you said 'Love, for you, is larger than the usual romantic love.
Общая информация о персонаже Полное имя:
Чейс Фэллин Монахан // Chase Fallyn Monaghan.
Никаких вариаций и сокращений к имени нет (короче же некуда), разве что в тюрьме пришлось смириться с прозвищем Эйс (Ace – выдающийся).
Вторым именем называла только мать, очень тщательно подошедшая к выбору имен всех детей, считая, что они тем или иным образом влияют на судьбу своих обладателей. Чейс означает охотник, Фэллин – лидер. Интересно, как эти имена повлияли на его судьбу.
Дата рождения и возраст:
Родился 11 июня 1983 года.
30 полных лет.
Позиция и должность:
» нейтрален. В прошлом - сотрудник отдела обороны NESB, коей ныне разыскивается.
» работает в баре «The Bleeding Wolf» на Уолл_стрит барменом. И завхозом. И на все руки мастером.
Семейное положение:
Холост.
I taste her and realize I have been starving.
And even if I did not know it until now,
I have been waiting for this person forever. Описание способности:
Остеокинез – способность модификации собственного скелета. Включает в себя изменение плотности и веса, формы и размера костей, а также добавление новых.
У Чейса было достаточно времени, возможностей и практики, чтобы научиться пользоваться своей способностью только по собственному желанию и избегать «неожиданных неприятностей» в настоящее время. И несмотря на то, что в периоды эмоциональной нестабильности что-то все еще может пойти не так, по большей части все сложности остались позади.
Своевременное изменение плотности и веса помогает избегать повреждений скелета и обезопасить этим внутренние органы, а также дает возможность использования «полых костей» для достижения высокой маневренности и скорости.
Изменение формы и размера имеющихся костей вкупе с добавлением новых позволяет использовать собственное тело в качестве оружия, генерируя шипы. Их количество, размер, форма и плотность варьируются в зависимости от желаний и необходимости. Также присутствует способность к быстрой регенерации сломанных костей – учитывая хорошее владение способностью это займет от считанных минут до нескольких часов, в зависимости от сложности повреждений.
Также регенерация в некоторой степени распространяется на другие органы, так как костное вещество это та же соединительная ткань, что кожа, мышцы и прочее. Но в отличие от заживления костной ткани, в данном случае это процесс очень трудоемкий. Если для того, чтобы сгенерировать шипы на теле особых усилий не требуется, то чтобы восстановить поврежденные ткани требуется определенная доля концентрации, - без сознания эта штука работать никак не будет, - и сравнительно долгое время и не проходит так чисто, как хотелось бы (в ряде случаев без должного внимания, появления шрамов не избежать). Сроки лечения находятся в прямой зависимости от повреждений – от часа до нескольких суток.
Используемая внешность:
Charlie Hunnam.
За тюремные годы успел обзавестись несколькими татуировками, значение которых красноречиво умалчивает. Тело покрыто многочисленными шрамами – следами использования способности – от крошечных и практически незаметных, до достаточно внушительных.
Биографические данные персонажа Место рождения:
Арлингтон, США.
Место жительства:
Вашингтон, США.
Родственники:
» Джуд Монахан. Отец. Мертв.
» Флоренс Монахан. Мать. Мертва.
» Одри Монахан. Старшая сестра. 32 года. Владелица бара Cé Mhéad.
» Сет Монахан. Младший брат. 26 лет. Офицер полиции Вашингтона.
» Лианна Монахан. Младшая сестра. 24 года.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
» i: Intro. Он бы никогда и ни на что не променял бы свою судьбу. Несмотря на горечь потерь, упущенные возможности и годы, проведенные за решеткой, Чейс с гордостью и неизменной улыбкой заявляет, что он счастливый человек. И если кто-то умнее (или пессимистичнее, кто знает) его скажет, что его жизнь полна дерьма, и что этот парень просто псих, раз доволен таким раскладом дел, то Монахан рассмеется ему в лицо, потому что этот теоретический умник ничего не понимает в счастье.
» ii: Teaghlach. У него потрясающая семья. Всегда была и всегда будет. Все эти люди невероятно прекрасны хотя бы потому, что при всей своей разносторонности умудрились ужиться под одной крышей и даже друг друга любить. Отцовские наставления с ирландским оттенком, нежная улыбка мамы, хохот Одри, хмурый взгляд Сета в ответ на очередную выходку Чейса, неподдельное удивление Лианны, когда монстры под кроватью испаряются от пары верных фраз. Все это делало их особенными.
