Отправлено: 01.03.13 22:44. Заголовок: отрывные точки обрыва; 18.11.2038 - [ОСТАНОВЛЕН]

Niel Selway and Vesper Diamanti.
The Arlington Memorial Bridge.

- отвези меня, пожалуйста, к мосту;
ты не знаешь, сколько дождя орошало мои ресницы,
и тебе неизвестно, сколько тонн снега держали мои ладони.
ты мне жалуешься еженочно на то, что тебе не спится,
я в себе всегда подавляю безмолвные крики-стоны.
я тебя не люблю уже, знаешь ли, с середины марта,
ты встречаешься с ней по ночам уж полмесяца точно.
но мы скрытничаем упрямо, упорно не раскрываем карты,
просто связаны красной нитью наши мизинцы уж очень прочно.
я смогу, я большая. я поставлю на этом жирную точку.
захлебнёмся в словах мы оба, словно малые дети.
© Эля Виндлесс

 Отправлено: 03.03.13 17:48. Заголовок: никому тебя кроме не..

никому тебя кроме не гладить бархат ощущений
моего прошлого нашей любви твоего терпения
мне плевать на бал её платья тонкость и прочее
я вне тебя только глупый притворщик
© Доутра

Я не знаю, что происходит. Я ничего не знаю, я перестал узнавать, я перестал заглядывать в твои глаза оттенка светлой бирюзы и задавать какие-то вопросы, а все равно, что я в них увижу? только следы затонувших сотни лет назад кораблей, их разбило об айсберги, раскололо на части, опрокинуло в ледяную воду. Так и похоронило на самом дне, лишь остовы изгнившего дерева можно разглядеть наверху. Вот я и гляжу сверху вниз, во всей свой рост расстелившись над синей кромкой, и наблюдаю твой русалочий хвост, проплывающий вдоль берега. Между нами кубометры этой соленой голубой воды, у рыб путаются плавники в тине, и они так и остаются заложниками водной стихии. Им больше не выйти на берег. Им петь свои немые песни, привлекая новые корабли, обрушиваясь на них штормами, засасывая в водороды и забирая с собой, делая их внутренности своим домом. Ты тоже ко мне больше не выйдешь? молчание – ответ «да». молчание – ответ «нет». Твое вечное молчание. Не сомневаюсь, что когда-нибудь я забуду, как звучит твой голос. Совсем скоро забуду. Или уже забыл, но тогда какого черта я все еще прихожу к твоему берегу на эту всеми забытую набережную? почему я держусь за этот поручень и в блестящей воде сквозь свое отражение хватаюсь взглядом за твои гибкие очертания. Может, я сам уже стал одним из этих кораблей и флагманов? Спящих вечным сном на самом дне, с вышедшим из строя штурвалом и затонувшим журналом своего плавания. Внутри меня косяками расплываются сотни маленьких рыбешек, наверно все они твои дети, и наверно это нестерпимо щекотно – чувствовать, как кто проплывает у тебя внутри. Но насчет этого я никогда не узнаю наверняка. Наверно в одной из кают сидит сгорбленный скелет – акулы давно изглодали его отсыревшее мясо, наверно этот скелет – моя память. Память обо всем, память о тебе.

[лучи рассветные переливались акварельными красками в этом королевстве, здесь все было так красиво и счастливо, здесь каждый поданный делал реверанс, когда прекрасная принцесса просыпалась и выходила на балкон своего дворца. она своей красотой затмевала рассвет, с неба нависший, и своей улыбкой дарила надежду даже самому несчастному. но чаще всего она улыбалась ему, не помню с какого дна он пробрался и кем он был, скорее всего - просто никем, но с ней он стал принцем, и он так привык к её улыбке, что перестал замечать, как она прямо на её карамельных губах затухает. как все счастье с её личика отслаивается как куски краски, а под ними только белый мрамор. и своими прикосновениями он уже обратно не мог ничего вернуть. однажды она просто перестала выходить на свой балкончик, а вместе с ней исчез куда-то рассвет и умерло все королевство. уже о счастье никто не помнил, помнили о холоде и голоде. а ему однажды один чудак скажет в лицо правду о том, что он никто иной как принц who fucked up all.]

