Отправлено: 08.10.12 20:21. Заголовок: ruthless gravity; 03.04.2013 - [ЗАВЕРШЕН]

Игроки квеста: Jordan Nightingale & Eden Huxley.
Место событий: квартира Хаксли, Вашингтон.
Краткое описание сюжета: они не созданы друг для друга. Но это не мешает им оказываться рядом, когда это так необходимо.
«Правда: никогда не верь, что никогда и всегда понятия бесконечные, а когда-то может наступить в любой момент и в любой момент закончиться».

 Отправлено: 08.10.12 22:17. Заголовок: внешний вид: коричне..

внешний вид: коричневая кожаная куртка, белая футболка с v-образным вырезом и потертым принтом в стиле 80-х, голубые джинсы и комфортные разношенные ботинки.

Иден хрипло смеется, хлопая по плечу новоиспеченную рок-звезду, после одного из удачнейших в его карьере интервью, в ответ на грязную шутку сотканную из черного английского юмора, который, по неведомым причинам, понятен ему. Парень захлебывается впечатлениями от первой поездки в штаты, от невероятной энергетики концертного зала, от красивых американок, бурно жестикулируя, то и дело шокируя Хаксли тем или иным речевым оборотом, когда ведущий замечает, что не все «закадровые» коллеги покинули студию в этот поздний час. Нет, задерживаться и перерабатывать здесь – в порядке вещей. Но не в субботний поздний вечер, приятный и погожий, как правило семейный и уютный, у большинства людей. Иден скомкано прощается с гостем передачи, сбагривая его в руки ассистентов и суматошного агента, поспешно ретируясь.
Он замирает перед приоткрытой стеклянной дверью в кабинет Джордан, занеся было руку для вежливого троекратного стука по косяку, но останавливается, наблюдая.
Ему не нужно, нет, честно, не нужно опускать внутренние барьеры и пользоваться своей способностью, чтобы понять, что что-то не так. Тело Найтингейл кричит об этом в своей скованной позе, рваных движениях, тонкой морщинке между строго сведенными бровями. И скрытым за слоем спасительной косметики, слегка голубеющем на бледной коже скулы синяке. Синяке?
Иден хмурится, потирая шею раскрытой ладонью, отбрасывая все распросы, неуместные фразы и даже свое хваленое обаяние в сторону, проскальзывая в кабинет Джордан и вызывая этим ее удивленный взгляд.
- Закрывай лэптоп, - не приказ, но очень настоятельный совет брошенный через плечо, пока Хаксли снимает ее плащ с вешалки в стенном шкафу и по хозяйски обшаривает его карманы в поиске ключей от ее машины, - мы уходим.
Звякнув массивным металлическим брелком, он зажимает находку в пальцах, распахивая пальто перед Найтингейл, в немой просьбе одеться. Отвечая на ее смущение захлопнутой крышкой ноутбука и нарочито ласковой улыбкой, он несколько раз убедительно кивает, словно разрешает ребенку взять наконец заслуженный подарок, и бросает показательный взгляд на дверь.
- Поехали.

Он честно не понимает, как она позволила ему сесть за руль ее машины.
Но Джордан, кажется, совсем не возражала, может потому, что усталость и дурное настроение ее подкосили, а может потому, что Иден так и не удосужился упомянуть, что он ненавидит водить. Но так или иначе, захлопнув дверь в квартиру, оказавшись в ставших родными стенах, он путается в двух связках ключей, сначала протягивая Найтингейл ту, что от дверей его дома, а после, усмехнувшись, проходит вглубь студии, обводя пространство рукой в немом «добро пожаловать».
Сбросив куртку на стул у стойки, умело заменяющей стол, он достал бутылку вина, сдернул с холодильника бумажный буклет (попутно обправив в мусор записку от дочери, оставшейся на ночевку у подруги) и развернулся к неуверенно мнущейся Джордан.
- Это, - махнув бутылкой, - лучшее вино в мире. А это, - положив на стойку буклет с предложенными видами пиццы, - меню нашего ужина. Пока я занимаюсь напитками, предлагаю тебе удивить меня своим выбором. Телефон там.
Кивнув в сторону тумбочки, на которой распологался старый, проводной аппарат, Хаксли выдернул из подставки штопор и ободряюще улыбнулся Найтингейл.

Это первый раз, когда он мало задумываясь о том, насколько уместно это будет, привел ее в свой дом. Холостяцкая берлога только недавно начала преображаться под влиянием второго жильца в лице Исадор, для которой даже пришлось сделать небольшую перепланировку, добавляя комнату в неразграниченное пространство квартиры. С тех пор здесь было мало гостей и все они, как правило, являлись сюда не на долго.
Да и Иден не был в принципе уверен, что они с Джо нахотятся в тех отношениях, когда это оказывается уместным. Да, отношения между ними ладились и, наверное, Хаксли мог бы назвать ее своим другом (опуская, конечно, факт недолгого знакомства и удивительную химию между ними), но все же некоторая неловкость, от которой мужчина старался избавиться, так или иначе настигала их.
- Итак.
Иден покачивает в пальцах бокал вина, отодвигая от себя полупустую коробку из под ароматнейшей пиццы, удобно устроившись на полу, возле широкого дивана, глядя на сидящую в кресле Джордан.
Он фотографирует эту внутреннюю и внешнюю идиллию взглядом, приклеивает кадр на внутреннюю поверхность век, чтоб обращаться к этим воспоминаниям каждый раз, когда мир станет не таким ярким, как этот. Потому что ему на самом деле хорошо. Так хорошо, что Хаксли почти готов прямо сейчас потащить Джо танцевать, если в находящемся напротив дома баре, совершенно нелогично названному в честь какой-то голливудской мелодрамы включат подобающую музыку.
- Мне кажется барьер любимого цвета, фильма прочих невероятно важных деталей, уже позади, - театрально отвешивая шуточный полу-поклон, он тихо смеется, - и раз я уже знаю, что ты предпочитаешь изумрудный и обожаешь «Волшебную Страну»..
Прищурившись Иден закусывает внутреннюю стенку нижней губы, крепко задумываясь о своем вопросе. Но в голове их так много, что он просто не может выбрать один.
- Правда: я не знаю о чем спросить, - отсалютировав бокалом Хаксли упирается локтем в диван за его спиной, устраиваясь поудобнее, - так что направлять будешь ты, спрашивай что хочешь.

 Отправлено: 16.10.12 21:12. Заголовок: Внешний вид:крупные ..