И в их крошечном доме в Арлингтоне, и в том «сарае», который с годами превратился в «американскую мечту» в Вашингтоне все было пропитано атмосферой настоящей крепкой семьи, в которой любая, даже самая катастрофичная ссора (а они были, и каждая новая катастрофичнее предыдущей) заканчивалась всеобщим миром и согласием. Ради таких моментов стоило спорить до хрипоты и терпеть нотации.
Наверное, им завидовали. Наверное, завидовали сильно. Потому что в воспитании детей у родителей не было разногласий, потому что это воспитание не оборачивалось противодействием даже в подростковые годы, потому что чем больше становилось детей, тем более ответственными становились старшие отпрыски, старающиеся помочь родителям и научить младших, как и что следует делать. Ни в этом ли счастье?
Чейс помнит, как отец впервые привел его в паб, как усадил на высокий барный стул и рассказал, что если все пойдет по плану, то когда-нибудь это станет настоящим семейным делом, которым будут заниматься его дети, его внуки, правнуки и так до конца времен. У отца не было часов, которые переходят из поколения в поколение, но паб казался идеей даже круче. Пускай в карман его не положишь.
Он помнит, как мама заступалась за него на родительских собраниях, повторяя «мальчишка, выдумщик, но что тут сделать», а потом с укором смотрела ему в глаза. И ей не нужны были слова, чтоб проучить за содеянное. Помнит, как Одри, будучи старшей, а, значит, – априори — самой умной, раздавала обязанности по дому и считалась с его мнением, что казалось тогда привилегией супер-уровня. Помнит, как Сет задавал ему вопросы про общение с девчонками, боязливо, краснея всем лицом, смущаясь еще сильнее, когда получал ответы. Как Лианна любила устроиться рядом с ним на диване, перед телевизором, и тихонько уснуть, ласковая, как котенок.
Смерть родителей изменила все, но не сломала тот стержень, который уже сдерживал семью вместе. Попервости было особенно сложно, тем более учитывая то, что каждый хотел казаться сильным и несокрушимым в глазах других. Это было четырнадцать лет назад, но он помнит, как сейчас, что ощутил груз ответственности на своих плечах, как необходимости поддержать старшую сестру. Они с Одри старались решить навалившиеся проблемы долгими бессонными ночами, стараясь не втягивать младших и хотя бы как-то продлить им детство. А когда глупых подработок стало не хватать для «поддержания штанов», они снова открыли паб, в который, кажется, сначала люди приходили из желания помочь задыхающейся семье. Потом же, однако, благодаря поддерживаемой семейной атмосфере.
Спросите Чейса, «Cé Mhéad?». Он знает сколько стоит счастье.
» iii: I.M.+C.M. Он упрямо не верил в судьбу, пока не встретил ее: разбитую девочку, которая отчаянно искала выход из своей западни. Чейс тогда решил, что он станет ее выходом, а потом понял, что она станет его спасением. В жизни каждого безнадежного романтика, знаете, бывает такой момент, когда он видит ее и понимает, что это Она.
Ингрид стала Ей почти моментально, стоило им только встретиться глазами. Первая любовь, говорят, бесконечна. На опыте Монахана можно судить. Да, бесконечна.
Они ругались, разбивая стекло, мирились, зализывая раны, неустанно смотрели друг другу в глаза и держались за руки, когда мир поворачивался к ним спиной, готовясь обрушиться всей неподъемной громадой. И никогда, никогда не отступались друг от друга.
Ему было шестнадцать лет и несмотря на свалившиеся на голову неприятности, он не превратился в замкнутого и хмурого парня, который шипит на жизнь только потому, что сам еще жив. Нарушенный баланс давал о себе знать, но с появлением Ингрид все значительно изменилось, словно открыв второе дыхание. Кроме семейных обязанностей у него появился этот глоток кислорода, ради которого хотелось стараться еще сильнее, топя свою боль глубоко в душе, чтобы разделить с Ней Ее боль. Это стало образом жизни, смыслом жизни, всей его жизнью без остатка. Свободные часы, минуты, секунды, любое возможное время он рвался к ней, переполняясь нечеловеческой энергией даже в самые сложные дни, забывая про все «но» и «если», потому что это не имело никакого значения.
Окончив школу он уже знал, чего хочет от жизни, но риск потерять отношения из-за необходимости переехать в другой штат казался плохой идеей, тем более его семья нуждалась в нем как никогда. Чейс решил остаться в столице хотя бы на пару лет, чтобы наладить жизнь в доме и заодно подождать, пока Ингрид выпустится из школы. И когда те два года прошли, знойным летом, случился тот самый скандал, который поставил на всем крест.