Ветер заменяет вам сердца на один вечер. Ветер несет вас между вставшими ровными рядами тяжелогрузами и перегруженными фантомами людей, сидящих в машинах, пытающихся добраться до дома. Вы так тоже пытаетесь добраться куда-то, без карт и координат рыскаете по окраинам, ища то, что потеряли_ то, что потеряли. Вы еще не знаете, что нет никаких меток и нет никаких путей, что вам расстелились обрывы. Один за одним. Приготовься падать, парень, падать больно, это ломает кости. Это делает его последним из последних бессердечных скотов. Он, кажется, устал, он хотел как можно дальше убежать от призрака несчастной принцессы, но вместе этого он её мягкие руки чувствуешь сзади, она едва осязаемо обхватывает и на одно выдохе держится, хотя эта одиночная гонка продолжается уже под сто десять километров в час. Порывы ветра хотят заслезить глаза, а потом вас ошметками по асфальту разбросать. Воздух хочет пробиться в ваши закупоренные легкие. – держись крепче, слышишь? Он начинает лавировать между нерасторопными четырехколесными каракатицами, хотя все помнят, чем это закончилось в последний раз. Что из-за этого у него сейчас права не на свое имя, растворившиеся в мозгу куски железа и страх того, что однажды смерть обступит со всех сторон и заставит целовать свои губы. Но он продолжает идти под косым углом, вырываться из всевозможных петель, как думаешь, это ваше путешествие закончится огромной аварией? с сотней жертв, которые повиснут на его совести. ах, как можно было забыть, он куда-то свою совесть запрятал, зажал ей рот и засунул в дальний угол. Оставил с сотней грузов на шее, но иногда, когда не спится, его собственные шейные позвонки ломаются по одному.

Держись, крепче, слышишь? я не хочу видеть тебя птицей с разорванными крыльями, я не хочу видеть тебя во хрустальном гробу в окружении семи карликов, иногда я в принципе не хочу тебя видеть, но чаще всего, чаще всего я все еще хочу видеть тебя у себя в руках, в весенних снах, в каких-то несуразных мечтах, в которые отчаянно хочется верить. Что мы уедем куда-нибудь только вдвоем, что я построю нам дом из белого кирпича, твой новый дворец с видом на какое-нибудь чистое озеро, что ты будешь кормить меня чем-то вкусным, а в пятницу мы будем возвращаться в город ко всем многим как бы друзьям и выставлять наше счастье напоказ. Смотрите и завидуете, смотрите и завидуете. Руками не трогайте. Мы ловим звезды с небес. Если бы. Мы растворяемся в очередном умирающем дне, в котором мы что-то не дочувствовали. Что-то не узнали друг о друге. Мне бы вспомнить те слова, что мы говорили, когда друг друга насквозь разъедали поцелуями и хитрыми улыбками. – может, домой уже? или ты хочешь куда-нибудь еще? немного сбрасывая и повышая голос, чтобы прорваться через вой ветра. мальчику не нравится этот ветер. он что-то несет к ним, что-то заносит им в вены вместо красных кровяных телец.

 Отправлено: 08.03.13 20:59. Заголовок: http://i.imgur.com/j..

и вокруг тебя по-прежнему рыбье царство, кладбище кораблей, тьма;
остаётся только ждать, терпеливо ждать, иначе сойдёшь с ума,
иначе сойдёшь с тропы, упадёшь в туман,
тебе каждую ночь снится один и тот же кошмар:
кругом война, ты в плену, ты лезешь судорожно в карман,
а там — ни оружия,
ни фотографии,
ни письма.

 
 Ксения Желудова.

