Отправлено: 14.05.12 16:40. Заголовок: i break down as you walk away. stay, stay; 3.10.2012 - [ОСТАНОВЛЕН]

Desire Ramirez & Skyler Iverson
night private club

внимание! Посты от Skyler Iverson содержат нецензурную лексику.

 Отправлено: 15.05.12 02:57. Заголовок: appearance Все самое..

appearance
Все самое паршивое случалось осенью, а октябрь и вовсе стал для Скайлера разрушающим сгустком негатива: еще одна тонкая связующая нить между прозябанием на социальном дне и шансом выбиться в люди порвалась. За последние полгода Марадэнтро дышал данной им надеждой устроить запись пары треков на одной из отнюдь не бюджетных студий у давнего знакомого, который еще вчера пожимал руку с веселой улыбкой на лице, а сегодня лежит обмякший, кровавый под холодным брезентом.
Прохладный западный ветер бодрящим потоком бил в лицо, в этом городе запаха осени не было. Даже пожелтевшие листья скрупулезно собирались рабочими, не оставляя Вашингтону права жить в этом ярком пламени осенних красок. Марадэнтро стоял, прислонившись поясницей к поручню моста, лицом к отбрасывающим тени фонарям и наблюдал за изредка проходящими по брусчатке прохожими.
Когда продолжительное время тебе тотально не везет, невольно начинаешь задумываться о мистике, будь ты до мозга костей треклятым скептиком. Но Скай даже в этот раз отказывался принимать это на свой счет, и предпочел подумать, что гены неудачника у его матери передались ему по наследству.
Усмешка. Затяжка. Марадэнтро тонул в этом безбожном коррупционном, дипломатичном и до хуя далеком от него мире. Хотя и сам не святой, у самого внутри бесы по колено в крови, но жаловаться определенно было на что. Как сложно быть просто талантливым и при этом уповать на шанс записать хотя бы EP. Разбивать колени в кровь, стоя перед изображением Иисуса - только бы какой-нибудь лысый богатый хер тебя заметил. Только бы тираж разошелся хотя бы в десятке.
Тихо и едко выругался, и полушепот утонул в гудящем потоке проезжающих по автостраде машин. Из кармана джинс вытащил затасканный мобильник – потертый корпус еще неделю назад знавал лучшие времена, на экране была удручающая чистота: ни тебе сообщений, ни звонков. Марадэнтро оставил ей пару голосовых, но чем дольше она молчала, тем лучше прояснялась ситуация: Айверсон, как всегда, был втянут в историю, у которой нет хорошего конца.
Сколько прошло времени – час, два или три с тех пор, как Айверсон замер у моста, пытаясь собрать мысли в узел – он не знал, но на его глазах красное солнце опустилось за горизонт и позволило глубокой ночи вступить в свои законные права. Помочь сейчас могло только одно – компания рюмки с двойной текилой. И эта мысль посетила афро-американца сразу же, как только он почувствовал, что окончательно замерзает под прохладным октябрьским ветром. Отстранившись от поручня, Скай сделал два шага в сторону левобережной части. Его ближайшим пунктом назначения был закрытый ночной клуб одного из гангстеров Вашингтона. Несмотря на то, что находиться там по определению было не совсем безопасно, диск жокей решил не менять направления. Алкоголь, блядь, везде один.
Пара витиеватых переулков при тусклом свете луны и кое-где мигающих фонарей, на удивление абсолютная тишина и отсутствие признаков жизни дали Айверсону понять, что сегодня он останется жив. Обычно в таких местах его черную задницу любили застать врасплох, но, похоже, что сегодня Бог позволил Скаю сполна насладиться своим одиночеством и горечью от недавно произошедших событий. Вытащив смартфон уже у клуба, Марадэнтро снова набрал набивший оскомину номер Дезире, и автоответчик в который раз произнес «the number is not available now, try to call back later», от чего неприятно защемило где-то под легкими.
Доступ ко многим приватным клубам у мужчины был: статус и огромное количество знакомых с пушками – все это обязывало, однако в этом, через порог которого он только что переступил минуя охрану, Марадэнтро еще не бывал.
То, сколь невзрачна была вывеска у входа здорово компенсировалось обстановкой в самом заведении: прожекторы приятного светло-фиолетового, красного и синего оттенков придавали атмосфере больше интимности, довольно большая сцена с шестами была отполирована так, что отражала свет, а каждое кресло возле столика было обито дорогой вишневого цвета кожей. Народу было довольно много, что необычайная редкость для такого типа клубов и это Скайлера слегка удивило. Ни на минуту не задерживаясь возле сцены, Айверсон твердым шагом направился к барной стойке.
- 100 грамм текилы с лаймом, dude, - с этими словами Айверсон натянул на лице улыбку и пожал руку бармену, коим оказался его давний «белый» приятель, которому тоже удалось вырваться из цепких когтей Гарлема.
Быстро осушив содержимое рюмки, Скайлер взглядом потребовал продолжения.
- Почему здесь так много людей, Дэйв? Не типично для закрытого клуба, - Айверсон все же решил утолить свое любопытство, хотя как-либо контактировать с людьми сегодня хотелось меньше всего.
- А вот и причина, - на лице бармена засияла лукавая усмешка, сопровожденная указывающим на сцену жестом. Скай недоуменно посмотрел на Дэйва, а затем обернулся.
- Что за, мать твою, на х*й?! – Марадэнтро вцепился глазами в тонкую, стройную фигуру только что вышедшей девушки – она выглядела, действительно, на порядок эффектней окружающих ее стриптизерш и Скай, возможно, отозвался бы о ней немного в другом ключе, если бы не лицо, в котором он узнал Дезире

