Отправлено: 22.04.12 22:26. Заголовок: Nothing Else Matters; 16.11.2012 - [ОСТАНОВЛЕН]

Игроки квеста: Lumen Bishop & Hunter Hazledine
Место событий: особняк Бэйтмана
Краткое описание сюжета:

цитата:

Never opened myself this way, Life is ours - we live it our way. All these words I don't just say, And nothing else matters...

 Отправлено: 04.05.12 17:01. Заголовок: внешний вид А была ..

внешний вид

А была ли любовь?

Люмен стояла посреди большого зала, наполненного разными высокопоставленными людьми. Её внимание было обращено к одной из девушек находящихся здесь. Мэри Коулсон улыбалась своим собеседникам и выглядела вполне счастливой. Сегодняшний вечер был всецело посвящен ей, и Бишоп неплохо постаралась, чтобы журналистка осталась довольна. Не хватало только одной маленькой детали, которая несколько минут назад уже должна была оказаться в зале, но до сих пор этого не сделала. Этой деталью был её босс, хозяин дома и успешный политик по фамилии Бэйтман, который все это время прихорашивался наверху или же, что более вероятно - просто втихую пил виски в собственном кабинете. Бросив мимолетный взгляд на часы, девушка проворно проскользнула между людьми, стоящими на её пути и столкнулась с Хантером Хэзледайном у самого подножья лестницы. Молодые люди переглянулись и одарили друг друга улыбками, каждый из них понимал, куда и зачем направляется второй, все-таки у них были одни и те же цели. Мужчина пожал плечами и немного отступил назад, тем самым давая понять, что готов уступить своей коллеге первенство в этой нелегкой задаче. Изобразив игривый реверанс, Люмен легко взбежала по лестнице и остановилась почти на самом верху, потому что Бэйтман наконец-то соизволил появиться и теперь стоял на несколько ступеней выше неё. Вид у него был такой, словно он не совсем понимал, что здесь происходит и откуда взялись все эти люди. Вопрошающе уставившись на свою ассистентку, Бэйтман остановился, чуть ли не впритык к девушке, которая теперь смотрела на него с трепетом в глазах и надеждой на лучшее. Повернув зажатый в своих руках планшетник, она чуть приподняла его, чтобы Брюс смог увидеть открытый там документ. Покосившись на экран, политик лишь слегка кивнул головой и, обойдя девушку стороной, начал спускаться вниз. Сама же Люмен простояла несколько секунд в недоумении и, развернувшись на мысочках, поспешила за ним, подав знак проходящему мимо официанту, который тут же поспешил ей навстречу. Подхватив с его подноса два бокала шампанского, девушка вручила один из них своему боссу, а второй протянула присоединившейся к нему Мэри.
Официально, её работа на сегодня уже была завершена, поэтому с более-менее спокойной душой, Бишоп вернулась в зал ко всем остальным и залпом осушив собственный бокал, все это время стоявший на краю небольшого фуршетного столика, приготовилась слушать обязательную часть мероприятия – речь Бэйтмана. Проворный официант тут же оказался рядом с ней и вновь наполнил её бокал игристым вином, легонько подмигнул ей и отправился дальше. Эти странные манипуляции вынудили девушку оглянуться на его удаляющуюся спину и уже не позволили ей вернуться к лицезрению своего обожаемого босса. Взгляд Бишоп зацепился за мужчину, стоящего в противоположном от неё конце зала. Высокий, статный, с аккуратно уложенными волосами, тонкими губами и длинными пальцами, сжимающими ножку бокала. Хороший костюм, как неизменный предмет его внешнего вида, подчеркивал его образ и статус. Порой, Люмен могла несколько минут напролет просто разглядывать этого мужчину, но не всегда успевала заметить за собой, и пресечь тот момент, когда начинала буквально раздевать его взглядом. И даже сейчас не заметила, что стоит вразрез с остальными, когда все взгляды были обращены вперед, она смотрела в сторону. Бэйтман сказал что-то забавное, и весь зал сдержанно засмеялся, только одна единственная Люмен умудрилась все прослушать, но при этом улыбнуться совершенно по другому поводу. Губы мужчины изогнулись в усмешке, в уголках глаз появились тонкие еле приметные складки, а на щеках – ямочки. Бишоп обожала наблюдать за мимикой этого человека и никогда не могла оставаться равнодушной к эмоциям, отражавшимся на его лице. Вот только Хантер редко позволял ей разгадывать собственную душу. Возможно, поэтому они и расстались.