Внешний вид:крупные локоны аккуратно уложены, изящная белая блузка и юбка-карандаш, черные туфли на шпильке.

Стрелки часов замерли на без десяти восьми, за окном уже давно потемнело. Последний на сегодня эфир подошел к концу, большинство работников радио больше часа назад покинуло станцию, спеша на встречу со своими друзьями и семьями, ведь субботний вечер предполагал успешное завершение рабочей недели где-нибудь в уютном баре за стаканом отменного виски или же дома, под пледом, с чашкой горячего чая в руках и за просмотром любимого американского ток-шоу.
Туманным взором глядя в раскрытый нетбук, Джордан приложила ладонь к саднящей скуле и на секунду зажмурилась. Внутри все колыхнулось, когда перед ее глазами пролетели мгновения прошлого: полный ярости и презрения взгляд, оскал, взмах руки. Сердце отчаянно пыталось пробить себе путь наружу сквозь мягкие ткани. Утренний инцидент оставил свой след, который Найтингейл так старательно маскировала в уборной ближайшего к дому кафе. Не первый раз.
Обмануть ничего не желающих замечать коллег было легко. Пара веселых шуток, обескураживающая улыбка и не початый край работы действовали безотказно, настолько, что даже сама американка на какое-то время поверила своей маленькой лжи, с головой уйдя в дела радиостанции. Но чем больше времени проходило, тем ярче становился след не только на ее нежной коже, но и в памяти. Когда пришло время уходить домой, она просто не смогла себя заставить это сделать.
С головой погрузившись в неспокойные воды собственного сознания, Джордан не сразу заметила появления в ее кабинете Идена, а после была просто обескураженна его повелительным тоном. И то ли оттого, что его тон был настолько уверенным, что невольно заставлял довериться, то ли оттого, что она была готова ночевать на радиостанции, лишь бы не возвращаться в этот вечер к мужу, Найтингейл не стала возражать. Это был один из тех моментов, когда не требовалось слов и разъяснений. Она колебалась лишь две-три секунды, затем кивнула, почти беззвучно прошептав губами «хорошо», а после положила в сумку нетбук и встала из-за стола, мягко улыбнувшись.

За пеленой усталости, ненавязчивой мелодией, лившейся из магнитолы, и яркими, ослепительными неоновыми вывесками, мерцающими за окнами машины, пролетела дорога к дому, где жил Хаксли. Джордан не осознавала, как внезапно оказалась посреди большой квартиры-студии, будто бы кусок дороги от нее до машины кто-то умело вырезал из памяти.
Она впервые была в его холостяцком жилище, и от этого чувствовала себя немного скованно, слегка приобняв себя за плечи и осматриваясь. Мягкие тапочки приятно шелестели по паркету, когда Джордан совершала неуверенные шаги. На одной из стен женщина приметила интересный фотоколлаж: кажется, это была потертая карта штата, где разноцветными фломастерами были обведены города, рядом с ними фотографии и стикеры с комментариями, но Джо не удалось подойти ближе и рассмотреть все до мельчайших деталей.
- Постараюсь не разочаровать, - мягко улыбаясь, только и ответила женщина, шагнув в строну тумбочки, но только после того, как в ее руке оказалось меню.
Прежде чем взять трубку с аппарата, Джордан осторожно провела по ней пальцами. Даже такая мелочь, как проводной аппарат, когда как почти у каждого жителя Америки уже давно в домах имелись беспроводные трубки, привлекала ее внимание. Набрав нужный номер, она поприветствовала диспетчера и попросила доставить «Quattro stagioni», стараясь произнести это без акцента.

Спустя пару бокалов вина и два куска пиццы, удобно устроившись в просторном кресле и упираясь локтем в подлокотник, Джордан, расслабленная небольшой порцией алкоголя и теплом дома, поняла, что ей хорошо. Последние полчаса, а может быть больше, пролетели незаметно. Войдя в эту квартиру, она оставила все свои тревоги за порогом, под проливным дождем, настойчиво барабанившим по окнам. Даже несмотря на не долгосрочное знакомство и разницу в темпераментах, Джордан всегда было приятно в обществе своего коллеги. Они понимали друг друга. А может, с Иденом она была другой...
- Расскажи мне о своем самом безумной поступке, - ставки возросли. Прежде вопросы, которые они друг другу задавали, так или иначе касались каких-либо увлечений и предпочтений, а сейчас Джордан внезапно захотелось узнать что-то более личное, что не упомянешь в компании или разговоре с коллегами по работе, то, что доверяешь людям особенным. Ей хотелось слегка приоткрыть завесу тайны, заглянуть в замочную скважину его платяного шкафа.
- О том, что одновременно приятно вспомнить и стыдно рассказать, - с лукавой улыбкой и лучистым взглядом добавила она, глядя в сторону Идена.

 Отправлено: 16.10.12 22:54. Заголовок: Он усмехается, протя..

