнал, что именно интересует Делавера в сознании Габриэллы, но с другой стороны он всё не мог понять, как именно спасти девушку, так как ситуация и правда была очень сложной.
-Я на минутку, - француз привстал и налил себе виски в стакан, который моментально осушил, после чего налил себе ещё и вернулся на диван, как Габи. Прижав девушку к себе, он всё пытался согреть её, и при этом дать ей понять, что он обязательно спасет её. Обязательно.
-Я дам тебе лекарство, и ты быстро уснешь. Ты должна набраться сил, Габи...

 Отправлено: 08.05.13 00:30. Заголовок: Казалось, что земля ..

Казалось, что земля ушла испод ног, казалось, что дальше их разговоры не имеют смысла, потому что Габриэлла сделала самое страшное из того, что она вообще могла сделать в отношении человека, к которому искренне и глубоко была привязана. Она подвергла его опасности. Подвергла его страшной опасности, от которой не было спасения, если только Луи решится ввязаться в это, а сомнений в его решении у Морган не было и быть не могло. Она знала Дюваля, она могла читать его решимость лишь по его взглядам, по потемневшим от беспокойства глазам, по его голосу, в котором не было ни капли сомнения. Это приводило Габриэллу в ужас. Заведомо зная, на что способен Матиас, заведомо зная, что вступать на тропу противостояния с ним – значит рыть себе могилу добровольно и осознанно, она прижала руку ко рту и сотрясалась в беззвучных рыданиях из-за своего поступка, из-за своего малодушия, из-за своей слабости, которая теперь могла привести Луи к пропасти, к гибели, к чудовищным мучениям, на которые мог обречь его Делавер, если только это будет для него достаточно интересно. Ей было страшно. Впервые за многие-многие годы ей было отчаянно страшно от того, что теперь могло произойти. Освободившись от попечения своего супруга, Морган не испытывала столь сильного ужаса никогда более просто потому что все самое страшное она уже пережила, потому что все самое чудовищное с нею уже случилось и бояться она могла только за близких людей, только за тех, кто был ей действительно дорог в ее новой жизни, в жизни, которую подарил ей Луи. И она не хотела этой жизни без него, потому что он значил для нее слишком много, потому что он занимал в ее судьбе слишком значительное место. И она не могла его потерять. Не могла потерять, потому что любила так сильно как только может любить человек, связанный с другим прочными узами дружбы, узами оттого неразрывными, что Луи в свое время не просто спас ей жизнь, но изменил ее, преобразовал и сделал лучше. И потому отчаяние, в мгновение ока захлестнувшее Габриэллу было столь сильным, столь ощутимым и столь болезненным. Она не хотела, чтобы Луи страдал из-за нее, она не хотела рисковать им, она не хотела, чтобы он делал что-то, что неизменно привело бы его к страшной опасности. А одно то, что он давал в своем доме приют члену НЭШБ уже ставило его под удар. Морган боялась этого. Боялась так отчаянно, что не могла заставить себя успокоиться и прижимаясь к Луи. Всего лишь имя. Всего лишь одно имя разрушало ее жизнь и грозилось разрушить жизнь того, кто был действительно ей важен. Если бы Габриэлле хватило сил, если бы она сумела выйти из этой ситуации самостоятельно, Делавер бы умирал бесконечно долго и чудовищно мучительно. Морган сделала бы для этого все, что в ее силах. Но она не могла справиться с ним самостоятельно, и не была уверена в том, что сможет при непосредственном участии Луи. В конечном счете дар Матиаса едва ли был чем-то ограничен, в конечном счете сам Матиас не знал ни жалости, ни сострадания, ни сочувствия, а это делало его противником, которого было почти невозможно победить. Он обладал огромной мощью при полном отсутствии совести, и Морган понимала, что их шансы малы, невероятно малы для тех, кто смеет надеяться на успех. И хотя Луи пытался убедить ее в обратном, пытался вселить в нее надежду, девушка заведомо знала, что это будет война не между ними тремя, а между организациями. НЭШБ никогда не отдаст Морган кому бы то ни было, а Хеллионс постоянно был их основной целью. Подобный повод станет лишь толчком к еще более ожесточенному противостоянию, в котором могли погибнуть многие из тех, кто дорог Габриэлле. Мог погибнуть Луи. И она не готова была идти на подобное ради собственного благополучия, собственной безопасности, собственных амбиций. Она еще не знала как убедит мужчину в том, что ему не следует вмешиваться в это. Она еще не знала как решит проблему. Она еще ничего не знала и лишь упивалась собственной слабостью, ужасающим упущением, собственным вероломством, которое сорвало с ее губ это проклятое имя. Что теперь будет? У Морган ответа не было. Она смотрела на Луи с ужасом, отчаянием и растирала слезы по лицу.
- Прекрати, Луи, - девушка качает головой, - Прекрати. Ты прекрасно знаешь, что ничего не в порядке, и ты прекрасно знаешь, кто он такой. И еще лучше ты знаешь, чем все это может закончиться, - руки трясутся, Морган стыдливо прячет их в складках своего платья, она хочет попросить его не вмешиваться, но понимает, что это совершенно бесполезно. Если она что-то и могла сделать, то уже не сделала этого – сказала ему имя, сказала, кто делает с нею это, - И я не могу оставаться у тебя, ты же знаешь. Если в Хэллионс узнают, что ты скрываешь у себя члена НЭШБ, тебя убьют. А если НЭШБ узнает, что я имею связи с членами Хэллионс – убьют нас обоих, - голос дрожит, Морган судорожно думает о том, что могло бы помочь им в подобной ситуации, но вариантов нет, пока нет. Девушка протягивает руку к Луи и осторожно гладит его пальцами по щеке, - Я знаю, что нет смысла просить тебя не вмешиваться в это. Но пообещай мне по крайней мере, что ты не станешь делать ничего, что прямо или косвенно может угрожать твоей жизни. Я не хочу, я не могу потерять тебя.