Любовь? Какая любовь?
Может быть это что-то другое?

Моргнув несколько раз, девушка одернула себя. Расстались, точно. Не подобает друзьям кидать друг на друга недвусмысленные взгляды, особенно если один из них находиться замужем и питает нежные чувства к собственному супругу. В зале раздались аплодисменты, и Люмен поспешила к ним присоединиться. Прошло уже почти три месяца с того момента, как Хэзледайн превратился для неё в просто друга, а Николас стал единственным любимым мужчиной. И не столь важно, что в рабочее время её обручальное кольцо не сверкало на безымянном пальчике, а находилось в сумочке или кармане. Даже то, что во всех документах не была прописана её вторая фамилия, не имело никакого значения. Главное в другом - она сама прекрасно знала это, да и все домашние не давали об этом забывать, то и дело, называя её «миссис Стоппард». Просто она ошиблась. И это было единожды. Но ведь каждый из нас имеет право хотя бы на одну ошибку.
Все отправились поздравлять будущих мистера и миссис Бэйтман, а ноги Люмен непроизвольно понесли её к тому самому месту, где продолжал стоять Хантер, теперь уловивший на себе её взгляд. – По-моему все прошло неплохо, как считаешь? Поравнявшись с мужчиной, она встала рядом с ним плечом к плечу и оглядела людей в зале. Бишоп не очень интересовал ответ на этот вопрос, ей просто хотелось вновь услышать его голос.

Страсть! Она слишком опасна.
Её стоит заменить сдержанным энтузиазмом.

 Отправлено: 25.05.12 12:49. Заголовок: drool; я посеяла ту ..