 Отправлено: 23.05.12 05:33. Заголовок: Все рушилось. Такими..

Все рушилось. Такими же скверными и холодными вечерами, как этот Дезире лежала на смятой постели, насквозь пропахшей дорогими кубинскими сигарами и резким и терпким запахом коньяка, который при всей усердности приходящей горничной не покидал белья, он въелся в волокна, будто нарочно напоминая ей ежеминутно о том, что она всего лишь дорогая игрушка мерзейшего из живущих на этом свете людей. В ее сжатой ладони обыкновенно находились разноцветные таблетки, а на прикроватной тумбочке - бутылка дешевого алкоголя. Но даже в те моменты, когда ей хватало смелости проглотить все это, перед глазами у нее всплывал силуэт маленькой Кензи, и Рамирез спешно скрывалась в уборной...
Дни взаперти стали невыносимее. В какой-то момент она снова начала чувствовать жажду жизни, подавленная за продолжительное время воля понемногу крепчала, и эти перемены только усиливали притупленную обреченностью рабского существования боль. Это было так, словно в тесное и замкнутое пространство без окон и дверей сквозь узенькую щель проник яркий лучик света, напомнив танцовщице о том, что где-то там за стенами гуляет ветер
с в о б о д ы.
Но каменные стены оставались нерушимыми.
Все ее мысли крутились возле запасной сим-карты, предусмотрительно спрятанной в ванной комнате, чтобы ревнивый любовник ни в коем случае не узнал о том, что Дезире так тщательно скрывала от него последние несколько месяцев. Сердце учащенно билось только от одной мысли о том, что он может по воле случая наведаться в ее гостиничный номер, и по вселенскому закону несправедливости все тайное станет явным. И проведя множество времени с этим человеком, зная о том, какой он собственник, и что он не прощает предательства и обмана, Дезире было страшно представить, что может сотворить он, узнай о ее ночных прогулках и всех вытекающих отсюда последствиях.
Пальцы дрожали, и вот уже минуты две латино-американка не могла начертить ровную линию подводкой для глаз, завершив определенный образ, в котором выступала каждый вечер на радость рукоплещущей публике. Для них она была чем-то вроде дорогой китайской вазы или же диковиной зверюшки, за лицезрение которой они были готовы заплатить баснословные деньги, которую бы каждый был бы не прочь прибрать к своим рукам, однако в действительности никто не мог дать себе четкий ответ на простой вопрос «зачем?».
Одна из девушек, также выступающая в этом ночном клубе в качестве стриптизерши, заметила плохо скрытое волнение коллеги по цеху и уже через пару минут поставила рядом с ней стакан виски, привлекая к себе внимание.
- Думаю, это то, что тебе сейчас нужно, детка, - загорелая мулатка подмигнула Дезире, а затем мягко перехватила кисточку из рук девушки и сделала то, с чем не могла справиться Рамирез от волнения, - вот и все...теперь смело можешь выходить на сцену.
