UNUSUAL

У каждого из нас есть что-то памятное. Памятное место, памятная вещь, памятный день. Даже песня может быть связанна с чем-то важным. Что-то, что оживляет воспоминания, заставляет разум вспыхивать, возвращая вам важные моменты вашей жизни. И они не всегда могут быть хорошими…
У Нормана было свое значимое место – парк. Казалось бы, просто парк, но он связан с тем. Что его жизнь разрушилась, пошла под откос, словно её и не было вовсе. Именно тут ОНА сказала «прощай». Тут ОНА вытерла свою слезу и развернулась, уйдя куда-то, растворившись в городе. Именно тут он потерял смысл жить.
В этом парке Ева едва не разрушила их семью. Точнее разрушил её во многом Норман, о чем сильно жалел, настолько, что его съедало его изнутри, давая все большую и большую боль, которая засела в груди, разрывала, не давая вздохнуть – словно его грудь обхватили стальными прутами, раскаленными до бела. Стараясь не думать об этом, мужчина открыл баночку и высыпал пару таблеток себе на ладонь. Обезболивающее заменило ему завтрак обед и ужин, заменило ему фактически всю жизнь, постепенно теряющую смысл и превращающуюся в некий абсурд после ухода Евы. Как бы ему ни было больно – душевно или физически – он все равно шел в этот парк, дабы прочувствовать всю эту боль, ещё раз пережить свои ошибки, что будут мучить его до конца жизни. Наверное это своего рода наказание – переживать все, что связано с этим местом. Хотя она сам себя наказал в тот день.
Она сделал правильное, но вместе с тем такое ужасное решение. Ведь она не просто ушла из семьи – она оставила Вивьен. Этого он не мог понять – ведь она была её дочерью. Пусть не всегда послушной, но всегда хорошей, но родной. И тот факт, что она может слышать голоса – не повод отворачиваться от неё. А Норман…быть может такова была его судьба – быть одному? Он был не прав, теперь поплатился, получив возможность уничтожать все своими руками – словно не хватало того, что он рушил собственную жизнь своими поступками.
А теперь Эванджелин ушла и её не вернуть. Возможно она вернется сама, может его как-то направит провидение, дав второй шанс. Но сам он не в силах сделать этот шаг, дабы вернуть её. Ева не простит его – никогда. И даже если она скажет «ты прощен», то это все равно ничего не будет значить – обида заседает на всю жизнь. Должно произойти что-то из ряда вон, дабы она смогла простить его навсегда.
Его кулаки сжались так, что пальцы побелели, а кожа под ними наоборот стала красной – от напряжения и того, как на неё давили пальцы. Боль концентрировалась в руках, не давая ими пошевелить, и словно сводя судорогой. На его лице появилась тень гримасы боли, но он сдержался, привыкнув к этим приступам его болезни. Норман выдохнул, чувствуя что ладони взмокли под тонкими перчатками телесного цвета, что он всегда носил на руках – дабы его способность не могла покалечить кого либо.
Лавочка, на которой он сидел у пруда, тоже была знаменательной. На ней же они сидели в тот день. Слишком уж многое заставляло его сердце сжиматься от боли, заставляя вновь и вновь прокручивать в памяти то, что произошло тогда.
Очнись, глупец! Она не вернется, она не простит, ты вечно проклят переживать эту боль сотни раз, ту боль, в которой виноват сам. Ведь только ты кузнец своего счастья и только ты можешь его разрушить, сделав из прекрасной заготовки бесформенный кусок железа. Шанс того, что она появится тут и изменит твою жизнь – один на миллион…
…И он выпадает девять раз из десяти.
Норман сощурил глаза – ему показалась знакомой та женщина, что шла в его сторону. Он старался убедить себя, что глаза ему лгут, что это просто обман зрения, который должен ввести его в заблуждение.
Но нет – это и правда была Ева, что шал ему навстречу. При этом на её лице читалась твердая уверенность в том, что она делает. Она знала куда шла и знала, что он будет тут – будет ждать того момента, как она вернется.
- Здравствуй, Ева, – лишь глухо произнес он.