drool,baby,drool

– Это все слишком…
– Подозрительно?
Мэрилин Коулсон закусила губу и подняла взволнованный взгляд на Хантера Хэзледайна, невозмутимо опирающегося кулаком о лакированную крышку стола, за которым сидела в край растерянная писательница.
– Эм… Я бы не хотела использовать это слово, но ты почти угадал. Понимаешь, я никогда раньше не подписывала брачных контрактов и…
Хантер перебил женщину призванным прекратить разговоры жестом и, обойдя стол, склонился над самым ее ухом.
– Какие конкретно пункты тебя смущают?
Она встретила подобный вопрос удивлением, потрясла бумагами с условиями и кратким нумерованным списком на них, и улыбнулась уже менее скованно.
– Хантер, я понимаю, что мое состояние нельзя даже назвать «состоянием» в сравнении с тем, что имеет Брюс, но если при разводе я получу все это…
– Многим ли удается украсть журавля с неба?
Хантер взял ручку, аккуратно вложил ее в кисть Мэрилин и указал, где надо поставить автограф. В свою очередь, Коулсон, то ли не веря происходящему, то ли действительно, в милионный раз подумывая отказаться и бежать из дома Мэйнов быстро и без оглядки, переваривая текущее в ее в руки благополучие, все же подписала контракт после хантеровского заверения, что ей «нечего бояться» и «надо пользоваться брюсовым доверием».
Как выяснилось, Хантер зря торопил будущую хозяйку дома – ее fiancée вовсе не спешил, и юрист решил лично поправить ситуацию. И не он один поторапливался представить начавшим скучать в убаюкивающей роскоши гостям счастливую пару – звон шпилек о кафельные плиты пола с противоположного конца коридора говорил, что Люмен где-то рядом. Пока он все утро вносил поправки в брачный контракт по воле его славного начальника, время от времени его слух переключался на доносившийся из-за дверей высокий голос помощницы шефа, то вежливо, а то быстро и нетерпеливо говорящей по телефону. Бишоп носилась по особняку как рабочая пчелка в гудящем улье, и Хэзледайн понимал, почему Бэйтман все реже называл ее за глаза «кофеносом».
Люмен взяла ситуацию в свои руки, и Хантер со спокойной душой влился в толпу, ожидая пару новых острот от Брюса, но не тут-то было.
– Хантер!
Глядя с высоты своего роста, сначала он обратил внимание на копну бело-золотистых завитушек, а затем на теплую солнечную улыбку, адресованную ему и только.
– Скарли, – улыбнулся он в ответ и почувствовал, как девочка встала и обвила его руку ладошками, словно они были одной из приглашенных на радостное событие пар.
Хантер мысленно отсчитывал паузы, быстрые переходы со слова на слово, предугадывал возможные обороты в импровизированной речи Брюса – это было нетрудно после стольких прослушиваний его многочисленных монологов – и не заметил, как у него сменилась спутница; видно, Скарлетт одной из первых бросилась поздравлять… родителей.
– Неплохо? Ты умница, Люмен, – Хантер повернул голову и одарил девушку теплым взглядом, удачно вписывающимся во всеобщую атмосферу радости и роскоши бэйтмановского особняка, и весьма подходившему к краткому комплименту.
– Но не расслабляйся, – брюнет снова посмотрел на медленно стекающую к виновникам торжества орду гостей и, немного склонившись к Бишоп, продолжил загадочным тоном, почти с выражением: – Видишь эту счастливую, яркую, искристую улыбку на лице почти-миссис-Бэйтман, когда она смотрит на почти-своего-мужа? – пауза, дающая Люмен внимательнее вглядеться в лицо Мэри Коулсон. – Твоя задача – сохранить ее как минимум до конца избирательной сессии и еще хотя бы на пару кварталов. А я ставлю на то, что уже через месяц ты будешь торопясь открывать бутылку «Вдовы Клико», чтобы сочувственно выслушать любовные терзания обеспокоенной леди Президент и приглушить их алкоголем, – Хантеру показались свои идеи забавными, и он весело фыркнул: – Твоя работа только начинается.
Он снова обратил взор на Люмен и, поймав ее несколько недоуменный взгляд, лукаво подмигнул одним глазом. Возможно, едкая ирония в его словах относилась лишь к мистеру Бэйтману, как не лучшему примеру верного семьянина, а может – к бедам замужества в целом. Но не эти мысли волновали его более. Тонкий аромат парфюма Люмен; такой же, как в те времена. Какое-то время она прекратила пользоваться им; когда он твердо сказал «нет», дав понять, что кратким приятным интрижкам пришел конец, а потом просто избегал ее вплоть до сворачивания в другой кабинет, если в полумраке коридора очерчивались контуры ее стройной фигурки. Хант готов был поклясться, что дорожка запахов, которую она оставляла за собой, проходя мимо и иной раз бросая на него неопределенные взгляды, была совсем иной. Непривычной. Не такой, как раньше. Чужой. И сейчас этот, возможно, намеренный с ее стороны ход уводил его мысли все дальше от личного счастья начальника и полупровинциальной Золушки. Так почему снова тот же запах? Совпадение?
– Ты на это еще насмотришься, – его голос стал тверже; он посмотрел на планшет, словно желая обмануть ее и показать, что дело касается работы, и кивнул он в сторону эпицентра наигранного и не очень счастья, ставя бокал с недопитым шампанским на край фуршетного стола. – Пойдем в более тихое место, иначе Скарлетт вот-вот попросит меня воспроизвести на фортепиано Моцарта.
Люмен не оказала сопротивления, и в этот момент весь хребет Гималаев свалился с плеч брюнета. Он аккуратно придержал рукой ее запястье, почувствовав беглое теплое жжение где-то пониже узла галстука, словно боялся, что она сбежит, и провел ее наверх, в свое излюбленное место пыток во всем особняке.
Отворив дверь, он позволил девушке зайти в кабинет их начальника, где лениво растворялся в воздухе запах виски, выдуваемый в разумно открытое Альфредом окно. Хантер переступил через порог, но не спешил закрывать дверь. После того как он вернул свою жизнь на круги своя, когда ночные кошмары не трогали его, а тот, второй больше не заговаривал своевольно в его голове, лишая здравого смысла, не вернулось обратно лишь отношение Бишоп. Подобно дыму костра, что сам бежит в руки и никогда не остается рядом, оставляя о своем присутствии лишь терпкий и горький запах, Люмен ускользала от него, стоило ей хотя бы мелькнуть где-то поблизости.
– Снова сбежишь от меня? – Хантер смотрел на нее привычно строго, словно испытывая на прочность, и отступил, демонстрируя пока еще открытую дверь. – Или все-таки объяснишься мне хоть словом?