- Спасибо, - растеряно улыбнувшись, она заострила свое внимание на стакане с темно-янтарной жидкостью, а затем залпом осушила его, слегка поморщившись. Все еще поглощенная собственными мыслями, Дейзи не заметила, как мулатка к тому времени успела скрыться за ширмой, пропав из поля зрения, а затем и вовсе думать забыла о той, понимая, что до ее выхода остаются считанные секунды, а она как назло не может совладать со своими эмоциями.
Три глубоких вдоха, и вот за ее спиной ожили и раскинулись огромные белоснежные крылья. Она чуть прогнулась назад, разминая их, а затем аккуратно сложила, прежде чем отодвинуть тяжелый занавес и шагнуть на сцену.
Свет софитов тотчас же сконцентрировался на ней, выгодно выделяя ее среди прочих танцовшиц. Зал оживился, голодные звериные взгляды вцепились в ее стройную, почти обнаженную фигуру, мысленно срывая до неприличия открытое нижнее белье, покрытое белыми перьями, и точно бы «ощупывая» ее диковинные крылья. В очередной раз пара глупцов, не предполагая того, что ждет их после выступления, выкрикнула пару сомнительных комплиментов в сторону Дезире, привлекая к себе внимание вездесущей охраны. Сама же девушка ни на секунду не отходила от образа и программы, которых придерживалась всегда: с потерянным и специально чуть наигранным видом она робко ступала босыми ногами по холодному, до блеска начищенному полу, в котором при желании могла увидеть собственное отражение. Плавная тихая музыка создавала определенную атмосферу, вызывая ощущение обреченности, угнетенности, неизбежности.
Идя так, будто бы ее ноги подкашиваются от усталости, Дезире прошлась до конца центрального подиума и рухнула на колени. Ее лицо скрылось за бежево-рыжими волнами локонов, ниспадающих с плеч, она с напряжением во всем теле упиралась ладонями в пол, грустно глядя на свое смазанное отражение, и внутренне понимая, как ее тошнит от самой себя...
Так продолжалось около минуты, а затем музыка внезапно изменила темп, стала более резкой, отрывистой, отчего Дезире начала дергаться из стороны в сторону, точно раненый лебедь, так, словно бы кто-то ломал ее изнутри. Это было частью фееричного шоу, которому она неукоснительно следовала, эдакая драма одинокого израненного существа, обреченного на мучения. К тому времени приглушенный свет, выделяя ее фигуру из полумрака, неизменно следовал за ней, точно тень. Под очередную «взрывную ноту» латино-американка выгнулась в спине, раскрывая крылья, расправляя их и делая пару взмахов, чтобы после, в плавном переходе от одной части представления к другой, подняться на ноги и оказаться у шеста, с измученным видом прижавшись к нему спиной, так и не убирая крыльев, и медленно сползти вниз...
Случайно брошенный взгляд в зрительский зал оказался для нее роковым. Тело продолжало практически по инерции извиваться вокруг шеста, но глаза не могли оторваться от барной стойки. Внутри все вспыхнуло, а легкие сдавило невидимыми тисками, отчего она начала задыхаться. Дезире не могла поверить собственным глазам, впившись взглядом в до боли знакомый силуэт...
Его не должно было быть здесь.

 Отправлено: 29.05.12 15:42. Заголовок: В морской солоноваты..