Он усмехается, протягивая руку к пачке сигарет на журнальном столике, бросая хитрый взгляд в сторону Джордан. Эта женщина определенно решила не бояться «серой зоны» в разговоре, и учитывая расслабленную обстановку с тихо играющим на фоне рок-н-роллом, сытым желудком и хорошим алкоголем, Иден мог повернуть беседу в любую сторону, выбрав одну из своих безумных историй.
- О, глядите-ка, миссис Найтингейл заинтересовалась пикантными подробностями! – по-доброму пожурил Хаксли, взмахивая сигаретой на манер волшебной палочки, - как далеко она может зайти!
Мелькнув огоньком спички и сделав глубокую затяжку Иден на пару мгновений задумался, а стыдится ли он чего-нибудь в своей жизни? Есть ли в ней хотя бы какая-то деталь, которая вызывает это жгучее ощущение излишней скованности и смущения? Наверное есть, ведь человек не может не стыдиться решительно ничего. Однако эти моменты не были «безумными» или «из ряда вон». Например ему было неприятно вспоминать о том, как он не хотел рождения своего ребенка, как надеялся, что мать узнает о его успехах или хотя бы вспомнит о его существовании, когда он станет «большой звездой», как избегал встечи с лучшей подругой, боясь рассказать о своей способности, как… ничего не подходило под поставленную задачу.
- Я тут понял, что я не могу ничего такого рассказать, - задумчиво произнес Иден, выпустив витиеватую нить дыма из полуоткрытых губ, - в том чего я стыжусь (да и не так чтобы стыжусь, на самом деле) нет ничего грандиозного. А самыми безумными поступками я очень горжусь.
И правда, если вспомнить о по-настоящему безумных затеях – тут гордости Хаксли не было предела. Он едва не потащил под венец одиноко-стоящую поклонницу их музыки – единственого человека пришедшего на их концерт в Вегасе, а после и лучшую подругу, при том в тот же день, как решил, что будет изображать третье колесо телеги на праздниках в доме Девор, называя мать его ребенка «дорогой» или «милой» на глазах у ее мужа, чтобы раздражать его и веселить Иззи, как задавал все самые острые вопросы на интервью со знаменитостью мирового масштаба, выбирая те, что были запрещены их пиарщиками, понимая, что он может лишиться работы за подобную самонадеянность на счет три. Все подобные кадры жизни сделали из него того человека, которым он является, а так как он начал пополнять этот список с достаточно раннего возраста, историй скопилось порядочное количество.
Чуть пожав плечами Хаксли делает глоток вина, силясь подогнать хотя бы какое-то воспоминание под необходимые требования. И тут его осиняет. Переведя на Джордан внимательный взгляд он недолго борется с сомнениями о том, не слишком ли это будет, не зря ли он собирается ввести ее в курс событий двадцатилетней давности, однако именно с этими днями связаны самые смешанные чувства от неуверенности до восторга, и Иден отбрасывает нелепые «за» и «против», шаткие, словно стул на трех ножках, и принимает решение.
- Пускай будет самое противоречивое? - набрав в глудь воздуха и собравшись с мыслями, Хаксли замирает и.. тихо смеется, - я даже не знаю с чего начать. Ладно. Ты же знакома с моим личным делом?
Не вопрос, а скорее утверждение. Каждый новый сотрудник раиостанции, особенно из отделов «за кадром», скорее рано, чем поздно добирались до личных дел, либо за паспортными данными, либо за сводками о проделанной работе, либо за номером телефона – так или иначе это случалось. И остановиться на одной находке, как правило, невозможно, так что не удивительно, что в итоге, каждый был осведомлен о дате рождения, настоящем имени, месте рождения, количестве разводов и вообще обо всем.
- Значит ты в курсе, что у меня есть ребенок, - дождавшись кивка, продолжает Иден, с легкой улыбкой, - я думаю, с момента ее появления и начинается самая противоречивая история. Потому что мне было шестнадцать и уже тогда я совершенно не собирался жениться, а моя девушка решила, что аборта не случится, и мне придется зарабатывать на три рта.
Стараясь подбирать наиболее нейтральные слова, Хаксли неопределенно провел по воздуху рукой, рискуя уронить сиротливый столбик пепла с тлеющей сигареты, не успея донести оную до пепельницу.
- И когда у меня родилась дочь, а я начал работать, до меня быстро дошло, что от такого заработка в Джерси никому здорово не будет. Так что недолго думая мы с лучшей подругой собрали пожитки, бросили школу и перебрались в Нью-Йорк чтобы стать крутыми рок-звездами.
Картинно закатив глаза, Иден покачал головой, совершенно не понимая, к какой морали ведет эта история. Прямолинейные фразы и сухие факты сложившиеся в лучшее приключение его жизни выглядели нелепыми и жалкими рядом с той историей, что произошла много лет назад, и без возможности вытянуть рассказ на хотя бы интересный уровень (что там говорить о захватывающем или сногсшибательном) он поспешно добавил:
- Ну, как видишь, концерты на Уэмбли я не даю, а время от времени беру интервью у таких счастливчиков. Но тогда это казалось гениальной идеей, хотя сейчас.. К черту, сейчас мне тоже кажется, что это была гениальная идея, - разведя руками, Хаксли подтверждает, что он неисправим, - о, еще когда я был в Вегасе я дважды едва не женился. В одну ночь. Но это не так круто.
Издав звук на подобие «та-даа», он затушил окурок и приподнявшись с насиженного места разлил оставшееся вино, поделив его на двоих, и поставив пустую бутылку на пол, поднял бокал.
- Я совершенно не умею красиво рассказывать истории о своей жизни, но тост будет «за приключения».

 Отправлено: 02.11.12 12:26. Заголовок: - Тебе не стоит меня..

- Тебе не стоит меня недооценивать, - в той же шутливой манере парирует Найтингейл, делая еще один глоток из бокала. Наверное, алкоголь уже успел подействовать, потому собственное заявление не кажется ей таким уж неправдоподобным и по-доброму смешным, когда как обыкновенно нет в ее окружении человека более деликатного, тактичного и соблюдающего границы чужой личной жизни. Но в компании Хаксли она и правда чувствовала себя иначе — внезапно она находила в себе ранее неизвестные таланты, силы, она раскрывалась и становилась абсолютно другим человеком, при том, как ни странно, не теряя ни капли от себя прежней. Одна и другая ее стороны точно сливались воедино и образовывали совершенный симбиоз.
- Вот как. Я бы могла и сама догадаться, что ты не из тех, кто молчит о своих безумнейших поступках молодости и прячет их под замок за семью печатями, - кажется, она просто не умеет не улыбаться, - что ж, тогда придется изменить вопрос и послушать о тех поступках, которыми ты безмерно горд!
Джордан чуть наклоняется вперед, опираясь локтем о колено, и кладет голову на раскрытую ладонь, с нарочитой серьезностью в прищуренном взгляде смотря на Хаксли. Она готовится выслушать самую грандиозную за всю свою жизнь историю, ведь, как ей кажется, из всех ее знакомых Иден — самая яркая, непредсказуемая и полная неожиданностей личность. Она просто уверена, что у него не один шкаф со скелетами, и от этого предвкушение от предстоящего рассказа становится еще слаще.
Спустя пару лирических отступлений, заминок, глотков вина и молчаливых, напряженных кивков с невольным, механическим облизыванием пересохших от легкого волнения губ, рассказ начинается. Джордан не может не подметить про себя, что Хаксли — отменный рассказчик, и даже если бы он в этот момент не рассказывал о курьезах своей жизни, а читал, скажем, поваренную книгу, повествование было бы не менее интересным и захватывающим.
- Знаешь, - спустя пару секунд молчания, начинает Джо, пристально глядя на Идена, пока на заднем плане играет “Back in black” известной рокенрольной группы, - если честно, то мое представление о твоем прошлом очень близко к тому, что ты мне рассказал сейчас.
Она чуть было не начала размышления о том, что он весь соткан из рок-н-ролла, сигарет, дорогого алкоголя, искрометных шуток, но вовремя осознала, что, таким образом, этот разговор может перейти некую черту, и кто знает, к чему бы это могло привести.
Тогда же она задумалась о том, было ли в ее жизни что-то хотя бы отдаленно похожее на те безумства молодости, что описал мужчина, и Джо осознала, насколько ее жизнь была размеренной и предсказуемой, и сохранила все это по сей день. Даже работая на радиостанции и по долгу службы общаясь с новоиспеченными знаменитостями, Найтингейл не прекращала быть девушкой из типичной католической семьи, образцом порядочности и степенности, а также хорошей женой и домохозяйкой.
- За приключения! - выйдя из-за пелены размышлений, поддержала Джо, подхватив вновь наполнившийся бокал за стеклянную ножку и потянулась через журнальный столик к бокалу Хаксли, - кажется, теперь твоя очередь задавать вопрос..
Расслабивший и даже немного разморивший алкоголь сыграл с женщиной злую шутку: не рассчитав своих сил, Джордан ударила бокалом о бокал так, что тот со звоном разбился на осколки. Они упали на журнальный столик, вино ярким пятном впиталось в сегодняшнюю «Вашингтон пост», а яркая, блестящая на свету ножка так и осталась в руках у ошарашенной Джордан.
- Иден, прости, мне так неловко, - неловкость и правда отчетливо виднелась в ее скованных жестах, - я куплю тебе новый бокал и сейчас же все приберу. Суетливо убрав все важные вещи со столика на ближайшую тумбу, Найтингейл немедленно отправилась к стойке, в мгновение ока взглядом опытной хозяйки отыскав тряпку, и уже с ней в руках вернулась к Хаксли, немедленно начав протирать стол.
- Даже не знаю, как так вышло, - скрывая за виноватой улыбкой смущение, женщина продолжала вытирать остатки вина с зеркально-гладкой поверхности.