Чейс уже и не помнит причину, не помнит повода, но за то прекрасно помнит момент, когда, остудив вскипяченную в жилах кровь, вернулся в дом Ингрид, полный раскаяния и сожаления, готовый вымаливать прощения на коленях и, толкнув незакрытую дверь, увидел сцену полную крови и криков с Его девочкой и чужим человеком, который причинял ей боль. Это то, что Монахан был не в силах перетерпеть. Спустя несколько долгих минут, вместо глухой боли от ударов он ощутил другую, совсем новую боль, и с ужасом увидел, как кожа на руке расходится, словно разрезанная перчатка, и молниеносно выпускает на свет четыре желтоватых зубца, которые входят незнакомцу меж ребер.
Потом был крик Ингрид, непрекращающийся поток крови и затянувшаяся тишина, в которой Чейс слышал только стук собственного сердца и вой приближающихся сирен.
Когда его осудили за убийство второй степени и заперли в клетке на двадцать лет, ему не хотелось больше верить в судьбу. Но как-то не вышло.
» iv: Ghosts. Там не было страшно в этом общепринятом значении «страшно».
Бывали дни, когда он тонул в отчаянии, отказываясь от визитов и не желая решительно ничего. Были дни, когда ярость брала верх и он рисковал упустить мифическую возможность выбраться из за решетки пораньше. А были дни, когда принятие и осознание происходящего приносили парадоксальное умиротворение и покаяние, которое пугало даже сильнее, чем тот ураган эмоций, что так свойственен ему.
За десять лет из худощавого мальчишки с лукавым прищуром он превратился в мужчину с не менее заразительным смехом, покрытого несколькими татуировками неизвестного значения и шрамами, счет которых он потерял еще на третьем году отбывания наказания.
В двадцать один год Чейс дорос до понимания своего положения и прекратил бесконечную борьбу с самим собой, которая душила его в своих холодных объятьях, превращая в тень самого себя, в легкую жертву. В двадцать два он перестал просить Сета встретиться с ним, согласившись с тем, что его строго-негативное отношение к брату более чем оправдано. Воспользовавшись средствами на своем колледж-фонде, в двадцать пять лет он решил-таки попробовать получить образование даже в стенах исправительного учреждения и преуспел. В двадцать семь чуть было не лишился шанса на условно-досрочное из-за потасовки в тюрьме, в которую был втянут насильно. В двадцать восемь начались попытки вытащить его из клетки, которые закончились спустя год положительным решением суда.
Чем ближе была свобода, тем сильнее она пугала. Чейс старался держаться в курсе событий, но сам факт того, что
там жизнь продолжала свой размеренный ход, пока Монахан завис вне времени и пространства вызывал желание сделать какую-то несусветную глупость, чтобы отсрочить выход хотя бы еще на день, даже если бы это грозило одной декадой.
Отпустившие, казалось бы, старые чувства вернулись к нему с удвоенной силой, когда ни одна попытка найти Ингрид не увенчалась успехом. На грани нарушения установленных правил условно-досрочного освобождения, Чейс потратил несколько месяцев в погоне за призраками прошлого, то и дело заходя в тупик и возвращаясь на изначальные позиции. Так он вышел на тень своего призрака – ненадежную информацию о том, что Ингрид работает на НЭШБ. Долгих раздумий на возможность вступления в ряды незнакомой организации не было.
И когда последние надежды не оправдались и Монахан был готов сдаться, его нашла Лианна, как всегда подобравшая самые правильные слова, чтобы затащить брата обратно в домой, в их семью. Тогда Чейс понял, что он не только бежал за Ингрид, но бежал и от своих родных, боясь встретиться с ними лицом к лицу.
Но отец учил его бороться со страхами. Этот урок он, благо, усвоил.
» v: Outro. …быть на свободе, нянчить племянников, стоять за барной стойкой в отцовском пабе, бороться с предрассудками брата, наслаждаться шумными завтраками с сестрами, во время которых, кажется, они снова превращаются в детей, засыпать и просыпаться в своей постели, иметь возможность видеть разных людей и разбивать их мнение о том, что они знают кто такой Чейс Монахан в щепки.
Ничто не помешает ему быть счастливым. Даже НЭШБ с их обвинениями в предательстве, которого он не совершал, даже man-hunt, который едва не загнал Чейса на противоположный край страны, даже вынужденная смена старого дома на новое место на Уолл_стрит. Ничто. Он будет вспоминать прошлые годы, хорошие годы, плохие годы, говорить и думать о будущем, чувствовать настоящее и продолжать нахально улыбаться в ответ на глупости из уст умников, которые ничего не знают о счастье.