В морской солоноватый запах вмешался ядовитый привкус разочарования, волны покоившиеся в штиле теперь начинали c остервенением хлестать скалы, брызгами покрывая холодный прибрежный песок. В таком урагане один за другим тонут корабли и погибают люди, с застывшей на лице гримасой ужаса. Высокие, бесконечной чередой захлестывающие волны не щадят никого. Море внутри в отчаянии с примесью горького разочарования. Море, разрешив еще одному кораблю бороздить волны безо всякой опаски, теперь, уязвленное предательством, пытается его похоронить на десятки метров глубины.

В руке застыла рюмка с текилой, казалось, замерло и дыхание. Потому что Скайлер отчетливо ощущал, с какой тяжестью ему дается каждый глоток воздуха, как будто легкие были насквозь пропитаны смолой или клеем. Он следил за каждым ее движением, за едва заметными жестами, за чуть приоткрытыми губами и стеклянным взглядом, за робкой поступью идущего на смерть ангела. И не мог поверить.
Это удар под дых.
Она двигалась так, как будто из нее тисками вырывали ее чувства, болезненные до интимности. И нужна была определенная доза смелости, чтобы с профессионализмом демонстрировать все это перед толпой сексуально голодных толстосумов. Это Дезире и делала с завидной раскованностью, совершая свой танец на холодной сверкающей плоскости сцены, привлекая взгляды каждого из присутствующих, завлекая их в свою душу за деньги. Еще более грязное занятие, чем просто скидывать с себя трусики.
Бурей внутри всколыхнулось чувство отвращения и горького разочарования, отразившееся во взгляде карих глаз, когда Дезире обратила внимание на того, кто следил за ней все это время за барной стойкой.

Странные ощущения... А ведь эта девушка ворвалась в его жизнь без стука не прошеным гостем, прерывая отмывание собственных грехов рюмкой дешевого бурбона в компании таких же пропащих, как и Скай ребят с привычной самокруткой в зубах. Среди сумбура имеющего размытые границы с хаосом Дезире робким касанием длинных пальцев о щеку привела его в чувства. Надо ли говорить, что Айверсон не сразу поверил? В момент, когда ты лучше всего знаешь, что жизнь твоя идет по накатанной, по уже давно проложенному маршруту трамвайных путей; в момент, когда ничего, кроме пинка или пули в висок тебе ждать не приходится, появляется она.
У Бога отличное чувство юмора?
Марадэнтро до белизны подушечек сжимает узкую рюмку пальцами и залпом выпивает текилу. Злость? Отчаяние? Скайлер держался за эту нить, как за шанс быть вытянутым из колодца, но нить оказалась слишком тонкой. Вытаскивая из кармана мятую пятидолларовую купюру и не глядя кидая ее на барную стойку, Скай думает лишь о том, что был дураком, приняв Дезире за ту, кто задержится в его жизни. Он встает со стула. Его движения резки и небрежны до такой степени, что бармен недоуменно-испуганным взглядом косится на охрану, мошкарой снующую по клубу и на его лице бегущей строкой страх и вместе с тем неподдельный интерес к тому, что произойдет с диск жокеем, если он даст волю своей импульсивности.
В их разговорах было много недосказанностей, а жизнь, - по глазам видно, - даже горьким шоколадом не баловала. О многом приходилось молчать, но о главном стоило говорить – таковы правила близости. Доверяй мне, даже если все, кому ты доверяла прежде, тебя предали.
Марадэнтро твердым шагом направляется к сцене. Его шаги попадают в ритм биения сердца. В ритм бьющимся о скалы волнам. Она продолжает свой танец, она в плену танца, взмахивая белоснежными, невероятными по своей красоте крыльями, в то время как Скайлер приближается, лавируя меж столиками и не доверяя своим инстинктам самосохранения. Он у края сцены, положив исчерченные чернилами руки на металлическое окаймление, несколько секунд следит за ее движениями. Сомнений нет. Будущего тоже нет. Вытаскивая все деньги, что мятым свертком покоились в переднем кармане джинс, он кидает их к ее ногам, когда Рамирез на коленях оказывается у края сцены и, прикусывая нижнюю губу до боли, сверлами впившуюся в его виски бросает последний, пустой взгляд в ее глаза.
А затем разворачивается и идет к выходу. Двое мужчин в строгих костюмах, манерно сложив руки на груди, оставляют свои «посты» и идут следом, а ему все равно. Уже у выхода, не привлекая внимания зрителей, один из них заламывает Скаю руки с нечеловеческой жестокостью пригвоздив его лицом к стене.
- А она у вас тут важная пташка, да? – с усмешкой на разбитых об бетон губах с хрипом выплевывает Айверсон, не чувствуя ни боли, ни желания сопротивляться. Да и какое тут сопротивление, когда ты оцеплен стаей диких, физически подготовленных роботов?