Рыбьи потроха приносит течением к дальним берегам, а на тех берегах мертвые чайки падают с неба, ударяясь о дно кораблей, доски сквозь сырость гниющие, проеденные плешью сантиметры смысла, который является сокровищницей, заключенной в трюме, а место обитания обетованных осталось незамеченным, погребенным в морскую пучину водного царства. Где ты был, когда за окнами солнце сливалось со снегом в воздушных поцелуях? Где же ты был, когда чудище из пучины вырвавшееся, ласкало берега своим склизким хвостом, где был ты, когда Царствие пало из рук Посейдона к его ногам? Когда раскололся мир, погряз в пыли и порохе, что несли ветра, чем ты дышал, когда по телам текла серная кислота? Кусками человеческими, ультрафиолетовой пленкой жабр, что тобой дышали. Тебя, мальчик, ведь крестили и топили в теплом парном молоке, оно растекалось по рукам и впитывалось в кожу твою так, как вода впитывается в почву, остается лишь соляной остаток, но на тебе, мальчик, остались полоски сладкого сахара. Песчинки сладких кристалликов на коже, песок блестящий забивает чешую, тонкость пальцев ножек по кромке перед обрывом, а стекла оконные уже разбиты и брошены ветром под ноги прохожим, чего же ты ждешь? Толкай. Богом выдумано, мальчик, что рыбы не могут летать, плавниками умеют лишь бить о волны, их разрезая, барахтаться о песок, прибитые к суше, в ожидании потока кислорода, но жабры не легкие, слышал? Жабры не легкие, в них нужно дышать постоянно, губами влажными касаясь мягких алых губ. Жабрам нужна вода, сладкий сок стекающий по коже, он слаще чем сахар. Сок, в котором маленькие рыбешки плавают, внутри живота_ маленькие светляки подводные, подсвеченный формалин, тонкие линии на ладонях, чего же ты ждешь? Топи. Топи принцессу в темных водах прибрежных, сорви корону с её светлых волос, изрежь весь её горных хрусталь своими цепкими пальцами, поймай её в ловкие руки свои, в ловкие сети. Чего же ты ждешь? Ветер срывается в лица к вам, в душу прорывается потоками бесконечными, не проси держать или держаться, на скорости сквозь серость города приятнее всего сорваться. Бог был не прав, когда говорил своим ангелам, что рыбам_ людям не дано летать. Ведь птицам не дано в пируэтах падать, касаясь мягкого первого снега послушно.

и в царстве царит уныние и горестный покой, рыбы бьются об лёд головой, зима не щадит морских созданий, ведь зиме всё равно, человек ты или выше человеческого сознания. на водных балконах коралловая роскошь, у мертвой принцессы бледные глазницы выедает соль, она погибает здесь третий век и нет ни единого принца, который захотел бы утопить свое тело в этих глубоких водах, но она все ещё ждет покорно. ластиться, ласкать, зализывать раны открытые, ладонями поддерживать еле воздыхающее тело, от силы дна до перелома позвонковых ставней. не допустимо, чтобы прекрасные юноши задыхались в пучине водной, в бескислородном мире, где их ждет-поджидает в зарослях водорослей неминуемая смерть. но здесь бывал когда-то, знаете, путник, сбивший судно свое с пути намеченного, ему мечталось верно, оказаться в ладонях русалочьих, ему с детства грезились светлые длинные волосы и бледно-мраморная кожа хвостатых соблазнительниц, он сам отдался бы в руки им, если бы увидел. мальчик мой, знал бы ты, что вода может сотворить с твоим телом, подумал бы хоть секунду, прежде чем задержав дыхание кидаться в плаксивое море слез. оно несчастно, и правда, но внутри его хранятся тайны, покрытые мраком. мальчик мой, беги отсюда. скорее, пока ещё можешь дышать, грести_ бежать.

Раскинувши тело свое черной тенью по белому снегу, отсчитывая до ста медленно и уверенно, ожидая восхода солнца, лежать на растертом в песок черном грунте голым телом – больно, но воздух, насколько он чист, в этом мире есть ещё то, чем можно насладиться. Когда ты мертва, воздух перестает иметь запах и кожа перестает иметь вкус, веки тяжелой ношей надвигаются на глаза, как туман поглощают и затягивают в темень, откуда нет выхода. Кто-то надвинул на твои глаза плотную ткань, кто-то в сердце стучал кулаками сильными, ожидая ответа, но за дверью лишь пустота, а дверь сама студеная и обледенелая. Костяшки в крови, кожа треснула от морозного прикосновения льда, не просто до холода выморозившего, а до крови выбившего всё из тепла. Когда королевство пало, тепло спряталась за ледяные стены дворца, так и осталось, меж льдом и стенками сердца. Каждый здесь помнит как кололо в ту ночь оно, как раскалывались на части возведенные колонны, как крошился под ногами принцессы балкон, а она неотрывно глазами смотрела вдаль, но что было в той дали? Чьи глаза так предательски смотрели в её, чьи губы предательски нашептали Кракену в уши о том, что есть в морской пучине невозможная для мира красота, что такой красивой невесты не отыщешь нигде на этой нищей земле, что быть настолько прелестной куклой – грех, ведь под этот грех попал наш герой, наш славный мальчик, расколовшийся на куски. Не смотри, не ищи в глазах её что-то кроме вечной белизны прикрывающей горе, тебе ведь мальчик, наверное хочется от неё последнего взгляда влюбленного, хочется ощутить её пальчики на молочной коже, но не будет такого больше. Кракен выест её внутренности и плюнет тебе под ноги, таков будет итог крушения морского царства. Солнце уже давно иссушило берега, остается только засыпать песком, как могилу. Безымянную.