Так многим ли удается украсть журавля с неба?
И как много избранных он посещает сам?

 Отправлено: 08.08.12 21:39. Заголовок: Все было не просто т..

Все было не просто так. Что-то произошло между ними три месяца назад. Долгие поиски своей вины в произошедшем девушка закончила там же, где и начала. Этот пустующий лист не давал ей покоя все это время. Внутри неё словно что-то сломалось, вызывая цепную реакцию в попытке разрушить все то, что строилось долгое время. Люмен упорно прокручивала в голове воспоминания, так или иначе связанные с этим мужчиной, терзая себя все сильнее, но по-прежнему оставалась ни с чем. Частые встречи сократились до случайных неловких столкновений, многозначительные взгляды сменились изучением бумаг или стен. Каждая минута, проведенная в обществе друг друга - тянулась, словно целую вечность нужно было стоять на обрыве без возможности узнать, чем же это все закончится. Хантер вел себя так, словно их никогда и ничего не связывало. Люмен было обидно, но она понимала, что ничего хорошего не будет, если она попытается потребовать у Хэзледайна объяснений. Да и не готова она была выставлять себя в таком свете. Осталось только ему подыграть. И кажется, ей это удалось. Даже больше, она втянулась. Жизнь заиграла совершенно новыми, доселе невидимыми её взору красками. Слишком яркими и ослепительными, из-за которых она и вовсе перестала замечать многие вещи. И Хантера в том числе. Прошло какое-то время, и она снова стала счастлива.
Только сегодня, под действием бокала шампанского и некой, псевдо романтики, которая витала в воздухе, Бишоп вновь вспомнила о том, что этот Хэзледайн по-прежнему продолжает существовать где-то рядом с ней. И не как юрист её босса и даже не как её коллега в этом нелегком деле, а как мужчина, к которому у неё когда-то были чувства. Были или… есть? Этот маленький комплемент, отпущенный в её сторону Хантером, заставил её слегка улыбнуться, но вся дальнейшая тирада стерла эту миловидную ухмылку с её губ. Она прекрасно понимала, что мужчина шутит. Они вместе частенько иронизировали относительно Брюса, однако в каждой шутке есть только доля шутки. Ноготки девушки впились в обложку планшетника, который она продолжала держать в руках. Надежда на то, что Бэйтман остепениться и приобретет ещё хотя бы пару процентов человечности - не покидала её вот уже несколько дней подряд, пока Хантер не рассеял их своей вроде бы безобидной подколкой. Поддержать или развернуть эту тему ей уже не удалось, поскольку мужчина предложил ей отправиться в более тихое место. На что Люмен естественно согласилась, решив, что он в курсе чего-то такого, что самой девушке не было бы лишним узнать. Его тонкие пальцы коснулись запястья девушки, заставляя её взгляд невольно задержаться на его руке, а потом, скользнув по плечу, остановиться на профиле его лица.
Предательское волнение чуть ли не заставило её вырвать свою руку из-под его пальцев, только бы не быть пойманной с поличным. Хантеру незачем более знать, что его прикосновения по-прежнему вызывают в ней хоть какой-то отклик. Они прошли мимо всех этих людей, поднялись наверх и оказались в кабинете Брюса. По дороге сюда, у Бишоп пару раз возникало желание свернуть куда-нибудь, а потом унестись со всех ног как можно дальше. В поведении Хэзледайна вновь что-то изменилось, она буквально чувствовала это. Волнение, возможно даже легкий испуг выбивали её из того безразлично-спокойного состояния, которое следовало за ней по пятам последнее время.
Переступив порог, девушка не стала оборачиваться к своему спутнику, стараясь поскорее прогнать от себя эти странные подозрения и перевести дух. Люмен опустила планшетник на край стола, тем самым освобождая собственные руки. Поправив платье, она сделала ещё несколько шагов и оказалась около окна. Стоящий за её спиной мужчина остановился возле двери и замер. Тишина, повисшая в кабинете, заставила девушку обернуться и поймать на себе строгий внимательный взгляд. Его голос звучал требовательно, но Бишоп не совсем понимала смысл его слов. Он хотел от неё объяснений, словно она была в чем-то виновата перед ним. Праздность сегодняшнего мероприятия осталась где-то позади, еле слышные голоса, звуки музыки и звон хрустальных бокалов доносились сквозь открытую дверь, словно остатки былой роскоши. Хэзледайн смотрел на свою бывшую любовницу и ждал её ответа, её оправданий. На протяжении нескольких секунд, Люмен боролась с желанием влепить ему пощечину, а потом покинуть этот дом, чтобы не терпеть эту вселенскую наглость. Волнение стало перерастать в ярость, что было несвойственно вечно компанейской и веселой Бишоп. Мужчина, который бросил её, не сказав ни слова о причине их расставания, сейчас требовал от неё объяснений. Лицо девушки превратилось в непроницаемую маску, сейчас не выражающую совершенно никаких эмоций. Его слова сначала заставили её растеряться, а потом испытать некое чувство торжества. Осознание того, что Хантеру не безразлично её отношение к нему, заставило Люмен пройти к двери и закрыть её, напоследок заметив легкую заинтересованность на лице проходившего по коридору Альфреда.
- Что ты хочешь услышать от меня? Теперь они наконец-то оказались наедине по собственной воле, чего не случалось уже в течение очень долгого времени. Девушка оказалась прямо перед Хэзледайном и слегка подняла голову, чтобы взглянуть в его лицо. – Почему мы расстались? Почему я делаю вид, что между нами ничего не было? Или может быть, почему я не ползаю у твоих ног, умоляя взять меня обратно? Голос Люмен почти сорвался под конец последней произнесенной ею фразы, и она замолчала, продолжая все так же пристально всматриваться в лицо своего бывшего любовника. Сейчас она отдала бы многое, только бы увидеть в его глазах что-то новое, то – что он не показывал ей раньше. Именно поэтому, она решила показать Хантеру совершенно новую Люмен. Как там говориться? Око за око. Зуб за зуб.