 Отправлено: 20.06.12 04:44. Заголовок: Презрительно прищуре..

Презрительно прищуренный взгляд карих глаз был сродни хлесткой пощечине. Он был настолько резким, жестким и пронзительным, что у Дезире действительно запылали щеки. Казалось, огненная волна тотчас же поднялась от груди и хлынула к голове, ее ладони стали влажными, и то и дело норовили соскользнуть с гладкого шеста. Один из кошмаров, мучивших ее днями и ночами с тех самых пор, когда она волей случая познакомилась с парнем из гетто, воплотился в жизнь. Рамирез перестала слышать посторонние звуки — невидимая стена заглушала музыку и гул посетителей, чей-то смех и звон бокалов с искристым шампанским. В ее ушах гулким боем звучало собственное сердце, с каждой секундой замедляя ход, в ее глазах застыли страх и отчаяние, но как бы больно ни было где-то там, под ребрами, как бы сильно ей не хотелось зажмуриться, спрятаться от его холодного осуждающего взгляда, она не могла. Ее глаза смотрели лишь в его сторону, точно в наказание за недосказанность.
…А меж тем, скорбный танец падшего ангела продолжался. Профессионализму латино-американки можно было лишь позавидовать: с завидной стойкостью она продолжала свою программу, показывая чудеса гибкости собственного тела на радость голодной публике, жадно пожирающей ее глазами, в то время как ее ребра, казалось, сдавили грудь и перекрыли дыхание. Чьи-то невидимые ладони сомкнулись на ее нежной шее, заставив отчаянно хватать воздух губами.
Каждый день Дезире делала тоже самое: сначала была дорогой стриптизершой в частном клубе, позже — дорогой шлюхой со своим любовником, вымаливая у него тем самым еще один лишний день на этой забытой Богом земле. Но даже тогда она не чувствовала себя настолько мерзко, грязно и дешево, как сейчас, под пристальным взором родных ей глаз. Ей хотелось остановиться, но руки и ноги не слушались ее, совершая механические движения. Она знала: одно ее неверное действие, слово, и Скайлер, как и некоторые глупцы до него, может пойти на корм рыбам в пруду ближайшего парка.
Время остановилось, когда темнокожий парень оказался у сцены, смерив Дезире холодным, ничего не выражавшим взглядом. Ее отражение утонуло в его расширенных темных зрачках. «Она больше его никогда не увидит» - эта мысль пронеслась у нее в голове, когда, бросив пачку смятых купюр к ее ногам, Скайлер развернулся и направился прямиком к выходу.
Сердце застыло камнем и опустилось вниз. Единственный проблеск в ее никчемной жизни скрылся за тучами. Если бы не Кензи, то...
В этом клубе каждый его член соблюдал определенные правила, которые диктовал Тодд Фишер — хозяин заведения, и лишь безумцы или попросту «новички» изредка преступали черту дозволенного, о чем даже не успевали пожалеть. Так, любой, у кого находилась достаточная сумма в кармане и кто имел доступ в подобные заведения, мог любоваться обнаженной девушкой Фишера и ее удивительными крыльями хоть каждый вечер, но никто не мог позволить себе прикоснуться к ней, обидеть ее или повести себя с ней не должным образом. Попытки познакомиться, привлечь внимание приравнивались к самоубийству, потому рисковали единицы.
Марадэнтро не мог не привлечь внимание глаз доверенных лиц любовника Дезире, и потому люди в строгих костюмах незамедлительно принялись за исполнение своих обязанностей, при том не привлекая лишнего шума.