 Отправлено: 03.11.12 20:50. Заголовок: Хаксли вскидывает бр..

Хаксли вскидывает брови в театральном изумлении.
- Это, видимо, возраст, раз я становлюсь таким предсказуемым, - он мерно покачивает в пальцах бокал, удерживая его за пузатую чашу, совершенно наплевав на «великое правило» дегустаторов и виноделов о нагреве вина и дурном тоне, - расскажешь, мне как-нибудь о твоих представлениях о моей жизни. И не слушай сплетен. Я никогда не выступал в цирке и не совращал сестер Хилтон.
Он смеется о самым распространенных слухах о противоречивом Хаксли расслабленно облокотившись о диван позади его спины, положив вытянутую руку на согнутую в колене ногу, невольно запоминая эти мгновения, раслабленную обстановку, наполненную теплым комфортом. Иден с удивлением отмечает, что с тех пор, как Эмма Фоксфейс в последний раз вышла из этой квартиры, отлично понимая, что скорее всего никогда больше сюда не вернется, этот дом не казался настолько уютным. Более того, его хозяину не было так приятно в нем находиться.
Все дело в Джордан, этой таинственной знакомой незнакомке, кажущейся совершенно иной в этих стенах, расцветающей всеми красками в раскрепощенной беседе, с незабываемыми глазами, хитрой улыбкой и красивыми жестами. И Хаксли нравятся ее слова, ее молчание, ее манеры, ее присутствие, просто ее существование. Сам факт ее присутствия, гласного и фактического или подразумевающегося в его жизни.
Не совсем понимая какого рода интерес он испытывает к этой иллюзорной женщине, Иден принимает простую истину, заключающуюся в том, что он совершенно не против, а очень даже за то, чтобы она появлялась в его судьбе чаще, присутствовала в ней дольше и…
Наваждение, в которое попадает протягивающий к женщине бокал, раскалывается, разбивается искаженным стеклянном и рассыпается на кофейный столик разделяющий их, разливается бардовыми каплями, щедро орошая все вокруг.
- Джордан, - Хаксли поднимается на ноги вдвое медленнее подскочившей Найтингейл, которая, определенно набрав скорость ультразвука, моментально метнулась в кухонное пространство, и проследовал за ней, - перестань, нет никакой катастрофы.
Но женщина его либо не слышала, либо имела иное представление о ужасных событиях нашей жизни, либо старалась делать то, что считала правильным, то есть нашла тряпку, и, вернувшись обратно, принялась стирать вино с журнального столика, торопливо бормоча извинения и оправдания.
- Джорд.. Джо. Стой, подожди, - спокойным голосом, каким обычно объясняют детям какое-то ежедневное физическое явление, старался вставить фразу Иден, чувствуя себя бесполезным насекомым на пути этого рыжего торнадо, беспомощно наблюдающим за стремительными, нервными движениями, - Джо, ты можешь порезаться. Джордан!
Исхитрившись-таки перехватить тонкое женское запястье, Хаксли останавливает руку Найтингейл, крепко сжимающую тряпку, уже насквозь пропитанную бардовой жидкостью, бликующую от крошечных осколков, прилипших к пористой ткани. Он поднимает глаза на практически напуганную женщину, на несколько секунд замирая, почти не дыша, изучая ее лицо, перед тем, как осторожно улыбнувшись, разжать ее пальцы (от чего тряпка, естественно, с неповторимым звуком шлепнулась во всем своем великолепии на столик, разбрызгивая вино вокруг), и распрямив спину, поднести ее руку к своему лицу, практически на уровень глаз.
- Во-первых, разбитый бокал входит в пятерку наименее страшных событий, знаешь? От этого еще никто не умирал. По крайней мере в этом доме. Тем более, говорят, на счастье, - Хаксли говорит почти шепотом, медленно, слегка растягивая гласные, пока он тщательно изучает раскрытую ладонь Джордан на наличие оскольков на ней, наклоняя кисть в осторожных пальцах, чтобы постараться заметить даже мельчайший намек на опасный блеск, - а во вторых, если таким образом ты решила отделаться от своего вопроса, - прерываясь на пару мгновений, чтобы снять стеклянный кристаллик, спрятавшийся за бугром Венеры, - ничего не вышло. И с тебя штрафной.
Иден ловит взгляд Найтингейл, практически нежно улыбаясь ей, неохотно выпуская ее ладонь из своих рук. Он указывает на кресло, которое она так облюбовала, прося ее вернуться на исходную позицию, пока сам мужчина, стирает остатки вина с гладкой поверхности, сметая осколки бокала в залитую картонную коробку из под пиццы. Туда же отправляются несколько выпусков газет, меню, несколько листов с распечатками, когда Хаксли замечает спасшуюся одним чудом пачку салфеток.
- Гляди-ка, Клинекс даже это пережил, - протягивая раскрашенную разве что парой капель пеструю коробку гостье, он осматривает пространство вокруг, на предмет неубранных или острых следов произошедшего, а потом, со вздохом оборачивается к Джордан, - так, а ты никуда не двигаешься, пока я не найду тапки. И еще вина.
Заглянув в каждый ящик по пути к мусорному ведру и обратно к Найтингейл, Иден, победоносно вернулся с мягкими одноразовыми тапками, которые обычно дают в отелях или на самолете, торжественно вручил их женщине и занялся откупориванием бутылки, напротив нового, чистого бокала.
- Значит, со штрафным, - с хлопком выдергивая пробку, - два вопроса. Подряд. Соблазнительный расклад, - возвращение в прежнему руслу беседы казалось кособоким и жалким, после красочной паузы в их извечной игре, но понимающий, что разговор может завести его туда, куда он еще не был готов даже взглянуть, смирился с необходимостью продолжения откровений, - не смотря ни на что, ты все же поехала сегодня со мной, хотя, признаться, я сомневался в успехе своего плана, - Хаксли усмехается, бросая осторожный взгляд на Джордан, почувствовав легкую перемену в ее настроении, просточившуюся сквозь брешь в барьере его способности, - почему? И почему ты не хотела ехать домой?
Он дает понять ей, что даже слепому было бы понятно, что единственная причина задержки на работе в столь поздний час - простое не желание возвращения в родные стены. И какими бы правдоподобными не были отговорки, темнеющий на скуле синяк говорил в сто крат красноречивее. Наполнив до середины бокал для Найтингейл, Иден пододвинул его за ножку на противоположный конец столика, устроившись на диване, забросив руку на его спинку. Он наблюдает за ее реакцией, за мельчайшими переменами в лице, за сменой эмоций, чувствуя себя на краю какого-то решающего загадку вселенной осознания, перед тем, как, едва не поперхнувшись от пришедшей в голову мысли, поднимает вверх руку, останавливая пока не начавшую говорить Джордан.
- Может быть это слишком личное, я.. ты не обязана отвечать, - заверяет Хаксли, качнув своим бокалом, сбивая ни то Найтингейл ни то самого себя с намеченного курса.