сколько у тебя для меня имен, мальчик? когда спишь рядом, когда ласкаешь меня теплыми губами, в голове как ты меня называешь? кем ты меня представляешь? от какого солнца ты теперь сгораешь? я стала лампой ультрафиолета, уже не грею, а лишь умываю с утра ледяной водой, от себя отталкиваю. от трупов исходит такой холодок, от которого по спине бежит непроизвольно дрожь, ты меня не трожь, а то касаясь пальцами горячими груди почувствуешь внутри неё дыру зияющую гнилью. почему ты не прислушиваешься к своим инстинктам, почему я все ещё не могу тебя отпустить? будто мои пальчики-присоски склеены плотно с твоими, человеческими. ты подарил мне ноги, мальчик, а теперь со всей силы ударяешь мое тело о воду. да будет по-твоему.

Скользкие щупальца медленно ласкают органы, можно почувствовать как они проникают сквозь рот и сквозь ротовую полость проскальзывает прямиком в нутро. Вырывается что-то, отрывается от всеобщего круговорота крови, веки вмиг сшиваются воедино, сплетаясь ресницами, наступает гробовая тишь. Мальчик, тут царствие пало к твоим ногам, чего же ты ждешь? Золото прячь по карманам и драгоценности в зубах уноси, это ведь всё, чего ты желал. Не нужно расписок в бланках у ангела, перед тобою все звезды пали в море, чтобы сложиться лестницей у твоих ног, поднимайся домой, ты ведь не утопленник, но на чужом горе наживаться не каждый способен. Что скажут люди? Что люди скажут, когда выйдя из дома на берегу не найдут на горизонте море, что если люди начнут умирать от одиночества и душевной боли_ за твою неблагодарную нищую душонку?

этот ноябрь занес снегом по горло, белые простыни, ставни оконные, мне так хорошо за занавесками светлыми смотреть в ночную темноту и думать о том, что я от дома оторвана. быть может, в тебе от меня ничего не осталось более, быть может по утрам ты меня выплевываешь в ванную от интоксикации органов. прости, могу я попросить кое что? быть может когда ты вернешься я не буду живой, не буду мертвой, не буду рядом с тобой, а быть может мы будем дышать воздухом морозным в полные легкие и думать о разном, о разбитом.

- хочу к мосту. - напрягая легкие, чтобы звук был отчетливей, врезался в перепонки. Ты все ещё слышишь её и слушаешь? Ты помнишь как звучит русалочий язык, ведь ты учил его наизусть, считывая его с её уст. - дома слишком душно, я не хочу туда возвращаться. не сейчас. - и никогда. Мысли расползаются, снова вместе сходятся, тело расходится и разбивается об асфальт. - потерпишь меня, мой мальчик? ещё немного. я ведь обожаю мосты. да. я обожаю их сегодня. - говоришь это с холодом и от самой себя холодок по спине бежит. Каждый заблудший среди миллионов дорог ищет одну, ту, которая приведет его к дому. Среди миллионов километров водного пространства русалка ищет удобный случай, чтобы вернуться обратно. В пучину, где её ждет Кракен, ведь она с ним повенчана, а мальчик, несчастный мальчик, ничего об этом не знает. Когда что-то держит и тянет на обе стороны, хочется сгинуть в пучине вместе с утопленниками и отбитыми досками, кораблями. Но ты не дай ей_ руку дай ей. Пока не поздно.