Заметив это, Дейзи немедленно завершила танец, так легко, непринужденно и грациозно, будто бы это действительно было запланировано по программе, а не потому, что ей нужно было срочно бежать. Стоило ей только скрыться за сценой, как она сорвалась на бег, в панике схватившись за голову. Рамирез была убита. Опустошена. Дезире испугалась, что что-то в ней могло выдать их секрет. Она сходила с ума, судорожно думая о том, что если на сцене ею была допущена непростительная ошибка, что если ее взгляд был слишком пристальным и очевидным, то ее Беспокойное Море может стать Мертвым в этот вечер.
И решение пришло само собой.
- Помоги мне. Мне нужно, чтобы прямо сейчас ты отвлекла охрану. Прошу тебя, - Дезире обратилась с просьбой к единственному человеку, который мог ей помочь сейчас — к смуглой улыбчивой танцовщице, которая среди всех девушек была негласным лидером. Рамирез не доверяла никому, но сейчас ей приходилось верить.
- Не спрашивай ни о чем, нет времени объяснять, просто отвлеки их, пожалуйста, - ее низкий от волнения голос без лишних слов говорил о том, что дело и впрямь серьезное.
Тогда, выдержав короткую паузу и слегка прикусив нижнюю губу, мулатка положительно кивнула, добавила «хорошо» и исчезла в зрительном зале. Сама же латино-американка незамедлительно проследовала в свою гримерку. Она нарочно изобразила раздражение, столкнувшись с охранником подле дверей в ее личную комнату, сказала ему никого не впускать, так как плохо себя чувствует, и достаточно громко хлопнула дверью, а затем заперла ее.
Как только она оказалась вне поля зрения любопытных глаз и вездесущей охраны, она тотчас же сложила свои белоснежные крылья, которые вновь стали рисунком, вытатуированным черными чернилами на ее спине. Наспех накинув на себя легкое короткое платье, едва ли скрывающее ее от наготы, и кеды, Дейзи бросилась к окну. Железная решетка, служившая страховкой для Фишера на тот случай, если его любовница вдруг решится на побег, не пугала ее, так как Рамирез заблаговременно обманным путем сделала для себя дубликат ключа. Бесшумно «выпорхнув» из окна, она обежала вокруг здания, приблизившись к закоулку, где и располагался вход. До ее слуха донесся шум возни, кулаков и обрывочных фраз Марадэнтро и кого-то из охраны.
Дезире замерла за углом. Из клуба послышался звон бьющегося стекла, женские крики, а затем стук приближающихся каблуков. Кто-то из девушек выбежал на улицу и стал звать мордоворотов, которые все еще продолжали избивать «неугодного гостя» с неутомимы рвением. После нескольких секунд испуганного визжания взволнованной стриптизерши возня прекратилась, и чей-то мужской голос произнес: «Тебе повезло».
Железная дверь со скрежетом захлопнулась. Послышался лязг закрывшейся задвижки.
Дезире осторожно выглянула из-за угла, и когда она обнаружила, что кроме Скайлера в переулке никого нет, она позволила себе выйти из укрытия и приблизиться к нему. Опустившись перед ним на колени, она коснулась его плеча.
- Ты живой? - тихим голосом произнесла она, пытаясь разглядеть то, как сильно над ним поработала охрана.

 Отправлено: 29.08.12 20:27. Заголовок: Мне о боли рассказат..