 Отправлено: 21.09.12 12:46. Заголовок: Вот оно! Хантер возл..

Вот оно!
Хантер возликовал бы, не будь его эмоции подобны животным в зоопарке – каждое в надежной клетке и под охраной его сознания.
Он не столько смотрел в ее глаза (о, какой суровый тяжелый взгляд преподнесла ему милая Люмен – не каждому дано выдержать), сколько лихорадочно прокручивал в голове слова. «Почему мы расстались»; «…между нами ничего не было»; «…умоляя взять меня обратно». Вот оно! Как на ладони; как плохой игрок в покер, она сразу раскрыла все карты, и это было неожиданно до мурашек, бегущих по коже. Однако, утомленный делами беспокойного Бэйтмана, чье всемогущество зиждилось на столпах власти, самоуверенности, денег и, в малой части, тяжким трудом внимательного Хантера, брюнет знал, что у каждого хитреца и наглеца в рукаве всегда есть запасная карта. Может, милая Люмен изменилась за эти месяцы больше, чем ему кажется? Работая на Бэйтмана сам немножечко становишься Бэйтманом.
Но главным оставалось одно. У нее были секунды подумать – семь шажков от двери до окна, еще столько – обратно от окна до двери, – но наружу взошло доминирующее в ее сознании чувство. Любовь? «Еще теплится», – диагностировал Хантер, ловя себя на мысли о надежде на это и выдерживая грубую, нагнетающую паузу, разглядывая ее лицо недоверчивыми серыми глазами. Почему она решила, что он говорит о некогда ласковой, интимной связи между ними? Может, из-за ее игры в прятки ему всего-навсего сложно координировать их совместную работу? Ведь закончились маленькие шалости, пропали легкие, непринужденные игры, которые скрашивали, вырывали из бешеного темпа сложной работы. Больше нельзя было поймать ее у дверей в пустом коридоре, и, пританцовывая в безритмичном вальсе под музыку ее каблуков, спросить, когда приедет аудиторская служба. Больше не получалось услышать стук ее сложенных в кулачок пальчиков в свой кабинет и получить на свой стол кофе, и «пускай начальник подождет еще пару минут», ведь он так устал перебирать бесконечные бумаги. Все стало гораздо проще. Примитивней.