Вот так. Все просто.
Характеристика персонажа Интересы, увлечения, пристрастия:
» любит шумные встречи, вечеринки, громкую музыку, своих друзей и близких, свою семьи и Ингрид Магнуссен.
» с удовольствием шутит по поводу и без. Идет по жизни с улыбкой.
» с Чейсом не проблема выбрать кино для просмотра: будучи киноманом, он умудрится получить приятные впечатления от любой картины.
» ведет личный журнал с записями на гэльском языке. Дома это, конечно, глупая конспирация, но в клетке очень выручало.
» курить начал в тюрьме, к алкоголю хладнокровен, запрещенными препаратами не баловался со школьных времен и как-то не жаждет особо.
» любитель поспорить, притом не только отстоять свою точку зрения, но из вредности и просто наудачу. Делает это качественно и может болтать до хрипоты и изнеможения оппонента.
Страхи, фобии:
» после тюрьмы испытывает ощутимый дискомфорт в маленьких и замкнутых помещениях, а так же в больших и открытых.
Навыки персонажа:
» свободно говорит на родном английском, гэльском (ирландском), испанском. Может изъясниться простыми фразами по-французски и по-немецки (а писать на этих двух не умеет).
» может говорить с различными акцентами и менять тембр голоса. Еще может почерк подделать, роспись подделать, писать задом наперед (чтоб читалось через зеркальное отражение) и, вообще, мастер на все руки юного махинатора.
» разбирается в праве и хорошо знаком с законодательной системой США.
» быстро обучаем. Обладает прекрасной памятью на имена и лица. Схватывает информацию на лету. Это также распространяется на усваивание работы механизмов, техники и прочего.
» благодаря вышеизложенному факту – мастер на все руки. Может разобрать, собрать, починить, переделать многие бытовые (и не очень) вещи, недолго в них ковыряясь.
» уверенный автомобилист, но не фанат «выпендриваться» на дороге.
» прекрасный оратор, рассказчик, лжец и, вообще, складывает слова так, чтоб они ловко выскакивали (с). Обладает потрясающей изворотливостью и найдет выход в 9 из 10 сложнейших ситуаций.
» счастливый обладатель феноменальной интуиции. Понимает людские особенности и без проблем читает body language.
» не владеет боевыми искусствами, но жизнь научила постоять за себя. Чейс знает и способы самообороны, и как/куда/чем ударить, чтобы больно было. Ловок, быстр, проворен. Находится в прекрасной физической форме.
Дополнительно:
» пишет с характерным наклоном налево.
» обладатель выносливого организма и высокого болевого порога. Редко простужается, не помнит когда подхватывал что-то вирусное, легко переносит жару, не особо восприимчив к холоду и благодаря способности научился игнорировать даже очень сильную боль.
» у Чейса есть три возможных ответа на вопрос «как дела?». Это – «отлично», «прекрасно» и «чудно». Имеют они одно и то же положительное значение и совершенно равноправны. Даже если дела не отлично/прекрасно/чудно, услышать это – из области фантастики.
» аллергик. Держится от зверушек на приличном расстоянии.
» обладатель нечеловечески заразительного смеха.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
«От него одни проблемы», - говорили мамы всех друзей Чейса, когда он, еще будучи вздорным ершистым мальчишкой втягивал их отпрысков в невероятные передряги, кои великодушно именовал приключениями. И этот легкомысленный хулиган с потрясающей изобретательностью и бесконечной тягой к самым сомнительным авантюрам не умрет в нем никогда. Он вечно будет молод душой, в которой бушуют страсти, то и дело рождаются немыслимые идеи и неисполнимые желания, которые, однако, не опускают его с небес на землю, как надо бы, а только подначивают без устали стараться их достичь.
Стыдиться, кажется, у него не получается в принципе, а вот ни о чем не жалеть пришлось с годами научиться. Ровно как и пользоваться своими талантами на собственное благо, а не во имя неисправимых разрушений и бунта, во всем красе подросткового максимализма. В его тридцать лет изворотливость все так же не подводит его, а только помогает даже не подстраиваться под ситуацию, а подстраивать ее под себя, находя выход в девяти из десяти кажущихся безвыходными ситуациях. Требовать «всего и сразу» он, благо, перестал, а хотеть этого ему никто не запрещает. Что касается безрассудности, присущей ему ранее, то она сменилась более полезной рассудительностью и способностью продумывать ситуацию наперед, видя полную картину и располагая всевозможными стратегиями и тактиками в своих действиях. Надо же пользоваться блестящим умом, верно?