Мне о боли рассказать нечего. Черные вонючие дыры в местах резервации имеют свою вакцину и методично прививают тебе с самого раннего детства противоядие, как будто впрыскивают в вену треклятое обезболивающие и формируют иммунитет. На моих венах плотные тромбы от бесконечного вмешательства этой чертовой иглы. Гарлем научил если не бесстрашию, то привычке принимать телесные побои как данность, как часть ритуала именуемого жизнью. И я, увы, не чувствителен. Теперь не чувствителен. Тот парень, что вчера улыбался мне своими дешевыми протезами у барной стойки сегодня может с остервенением молотить меня по почкам, печени, по голове и выпуская пар подобным методом он не причинит мне ни грамма страданий. Каждый, кто жил со мной рядом это знал. Я вырос среди зверья и стал в определенной степени зверем. У нас процесс избиения – это игра. Жестокая игра. А стоит ли она свеч – вопрос уже к людям, не ко мне.

Пытаться выстоять в бурном потоке обрушившихся на тебя ударов специально обученных и привычных к подобному труду людей, было бы по меньшей мере самодурством, поэтому Марадэнтро и не пытался. Взмахи кулаков свистели над его головой словно пули, и Скай уже давно потерял счет нападавшим на него ребятам, только тело гулко отзывалось на россыпь ударов – притупившиеся рецепторы восприятия все же, потеряв форму, сохранили хоть какой-то функционал.
Они вытащили его за пределы клуба как нагадившего в хозяевских тапках котенка – за шкирку. Мужчин было изначально трое, затем к их веселой компании присоединился еще один страждущий почесать кулаки, и Айверсон, уставший пытаться ставить блоки просто рухнул вниз, открывая для мужчин сладкую возможность осадить ударами весь корпус. Отчищенные лакированные туфли неистово долбили по грудной клетке, и Айверсон задыхался, чувствуя, как даже кашель застревал у него в горле безо всякой возможности вырваться наружу и выдохнуть. Еще минута и диск-жокея не откачал бы даже до зубов вооруженный высококвалифицированный хер в белом халате, но Дезире почувствовала резкий запах беды и поспешила на помощь. Он задыхался, не в силах втянуть этот злосчастный воздух даже носом. И уже пропуская через свое тело еще несколько ударов, отключился.

Сколько он пролежал под тусклым светом ночных фонарей в луже собственной крови – чертовски риторический вопрос, и это совершенно не шутки, если бы о его избитом теле не позаботились в ближайшее время – не сдох бы от потери крови, так сдох бы от пневмонии, благодатно предоставленной в качестве бонуса промозглой осенней погодой. Саднившее тело и многочисленными очагами пылающая боль делала кожу куда более чувствительной, и ее осторожное, боязливое прикосновение он все же смог почувствовать. Плечо дернулось, не позволив ее прикосновению длиться дольше секунды. Из груди вырвался мокрый тяжелый кашель и, повернув голову вбок, мужчина приоткрыл рот, и по уголкам струей побежала кровь.
ублюдки, - его шепот был больше похож на грудное рычание забитого до полусмерти зверя, но посыл его слов был в любом случае ясен как божий день в свете только что случившихся с ним событий.
- дерьмо. Катись к чертовой матери, рамирез. Драмы не будет... – произнес Скай и его голос утонул в новом приступе кашля, он попытался встать, но едва ли был способен принять вертикальное положение без чей-либо помощи. После пары неудачных попыток он все же набрался смелости посмотреть ей в глаза и безжизненным тоном добавил, - я серьезно. Уходи.
Подтеки крови на лице и размозженная губа изменили его до неузнаваемости, от постоянной пульсирующей боли в теле он едва ли был похож на самого себя – Скайлера_выше_нос. В его карих глазах четко и ясно читалось, что ему уже не до шуток. Меньше всего на свете он желал быть причастным к этой чертовой канители с крупными мафиозными шишками и их личными проститутками. Хватит с него. Поиграли и хватит.

 Отправлено: 19.02.13 11:40. Заголовок: Сказать, что Дезире ..