цитата:

– Здравствуй, Люмен. – Здравствуй, Хантер. – Он у себя? – Да. – Благодарю. – Не за что.

Вежливо и тонко. Честно и обыденно. И просто до тошноты противно.
О, если бы знал психотерапевт Хантера, что его едва оправившиеся мозги подвергнут таким испытаниям, он бы оставил беднягу под своим крылом еще на неделю. Но бедняга оказался не таким уж несчастным. Страстотерпец искал и наконец нашел уловку для очной ставки. И уже от такой прямолинейной напористости трудно было сбежать. Это ведь не в твоих правилах, Люмен Бишоп?
Пауза затягивалась; Хантеру понадобилось больше времени, чем обычно, чтоб насладиться моментом. Он бы улыбнулся. Снисходительно и добродушно, но грубой иронии сейчас не было места. С легкой подачи Люмен Хантер чувствовал еще трепещущую в ней слабость, но сдержался от любых комментариев. Зачем показывать женщине, что она заранее проиграла эту маленькую битву не до конца поверженных чувств? Она дала ему шанс, и нужно было срочно хватать удачу за руку.
– Люмен, – с придыханием начал он, сведя за спиной руки и немного склонившись к ее нахмуренному, но от этого не менее замечательному личику, как будто собираясь поведать самую страшную тайну, – я юрист. Я заранее знаю два ответа на три твоих вопроса. Пускай даже риторических.
Хэзледайн бесхитростно улыбнулся и отступил на пару шагов от коллеги, от которой уже с едва ли не боевой готовностью веяло вызовом и неприязнью.
– Удивительно, что ты решила, что мне захочется коснуться именно этой стороны наших отношений, – Хантер секунду внимательно изучал узорчатый пол, а потом снова уставился на нее водянистыми глазами. – Мне приятно, что тебя это волнует.
Правда за правду. Люмен, ты ведь умеешь отвечать правдой на правду?
– Должен сказать, что ты так лихо от меня сбегала и все это время была настолько холодна ко мне, что мне начало казаться, я никогда не дождусь такого момента и… – Хантер как будто замер в нерешительности, вульгарно засунув руки в карманы черных брюк, – таких откровений с самого начала.
Он поджал тонкие губы и повел плечами, ненароком вспомнив (или снова подметив?), что так и не сделал ей комплимента по поводу ее внешнего вида на этот торжественный вечер.
– И пока ты не против, давай сделаем это.
Хэзледайн отошел к массивному столу их бессменного начальника, присев на его край и вытянув ноги, бессовестно не вытаскивая руки из карманов.
– Давай выясним, почему же ты делаешь вид, что между нами ничего не было? Пожалуйста. Я весь внимание.

 Отправлено: 15.01.13 22:05. Заголовок: Безмолвная пауза тян..