 Отправлено: 20.02.13 11:48. Заголовок: «Джо?» Среди тысячи ..

«Джо?»
Среди тысячи неловких мыслей, тонким паутинным кружевом окутавшими ее растревоженное сознание, запоздало прокручиваются реплики Хаксли, в чуть замедленном темпе, отчего любая шероховатость или содрогание голоса становится уловимым и различимым среди тысячи других речевых оттенков. Среди потока слов, призванных успокоить и убедить ее в отсутствие надобности так старательно махать тряпкой, будто провинившейся горничной перед своими господами, Джордан замечает это столь нелюбимое ею и набившее оскомину сокращение имени, которым когда-то одарил ее отец, кажется, всерьез решив наплевать на пол своего ребенка и вырастить сына...хотя родилась дочь. Но почему-то из уст Идена оно прозвучало не так оскорбительно и унизительно, как умел делать это Рос. Однако от привычки, выработавшейся за годы, так быстро не избавиться, и она практически машинально произнесла то, что говорила людям, когда они впервые обращались к ней подобным образом:
- Джордан. Я терпеть не могу..., - поворачивает она голову, сложив губы в извиняющейся улыбке, и замирает, когда ее запястье попадает во власть музыкальных пальцев, пахнущих табаком, - ...сокращения.
Невесомость, полет и страх не ощутить под своими ногами уютно похрустывающего паркета — все это тусклым бликом отразилось в карих, с зеленым оттенком глазах всего за секунду. Джордан была уверенна, что от кончиков пальцев Идена исходят вполне ощутимые электрические разряды, проникают под кожу и расходятся по всему телу. Обычная вежливость гостеприимного хозяина, только и всего, но под ложечкой тревожно засосало, будто бы Хаксли решил подглядеть в замочную скважину ее потайного ящичка, разложить все секреты по стопочкам и рассмотреть их под лупой.
Пальцы податливо разжались, выпуская из цепкой хватки тряпку, та с глухим звуком шлепнулась в миниатюрное болотце багрово-красной жидкости, и несколько капель, с первого взгляда незаметных, попали на юбку и манжеты блузы, коварно впитываясь в память волокон.
- Ты меня раскусил, - она мягко улыбается и говорит очень тихим, немного усталым голосом, в то время как ее свободная рука не может найти себе места, то замирая на талии, то вновь блуждая в пространстве, - я сдаюсь, у меня ничего не получилось. Придется согласиться на штрафной.
В немом жесте согласия Найтингейл поднимает раскрытые ладони, делая несколько шагов назад, виртуозно разворачивается на носочках, стараясь не коснуться босыми ногами ярких бардовых пятен, оказавшихся на полу, и без лишней суеты и споров, сдавшись Идену, медленно возвращается в кресло. Чуть прогибается вперед, опираясь согнутыми в локтях руками о колени, и наблюдает за Хаксли.
- Мне кажется, или это сувенир из отеля? - рассматривая заботливо поданные мягкие тапочки шутливо спрашивает Джордан, проведя по ним ладонью, а затем взглянув на Хаксли, - неужели и с ними связана какая-то история или же это просто тайное хобби радиоведущего?
Общими усилиями беседа возвращается в ранее определенные рамки, а вновь наполненные бокалы вина помогают немного расслабиться, растворить неловкость в багровых озерах и продолжить их общую игру. Но даже если бы это была не вторая, а третья-четвертая бутылка благородного напитка, и грани личного растворились в приятной усталости, а разговор стал еще острее, то даже в том случае Найтингейл не удалось бы избежать секундной неловкости, вызванной интересом коллеги. Почувствовать, что Иден, сам того не подозревая, приоткрыл занавес ее личной жизни, Джордан попыталась скрыть истину в глотке вина, а затем в смущенной улыбке.
Найтингейл никогда не говорила о семейных отношениях, не делилась с подругами подробностями быта, умело обходя подобные темы, и ограничивалась двумя-тремя ничего не означавшими предложениями. Она уважала чужую личную жизнь и не пускала всех подряд в свою. Но сейчас ее молчание было бы лучшим подтверждением догадки Идена, и она не могла подобного допустим, пожертвовав одной правдой, чтобы заслонить другую.
- Родители, - она горько улыбается, глядя на дно своего бокала так, словно желает в нем утонуть, - они приехали вчера, и всего за вечер мы успели...не сойтись во мнениях. Ничего страшного, - она мгновенно поднимает глаза, продолжает улыбаться, качает головой, точно пытается убедить своего собеседника, что все хорошо.
Еще глоток обволакивающего напитка, который комом встает в горле. На заднем плане все также играет рок-н-ролл, песня, которая совершенно не подходит для подобных откровений, и это единственное, что спасает Джордан от неизбежности стать заложником этой ветви беседы.
- Собственно, это один ответ на два твоих вопроса, - она разводит руками, улыбается и снова делает глоток, - снова твоя очередь отвечать.
Женщина чуть прищуривает глаза, лукаво улыбаясь, а внутри нее теплится надежда, что у Идена хватит уважения к ней, чтобы просто закрыть на все глаза и поверить, не задавая лишних вопросов. Откидывается назад, опираясь о спинку дивана, задумчиво разглядывает Хаксли и задает свой вопрос:
- Так, твой черед. А ты..., - спотыкается, понимая, что собирается задать неправильный вопрос, и меняет его моментально, - расскажи мне о самом большом своем страхе.