Экстраверт и холерик, Чейс всегда был душой любой компании с его природным даром, сродни животному магнетизму, располагать к себе людей даже без собственного желания. Он тот самый всеобщий лучший друг, который никогда не даст заскучать и расшевелит даже самую «мертвую» ситуацию. Искренний, живой, с хорошим чувством времени, места и срока годности, Монахан умеет преподать себя и знает, когда следует быть сдержанным и соблюдать прохладную приватность, а когда можно расслабиться и просто быть собой. В любой ситуации его выручит подвешенный язык, который в придачу к очарованию, поможет и мозги запудрить, и лапшу на уши повесить и точку зрения свою отстоять. Сообразительный малый спорит он по меньшей мере блестяще, да еще и с удовольствием. Завершит любую фразу оппонента логически и точно, после чего она превратится в парадоксальную чушь, и не оставит никаких шансов на реванш. Однако делает он гораздо больше, чем говорит.
И не так чтобы он не любил быть в центре внимания, нет, напротив. Чейс всегда любил и свет софитов, и восторженные возгласы, и неподдельные ахи и даже рев разгневанной толпы. Не эгоистичен, но эгоцентричен, что при этом не мешает ему быть прекрасным лидером, способным вырвать сердце из груди, дабы осветить (и будем надеяться, что это не станет светом в конце тоннеля) им тропу перед собой. Но, несмотря на это он, трезво оценивая себя и свои способности, способен без лишних разговоров уступить капитанский мостик кому-то более подходящему в каждой отдельной ситуации, хотя этому будет не очень рад. Чейс не грешит самолюбованием, но требует к себе особенного отношения, за что платит проявлением неожиданной добродетели, широкими жестами, не требующими ничего взамен и самопожертвованием. В свой адрес, к слову, такие подарки принимает с трудом и чаще отмахивается, чем благодарит (и то сквозь зубы). Не умеет изливать душу и лучше станет жилеткой, чем решит кому-то поплакаться, чтобы избежать жалости. Он идет по жизни с улыбкой и для всех у него всегда и все хорошо. А сердце его жаждет отдавать в разы сильнее, чем брать.
Монахан на удивление надежный человек, способный на большие жертвы во благо чего-то стоящего и преданный друг, который, единожды назвав вас таковым, никогда не отвернется, имея привычку принимать человека со всеми его ангелами и демонами. Ему приятно осознавать, что он делает что-то хорошее и полезное и в этом видит для себя определенную выгоду.
Но предав его доверие на «второй шанс» можно не рассчитывать. Прощать не умеет по своей природе, а если не станет мстить (к этому, к слову, у него предрасположенности нет), то обиды может никогда не забыть (а память, кстати, хорошая). Великодушное терпение, которое порой кажется бесконечным, увы и ах, имеет свои пределы. И несмотря на то, что порой кажется, что вывести его из состояния «все классно» так же сложно, как переубедить в какой-то банальной истине, не дай бог (или в кого вы там верите) чтобы терпение лопнуло, то вам очень не повезло увидеть превращение из душки-Чейса в Чейса-душегуба. Потому что в состоянии глухой ярости, в которую он имеет свойство впадать, как только что-то задело особо чувствительные струны в его груди выход скорее напоминает лабиринт с тысячей и одним тупиком. Все добродетели превращаются в пороки, включая острый язык, расчетливость и целеустремленность, а все, казалось бы, давно забытые привычки, вроде неосмотрительности и слепоты к последствиям снова берут в нем верх. В таком состоянии он абсолютно непредсказуем, неконтролируем и никакой голос здравого смысла до него не докричится, а если это и случится, то будет слишком поздно и Монахан уже успеет наделать нехороших дел. А контроль над собой возвращается так же медленно и болезненно, как пропадает.
Это цена, которую он вынужден платить за свой железный стержень, который держится на несокрушимых принципах, за самоуверенность, которая не дает ему искать свою вину во всем том, что уже упущено и за способность отстаивать то большое и светлое во что он свято верит, только, увы, успел забыть во что именно. Но не важно, за это что-то он готов сражаться до конца, ставя на кон все, что у него есть, не испытывая ни намека на страх.
И что бы не случилось: никаких оправданий, никаких извинений, никаких сожалений.
Информация об участнике Главный профиль:
Он самый.
Связь с Вами:
Кармически-телепатическая!
- участник сейчас на форуме