Безмолвная пауза тянулась непомерно долго, но никто из них не собирался первым её обрывать, как делают все остальные люди. Их ситуация сейчас не была неловкой, им не нужно было беспорядочно подыскивать нужные слова в голове, только бы прекратить эту молчаливую муку, наоборот, каждый из них сейчас наслаждался этой тишиной, данным перерывом. Люмен смотрела в эти бесконечно голубые глаза, в которых ещё пару месяцев назад желала раствориться без остатка. Теперь же они словно пронзали её насквозь, с еле заметным вызовом, под которым она непременно должна сдаться его власти. Крепко сжимая кулачки, она почувствовала, как острые ноготки впиваются в ладонь. Говорят, что физическая боль может отвлечь от многого. Возможно, так ей было немного проще устоять перед столь высокомерным взглядом, которым победители одаривают поверженных им соперников. Вот только Бишоп и Хэзледайн совершенно ими не были. Острые черты лица её теперешнего, с позволения сказать, оппонента, столь недавно казались ей выше всего на свете. Хотелось безмерно долго изучать каждый изгиб его тонких губ, покрывать поцелуями морщинки возле глаз, появляющиеся в момент его улыбки и не бояться того что, казалось бы, можно обрезать пальцы, проводя ими по скулам и линии подбородка. Хантер был красив и более того, прекрасно об этом осведомлен. Люмен не раз приходилось видеть, как девушки благоговейно взирали на него, на лице каждой из них, можно было прочесть её мысли, в каждом движении - знаки. Многие мечтали о том, чтобы он одарил их своим вниманием. И в какой-то момент, Люмен поймала себя на мысли, что уподобилась им, с одной лишь только разницей – все остальные довольствовались только мечтами о его прикосновениях, а она – могла им обладать.
Но все закончилось, столь внезапно оборвалась та трепетная нить, связывающая их вместе. Бишоп больше не могла держать его за руку, которая была единственным, что отделяло её от свободного падения в пропасть. Туго натянутый трос лопнул, девушка оступилась, промахнулась мимо очередной выбоины в скале и начала падать вниз, широко раскинув руки и уже не сопротивляясь той темноте, которая ждала её на дне. Когда-то давно, Николас называл её ангелом, но кто бы мог предположить, что от её крыльев останутся лишь окровавленные, обожженные раны, а нимб разобьется при приземлении этого падшего существа на столь грешную землю.
Хантер словно упрекал её во всем том, что ей приходилось делать именно по его вине. Находиться рядом с ним для неё казалось невозможным. Люмен увлекалась, заигралась, забыла о своем истинном положении и о том, что не стоило выходить за рамки положенного. Ей было необходимо пресечь все на самом корню, когда их отношения только начинали выходить на другой уровень. Увернуться от поцелуя, не позволять его рукам невзначай касаться её колен, талии, плеч, а не поддаваться на его очарование. На самом деле, эта девушка никогда ему не принадлежала, Хэзледайн всего лишь пользовался её телом, её мыслями, её душой, а затем отверг её, словно поставил на полку, как уже дочитанную книгу. Когда заканчивается страсть, то приходит конец всему тому, что было. Люмен тоже читала его, упоительно перелистывая дни, а потом где-то на середине, в самом интересном и увлекательном месте, перевернула страницу и осознала, что часть этой книги была жестоко вырвана из переплета. И что же ей оставалось делать?
Она вздохнула. Неужели Хантер действительно ждал этого момента, но зачем? Забыл прочесть эпилог и теперь хотел разузнать, чем же закончилась её история или ему просто стало скучно? Никто не знал ответа на этот вопрос и врятли когда-либо узнает. Да и сама Люмен теперь уже остыла, её интерес перегорел, стало проще смотреть на многие вещи, смирившись с тем, что ей так и не доведется узнать финал истории, она вернулась на несколько глав назад и огляделась вокруг. Там её ждал совершенно другой герой, которому она клялась принадлежать навсегда.
- Потому что это было ошибкой, - девушка грустно улыбнулась в ответ. Она боялась этой встречи, боялась своих чувств, которые он вызывал в ней тогда и сейчас. Люмен хотела бы перестать чувствовать что-либо в отношении Хантера, он был и остался её коллегой, а ярость, обида или не дай бог, вернувшаяся в её сердце страсть – это совсем не то, что должно испытывать к сослуживцам. Только сейчас, оказавшись с ним наедине, она поняла, насколько сильно устала от всего этого, что творилось вокруг них за последнее время. Бишоп действительно избегала его, старалась ограничиться всего лишь несколькими словами по делу, а потом сразу же искала повод уйти. Это казалось ей слишком трусливым поведением, от которого она хотела избавиться. Но даже теперь, она не стала уточнять, что именно в её представлении было ошибкой: служебный роман как таковой, или же конкретный пример их постыдной связи. Другими словами и не назовешь, ведь каждый из них о чем-то умалчивал перед другим. Тут уж сами судите, кто больше.
- Я не хочу обсуждать то, чему суждено было закончиться, - Люмен сделала несколько шагов, чтобы вновь приблизиться к мужчине. Какое-то время она внимательно изучала его лицо, словно не решаясь что-то сказать, но затем, мило улыбнувшись, вдруг протянула ему руку. – Я предлагаю тебе свою дружбу, Хантер. Каков будет твой ответ?