 Отправлено: 24.02.13 17:18. Заголовок: Когда-то он услышал ..

Когда-то он услышал фразу «другое имя – другой человек».
Сейчас уже не вспомнить где, когда и в каком контексте, но важно вовсе не это, а то, что имя и правда иногда становится образом жизни, регулятором ощущения самого себя или даже призмой взгляда на окружающий мир. Иден, к примеру, никогда не чувствовал себя Теодором, а приняв решение игнорировать такое обращение, со временем отвык реагировать на него в принципе. Так что неприязнь Джордан к сокращению, наверное, была более чем объяснима.
«Джордан, не Джо. Джордан» , повторяет про себя Хаксли, не отрицая, однако, что короткое и невероятно трогательное сокращение, удивительно подходящее этой грациозной женщине, скорее всего сорвется с с его языка еще не раз.
- А мне нравится. «Джо», - смакует Иден, пожимая плечами, - звучит чертовски мило.
В этом, в принципе, ничем не примечательном моменте все же было что-то особенное.
Осторожный взгляд, будничная ситуация, развернувшая иначе, чем задумывалось, едва заметно сменившийся тембр голоса, открытое прикосновение, совершенно неуместная музыка, ставшая неоригинальным саунд-треком к сложившейся ситуации.
Иден понимал, где-то в глубине души, что это один из тех «звоночков», знаков, намеков самой судьбы, что если не остановиться в эту самую минуту, то случится что-то неисправимое. Что эта незатейливость и приятная определенность провалится в небытие, уступив место чему-то большему. Даже не так. Большому. Огромному. Но по своему обыкновению, по нежеланию или по какой-то другой неведомой даже ему самому причине, он решил не обращать на это внимания.
Ох уж это «будь что будет».
Можно бы было записать этот день в список самых резко меняющихся, потому что ситуация снова принимала свой меланхолично-тягучий манер, настолько контрастный вспышке битого стекла и бардовых винных разводов.
- Все тебе расскажи, - в ответ на вопрос об отельных тапочках, он хитро щурится, - оставь во мне хотя бы одну загадку.
А загадок в Найтингейл меньше не становится.
Способность научила Хаксли уважать личное пространство других людей, особенно если учесть то, что по первости он без какого-либо желания или мотива рисковал выяснить всю поднаготную даже самого случайного незнакомца. Так что эту ложь или полуправду (в любом случае – нарушение правил игры) он ей прощает, не смотря на то, что разрывающая легкие тоска проникает глубже, распространяясь с кровью и кислородом по всему телу.
Внезапно Джордан кажется ему слишком далекой. Иден уверен что он просто не может, совершенно определенно не может физически поднять глаза от крошечных капель вина, впитавшихся в голубую джинсу на левом колене и поймать её взгляд. Ему кажется, их разделяют перроны, километры пустого воздушного пространства, паутины телефонных проводов, голоса и лица незнакомых и совершенно ненужных людей.
- Как скажешь, - он наконец поднимает на нее глаза и с нечитаемой улыбой складывает в два слова весь субститут долгого и никому не нужного «я знаю, что это неправда, но я согласен верить, если ты того хочешь». Ему не нужны ее оправдания. Не нужен сбивчивый шепот, не нужны ответы на его пропитанные горечью вопросы. Иден понимает, что она лжет, и для этого ему не нужно влезать в ее голову, чтобы убедиться в этом или выуживать намеки путем планомерного допроса. Он видит это в ее внимательных глазах, которые отражают немую мольбу не продолжать эту линию беседы, видит и принимает, как есть, не имея никакого желания проникать туда, где ему не место без спроса. Все что он хочет, это помочь ей, придумать, как вытащить ее из того дерьма, про которое она даже не хочет говорить, не имея никакого представления, что же на самом деле происходит в этой загадочной книге по имени Джордан Найтингейл.
Но вместо этого он продолжает эту практически бессмысленную игру, которая уже совсем не ощущается, как та чуть дерзкая и слегка забавная идея, которой она казалась чаще.
- Ну, тут совсем ничего интересного, - Иден тянет гласные, словно вопрос кажется ему назойливой мухой. Хотя, конечно, так оно и есть, если ты всю жизнь стараешься сделать вид, что ты тот самый тип без страха и упрека, чей самый большой недостаток – твоя невероятная идеальность, - я боюсь всего того, чего боится.. ну или должен бояться каждый человек.
Хаксли недовольно мычит, как ребенок, отказывающийся от какой-то прихоти родителей, однако, не в силах сдержать улыбку, и закрывает глаза открытой ладонью. Он бы остановился на этом, чтобы не удаляться в рассуждения о несправедливости жизни, ее удушающей жестокости и крироватом юморе судьбы, но, увы, открытый взгляд Джордан доступно объяснил ему, что такой отговоркой он так просто не отделается.
- Ладно-ладно, - он сдается, отводя руку от лица и ставя бокал на пострадавший кофейный столик, - ладно. Я боюсь за своих близких. Двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Постоянно переживаю, что что-то не так. Если кто-то должен был позвонить, но не звонит, я рискую превратиться в ту самую классическую мамашу, обрывая провода и связываясь с госпиталями и моргами, - Иден жмурится, тихо смеясь, - преувеличиваю, конечно, но все же. Еще.. - он позволяет себе отпустить усмешку с легким вздохом, выпуская разочарование из легких, выпрямляя спину и встречаясь взглядом с Найтингейл, - боюсь проснуться каким-то чудесным (или не очень) утром и понять, что я вовсе не тот человек, которым хочу быть, и эта жизнь, вовсе не та, в которой я себе вижу.
Пожав плечами, Иден растерянно признается себе, что все его страхи в той или иной степени связаны с одиночеством и сомнениями, то есть всем тем, чего он в той или иной мере избегает в этой жизни, как бы протиречиво оно не выглядело на фоне сложившихся обстоятельст, в которых он успел и побывать фактически затворником.
- А ты?