 Отправлено: 08.05.13 13:35. Заголовок: Делавер. Он всегда н..

Делавер. Он всегда не нравился ему, всегда. Было в нём что-то, что особенно раздражало всегда уравновешанного Луи-Ронана. Было в нём что-то, что могло вывести из себя любого. Может это его напышенное эго? Или уверенность в том, что выше него никого нет? В нём было много таких качеств, которые может и были у самого Дюваля, но в других очень раздражали. И сейчас, когда Габриэлла рыдала на его груди, то он злился ещё больше, настолько, что ему уже было плевать на Хэллионс, на Нэшб, на всех, лишь бы как-нибудь защитить эту девушку, которая стала ему как родная. Нет, она и была ему родной. Кем-то вроде семьи, которой у него никогда не было, так как Габи спокойно могла приходить к нему в дом, пить чай и рассказывать о своём детстве, как и он мог ей рассказать многое, что скрывал от других. До появления Сьюлин, Морган была единственной его семьей, хоть и были другие друзья, но эта девушка была слишком важна, слишком близка...
«Мы в ответе за тех, кого приручили».
Удивительно, что он вспоминает именно эту фразу из «Маленького Принца», когда он сам далеко не принц, а Габи совсем не лисичка, хотя кто знает. Француз пытается успокоить девушку, и гладит её по волосам, понимая, что с этого дня покоя им не знать, что война уже началась и ничего с ней не поделаешь. Впрочем, у Луи было достаточно много связей, много знакомых, но они принадлежали разным группировкам, и пусть, сам Дюваль нигде не фигурировал как член Хэллионса, и делал свою работу через других, всё же были люди, кто знали его помимо Керригана, в число которых входил и сам Делавер, а уж его сестра...
-Не говори ничего, ладно? – слишком уж спокойным голосом говорит он девушке, и мягко касается губами её виска. Да, он понимает, что всё «не в порядке», что всё ужасно, на самом деле ужасно, но что ему делать? Габриэлла была так же важна ему, как и он ей, поэтому он знал, что будь на месте Дюваля Морган, то она бы защитила его ценой собственной жизни, и не только потому, что тот когда-то спас её, а потому, что они правда успели сродниться.
-Я не хочу чтоб ты больше волновалась, Габи. Я тебя защищу, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, - и эти слова звучат слишком болезненно для Морган, которая снова начинает плакать, а Дюваль лишь мягко, с какой-то нежностью улыбается ей, - Ты бы сделала то же самое, будь на моём месте, не так ли? – и он заранее знает ответ, поэтому покрепче прижимает холодную Габриэллу к себе, и пытается наконец-то её согреть.
Луи совершенно не знает чем это закончится. Он впервые понятия не имеет, что будет дальше, как и не знает то, надолго ли сможет прятать у себя Габи, и вообще, что же теперь сделать? В его голове творится полный бардак, и он думает лишь о том, что надо найти какой-то выход. Любой. Может жениться на ней? Фиктивный брак, который сделает её неприкосновенной? Но НЭШБ её не пощадит, хотя они меньше его волнуют, чем Делавер, который засел в сознании девушки настолько прочно, что в любой момент может убить её.
-Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – пытается пошутить он, но у него не получается, - Мне плевать, Габи, честно. Мне плевать! Просто плевать на то, что будет дальше. Ты остаешься тут, и точка. Пусть меня убьют за это, но я не дам Делаверу сделать это. Никто не узнает о том, где ты прячешься, я умею заметать следы, и до сих пор нас никто не поймал, неправда? А если всё же... поймают, то я не против умереть рядом с тобой. – Луи улыбается, как-то слишком грустно и тоскливо. Нет, он никогда не думал, что его жизнь будет какой-то особенно красочной и счастливой, но и умирать пока не собирался. Но почему-то он был готов умереть ради Габи, как бы глупо это не звучало, даже если бы Сьюлин возненавидела его за такие мысли, но семью не придают. Он знал это с самого детства, когда его предали. Собственная семья отвернулась от него, и когда он уже и не думал, что появится родной человек, то появилась Габриэлла, которая заменила ему сестру, которой у него никогда не было. Семью не придают. И он не придаст её, даже если придется отдать жизнь за её счастливое будущее. Она должна, она заслуживает быть счастливой в этом проклятом мире...
-Ты меня не потеряешь, глупышка, - он достает маленькую таблетку, которая сразу же растворяется в чае девушки, - я всегда буду рядом. А теперь выпей, и поспи немного, ты должна набраться сил. А я буду рядом, когда ты проснешься... – Дюваль покрепче обнял Габи, после чего предался раздумьям о том, что же можно сделать в такой ситуации. Он знал, что выхода практически нет, что Делавер вполне себе могущественен, и это не какой-то там Терренс Морган, но всё равно... он спасет её.