Сказать, что Дезире чувствовала себя паршиво — ничего не сказать. Даже в те минуты, когда над ее обнаженным телом пыхтел уже не молодой мужчина, когда его огрубевшие от тяжелой работы и времени ладони скользили по самым интимным ее местам, она не чувствовала себя так грязно и мерзко, как в этот самый момент. Сбылся самый жуткий из ее кошмаров — теперь Скайлер смотрел с презрением на опустившуюся на дно пустого колодца Рамирез. Крохотное стеклянное зернышко надежды вмиг разлетелось на тысячи мелких осколков, впиваясь в едва-едва стучавшее сердце, причиняя такую боль, что сам Мефистофель не смог бы причинить. Семь кругов Ада за долю секунды.
Афро-американец лежал перед ней с разбитыми в кровь губой и висками, он отхаркивался и с трудом дышал, что в тиши темной, безлюдной улицы можно было четко различить. Из-за нее через пару часов на его теле проступят множественные гематомы, и дай Бог, чтобы кости и внутренние органы не были повреждены.
Ее отчаянная слабость и подпитываемый жестокими реалиями эгоизм обернулись ей боком. В этой жизни ничего не проходит бесследно, и за короткие мгновения счастья Рамирез расплатиться пришлось Скайлеру. Дорогая шлюха вроде нее, по уши увязшая в мире крови, денег и наркотиков, просто не имела права просить прощения. Такой, как она, не имело смысла замаливать грехи, стоя на коленях перед распятием Христа — место в Аду для нее уже зарезервировано. И ей должно было постыдно удрать, как нашкодившей псине, поджав хвост, но не было сил оставить ее Беспокойное Море, в водах которого она обретала покой. Даже если сердитые волны накрывали с головой, она знала, что после бури всегда наступает тишь. Но сейчас ее вынесло на песчаный, раскаленный палящим солнце берег русалкой, для которой отлучение от моря — смерть.
Дезире физически больно было смотреть Скаю в глаза. Тысяча «прости» кружилась у нее в голове осенним вихрем, но любая попытка произнести хотя бы что-нибудь заканчивалась першением в горле и тишиной.
- Тебе нужна помощь, - не «я все могу объяснить», не «я дышать без тебя не могу», а дрожащее «тебе нужна помощь». Он не хотел ее слушать, а она не могла решиться рассказать ему о себе все: сказать ему о сделке было равносильно тому, как сообщить, что она медленно умирает каждый Божий день. И хотел ли он что-либо знать?
- Умирать из-за ненависти к шлюхе глупо, - отвернулась. Он не видел, как дрожали ее губы и как блестели глаза от слез. Он не знал, как тяжело ей было не умолять его, как тяжело было не касаться его и как тяжело ей было смотреть на его разбитое лицо, понимая, что во всем виновата лишь она одна.
Как бы сильно Скайлер ни ненавидел и не презирал Дезире, Рамирез все равно не могла оставить его подыхать под тяжелой дверью ее персонального каждодневного Ада. Здесь никто бы руки не подал парню из гетто, а свирепые псы с накрахмаленными воротничками с радостью завершили бы начатое через пару часов. И слабость Айверсона была девушке на руку.
- Тебе нельзя здесь оставаться, - одной рукой, как можно деликатнее обхватив его вокруг пояса, и положив его руку себе на плечи, она с большим усилием помогла подняться ему на ноги, хотя и сама понимала, что мужчина может потерять сознание в любой момент. Силком, практически на себе латино-американка протащила обмякшее тело диджея к проезжей части, где, спустя пять или семь минут смогла поймать такси.
Ей пришлось оставить Скайлера с водителем и вернуться в клуб. Найти своего цербера, сунуть ему в карман крупную помятую купюру и остаться перед ним в долгу, чтобы он дал ей один вечер свободы. К тому моменту, как машина достигла пункта назначения, Айверсон, кажется, успел потерять сознание. Девять этажей вверх, взволнованный голос приходящей няни, и вот он уже лежит в просторной кровати, в спальне Дейзи.
Когда худшее, казалось, позади, а встревоженная внеплановым появлением старшей сестры Кензи оказалась в кровати, то Дезире вернулась к мужчине, продолжив аккуратно обрабатывать его раны и ссадины.