 Отправлено: 28.02.13 20:21. Заголовок: Внезапно, первый раз..

Внезапно, первый раз не только за этот спонтанный и незапланированный вечер, но и за всю историю общения Найтингейл с Хаксли, женщина ловит себя на мысли, что понимает Идена. Что несмотря на совершенно разные жизни, характеры и противоречия, существующими между ними, есть и что-то парадоксально общее, точка соприкосновения, где их внутреннее пересекается. Общее понимание друг друга без лишних слов, фальш, неприятная и терзающая, но удобно складывающая в слова и жесты, уютно обволакивающая все темное и мрачное. Мужчина понимает, что Джордан врет, женщина понимает, что Хаксли закрывает на ее ложь глаза. Их общий договор с совестью.
Она снова в элегантном жесте топит печали несколькими глотками вина. Жизнь становится лучше, неприятные мысли чуть более смазанными, но даже этот чудесный напиток не в силах заглушить собой горький осадок и надменный звон колоколов в висках. Он еще долго будет громким эхом изводить католичку, но она всеми силами будет вытеснять его из своих мыслей, из сознания, из души. Как ни печально, но грусть — виновница этого вечера, и выпроводить ее, как бы того ни хотелось, не представляется возможности. Условия, условности.
Едва заметная улыбка и прищуренный взгляд сопровождают весь ответ мужчины на незапланированный вопрос. Женщина, как и всегда раньше, не смеет перебивать его, искусственно создавая своим вмешательством и без того существующую сбивчивость мыслей, раскрытие которых кажется непростым делом для Идена. В ее глазах отражается благодарность за то, что, несмотря на ее нарушение общих правил, он по-прежнему с ней откровенен. И пускай на краткий миг, но пускает ее в тайные отделы своей загадочной души, пусть она того и не заслуживает.
Совершенно внезапно струна души ее со звонким треском лопается, а во взгляде читается осознание ужасающей ее разум мысли: вся ее жизнь — это один большой страх Хаксли. Она именно тот человек, который просыпается каждый день с мыслью, что живет чьей-то жизнью, но никак не своей. В ней от нее настоящей только скрытый от чужих глаз внутренний мир, искренность действий и чувств, и добрая, мягкая улыбка. Джордан задается вопросом, трепеща от ужаса внутри: кто она и под чьей шкурой скрывается?
Вместе с бликами в ее бокале переливаются воспоминания, начиная с раннего детства и заканчивая реалиями настоящего. Образование. Вещь нужная и полезная. Это будет тем, за что Джордан всегда будет благодарна своим родителям, но теперь уже не может понять, что это: результат ее личных стремлений и усилий, или же вынужденность, неизбежность, которой поспособствовали нравоучение и жесткие рамки воспитания? А брак? Найтингейль везде и всегда пыталась преподнести свой союз с Чарли как нечто настоящее, теплое, далеко не идеальное, но «так и должно быть, это любовь», даже себе не признаваясь, беззвучно крича темными ночами в подушку от безысходности, что это не больше чем ошибка, переросшая в привычку от нехватки сил на резкие и решительные действия. Работа? Даже в этой крохотной личной отдушине не было искренности. Джо любила свою работу, она приходила на радиостанцию с удовольствием, ей нравился график и люди ее окружающие, возможность общения с деятелями сцены и искусства. Это было близким к ее мечте, но, все же, не то. К.о.м.п.р.о.м.и.с.с. С родителями, с мужем, со своей нерешительностью. И что остается в итоге?
Кто ты такая, Джордан? И твое ли это имя?...
ответный вопрос возвращает ее к беседе, хотя кажется, что ее мир уже никогда не будет прежде. Всего за несколько секунд он полностью изменился, словно бы кто-то убрал все декорации со сцены, оставив лишь холодный жестяной каркас и красный занавес по бокам.
- Чего боюсь я? - переспрашивает она, мысленно отходя от внезапно открывшейся разы, обводя взглядом комнату и все, что в ней находится, - когда я задавала этот вопрос, он не казался мне таким сложным. Смущенная улыбка. Ладонь, в задумчивом жесте прислоненная к щеке.
- Наверное, распространенные страхи вроде темноты и высоты тебя не устроят, как не устроили бы меня, - прикрывает со вздохом глаза, усердно пытаясь отыскать что-то, что могло бы удовлетворить любопытство мужчины, но что может потрясти воображение сильнее, чем жизнь, которая полностью олицетворяет твой страх? Ищет, и как бы ни хотела, не находит того, что могло бы сравниться с тем, чего она не скажет, неизменно возвратившись бы в том случае к вопросам о том, почему в этот субботний вечер она не дома рядом с мужем.
- Не могу вспомнить ничего действительно исключительного. Потеря близких и работы основополагающие страхи, но они есть у всех. Потому, наверное, придется поделиться страхом..., - она затейливо улыбается, чуть поджав губы, вернув взгляд в мужчине, - а может, странностью, из дества. Лет до четырнадцати я не могла уснуть, будь то холодная зима или жаркое лето, пока не укутаюсь в одеяло так, что из-под него будут торчать только нос и глаза — боялась, что меня покусают вампиры, хоть и не верила в их существование. Как так? Понятия не имею.
Женщина закрыла лицо руками и сдержанно засмеялась, чувствуя себя очень неловко, говоря о таких глупостях.

 Отправлено: 21.03.13 15:11. Заголовок: Очарование момента п..

Очарование момента потеряно. Пути назад нет.
Разговор упрямо утягивал их в будничное русло, лишая остатков того электрического разряда, которому они оба (это же очевидно) поддались несколько минут назад. Но это не занавес, неумолимо опускающийся в финале, а лишь оповещение антракта, не точка, но многоточие, не.. да черт бы с ним, тут все иначе. Все сложнее.
Идену не нужно быть мутантом, чтобы почувствовать какой-то конфликт в Джордан, эту ее скрытую за глазами загадку, какое-то интринующее противоречие, оставляющее в ее портрете большое «но», скрытое на тыльной стороне холста, за рамкой.
И ему отчаянно хочется разгадать ее.
Поэтому Хаксли позволяет Найтингейл поворачивать ситуацию в удобном ей направлении, поощряет ее поведение, поддается ей, лишь с любопытством заглядывая куда-то глубже, пускай и незаметно и не так решительно, как ему хотелось бы. Потому что он знает, что как истинный борец, решительно добивающийся своего в этой жизни, пускай не так, как в молодости, он найдет ту связку ключей к скрытым тайнам Джордан, чтобы осторожно подобрать необходимый. С мягкой улыбкой, Иден слушает ее ответ, добавляя еще пару загадок в фигуру Найтингейл, задаваясь лишь большим количеством вопросов, которые он не задаст в их этой игре, но в другой раз. Другое время, другое место. Классика жанра.
Она исключительная, поэтому он сделает для нее все необходимые для нее исключения.
Хаксли совершенно не хочется говорить, чтобы не разрушать мгновение, которое смутно напоминает ему о чем-то, словно внутренний голос настойчиво твердит о каких-то неведомых ему до сих пор истинах, не то предостерегая, не то направляя. Но вместо того, чтобы терзаться поиском каких бы то ни было ответов, Иден наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.
- Нам надо будет как-нибудь повторить это, - он смотрит ей в глаза, без снеснений и неудобств, так буднично, словно все это никак не напоминает жалкое подобие свидания или чего-то в этом роде. Словно это ничего такого не значит. Словно это простое предложение, которое не таит в себе чего-то большего. Иден всегда умел хранить секреты, будь то даже его намерения.
До сих пор Хаксли старается не думать о том, что Джордан, видимо, сама того не ведая, зацепила его, что сделала, чтобы совершенно неожиданно для Идена заставить его заинтересоваться ее персоной. Слишком давно такого не было и слишком непредсказуемо это может обернуться.
Это вторая ложь за вечер, думает Иден, но он найдет свободную минутку, чтобы стать честным по крайней мере с самим собой.
Но внезапное воспоминание перерезает нить, которую он хотел было втянуть в их разговор. Найтингейл не мисс, а миссис, и значит существует некий мистер Найтингейл, который, более чем вероятно, не будет поддерживать идею Хаксли вот так, периодически, встречаться, чтобы делиться внезапными откровениями.
- Если ты не против, конечно, - он добвляет это, наверное, слишком поспешно, осознавая, что даже его обаяние не станет хорошей страховкой в данном случае, - если никто не будет против.
Замужние женщины всегда были для него табу хотя бы из-за истории его родителей, но сейчас это кажется каким-то незначительным «но» на фоне происходящего. Или ему просто не хочется думать об этом.
Не произнося никакого тоста, Хаксли салютирует ей бокалом, приходя к неутешительному выводу, что вино получается лучшим выходом из ситуации, в которую он по собственному желанию и не без удовольствия себя засунул.

 Отправлено: 02.04.13 22:17. Заголовок: А меж тем томный суб..

А меж тем томный субботний вечер плавно перетек в раннюю ночь, когда стрелки настенных часов с неприлично крупными цифрами замерли на отметке полночь. За игрой, разговорами, неловкостью и вином коллеги потеряли счет времени. Если бы не цепочка случайностей, давшая им обоим понять, что общение чересчур затянулось, они, возможно, просидели бы еще столько же, не заметив наступления нового дня.
Джордан заметила пропажу времени, случайно засмотревшись в отражение комнаты в небольшом настенном зеркале, принадлежавшем, скорее всего, юной Иззи. Женщина не признавалась себе, но отрицать очевидное бесполезно - ей было жаль, неимоверно жаль, что вечер подошел к концу. Вслед за этим секретом, припрятанным в тайной шкатулке ее души, пришло и осознание того, что она не свободна, как на миг показалось ей в колдовских стенах этой студии, что у нее есть определенные обязательства, рамки поведения, за которые она заступила. Внутри что-то опустилось тяжелым свинцом, а те неприятные воспоминания, растворившиеся в томности вечера, вновь приобрели очертания, врезаясь острыми краями в сознание.
- Это был чудесный вечер, - расплывчато отвечает Найтингейл, оставляя череду вопросов после, - спасибо тебе, Иден, за приятное общение, хорошее вино и вкусную пиццу. Она поднимает бокал вверх, салютуя, допивает остатки вина и снова улыбается, но в отличие от предыдущих разов, уже на прощание. Неспешно отыскивает свою сумочку где-то позади себя, сжимая тонкую ткань пальцами до тихого скрипа и хруста, продолжает наблюдать за Иденом до тех пор, пока их пересекающиеся взгляды и обоюдное молчание не становятся до жути неприличными. Затем осторожно поднимается на ноги, поправляя легким жестом руки юбку (замечая на ней пару темных капель, оставленных ранее пролитым вином, мысленно подмечая себе этот факт, неизбежно думая о скором возвращении в дом мужа), подходит к Хаксли и подает ему ладонь для рукопожатия по привычке.
- И еще раз прости за бокал, я обязательно тебе компенсирую свою криворукость, - уголки губ приподнимаются вверх, глаз чуть прищуриваются, и нехотя вынимает свою ладонь из его руки, - даже не смей возражать, я все равно это сделаю.
Они вместе выходят в коридор, и хранят молчание все то время, что Джордан обувается, надевает пальто и поправляет прическу, мимолетно посмотревшись в зеркало. Все слова, что имеют права быть услышанными, сказаны, незатейливая история подошла к своему логическому завершению, как и сам вечер.
- До понедельника, - последние слова, которые скажет женщина на прощание, прежде чем начать спускаться вниз по лестнице к выходу. А там, на улице, ее ждет темнота, не щадящий никого ливень, хлестко бьющий каплями по лицу и тревожные оповещения о пропущенных звонках и смс от Чарльза, высветившиеся на табло ее смартфона. Она устало выдыхает, на пару мгновений закрывая глаза, ее ладонь прикладывается к груди, хватаясь пальцами за ткань пальто так отчаянно, будто невидимые веревки не дают женщине возможности сделать глоток воздуха. Поджимает губы, отсчитывает про себе до десяти, возвращая себе самообладание и вновь открывает глаза, глядя на неприветливую улицу и смерть для эпилептика – беспрестанно мигающую неоновую вывеску какого-то кафе.
Ей ничего не остается, как только рывком преодолеть расстояние от навеса до машины, включить обогреватель, мысленно приготовиться к нелегкой встречи с мужем и очевидным последствиям, которые, возможно, вновь оставят след на ее безупречной коже, и ей вновь придется прибегнуть к косметике, чтобы, как и в любой другой день, разыгрывать комедию успешной женщины с неизменно-счастливой улыбкой на губах.