Отправлено: 24.02.14 16:47. Заголовок: how i met the doctor; 27.05.2013

эпик в процессе

Игроки квеста: Graham Mordane & Tarja Johansson
Место событий: лаборатория Грэма\воспоминания о раскопках
Краткое описание сюжета: пять лет - большой срок. Но изменит ли он что-то в человеческих отношениях, если с людьми не все в порядке?

 Отправлено: 24.02.14 22:47. Заголовок: - Ну и жара, не могу..

- Ну и жара, не могу больше тут работать, - темноволосая девушка раздраженно утирает пот со лба, после чего переводит взгляд на работающую рядом светловолосую девушку и хмурится. Черт бы только побрал эту Тарью Юханссон, выскочку, которая, как иногда кажется, готова из кожи вон вылезти, только бы в очередной раз что-то кому-то доказать. И в списке на эту практику она первой стояла, и эссе с курсовыми у нее вечно такие, что преподаватели только молятся - откуда в ней только все это? Иногда Алексис откровенно не понимала, почему у кого-то такая несусветная тяга к учебе, а у кого-то, как у нее - совершенно средние показатели, когда все вроде бы неплохо, но и не блестяще. Задумавшись, она и не заметила, что светловолосая отвлеклась от своей работы, и самым внимательным образом смотрела на нее: - Полагаю, у тебя есть какой-то вопрос? - вежливо осведомилась шведка, Алексис угрюмо молчала. Еще эта долбанвя вежливость, неужели ей самой не противно? Но нет, Тарье противно не было. А Алексис была уже и сама не рада своей так некстати разыгравшейся зависти.

- Да нет... Я так. Просто, - небрежно повела плечами она, Юханссон только хихикнула в кулачок, вновь обращая все свое внимание на свою работу. Если только она еще немного сможет счистить землю с головы скульптуры, то можно будет легко установить век и период, в который была создано это сокровище, и кто явился прообразом. Но не успела Тарья вновь взяться за кисточку, как она увидела, что к ним направляется не кто-нибудь, а их куратор. Да не одна, а в компании какого-то мужчины, навряд ли одетого для раскопок в разгар лета. К Тарье и Алексис подошли трое ребят, которые поехали заодно с ними: - Ну надо же, Морриган снова за свое. Теперь у нас что, новый куратор, пока она будет по музеям Рима прохлаждаться? Тарья только фыркнула. Аманда Бимиш - или как звал эту женщину весь курс "Морриган", не в последнюю очередь за ее несгибаемость характера и принципиальность на экзаменах - всегда любила ставить своих студентов в подобные ситуации, проверяя их тем самым на коммуникабельность и стрессоустойчивость. И вот пожалуйста, снова-здорово. Однако все пошло по несколько неожиданному сценарию. Заметив лица своих студентов, женщина только рассмеялась: - Ох, остыньте, оболтусы. Сегодня у меня поручение только к мисс Юханссон. Покажи пожалуйста нашему гостю наш лагерь. Проведи его по территории, покажи все... И возвращайся в пансион, на сегодня работы хватит. Тарья только кивнула, сняв перчатки, в которых она работала. Ну чтож, экскурсия так экскурсия, в конце концов не каждый день ей доверяют общение с настолько важными птицами, с которыми даже сама Морр... миссис Бимиш общается на равных. Но чем пристальнее Тарья смотрела на своего нового знакомого, тем отчетливее она понимала, насколько он был не похож на ее преподавателя. В глазах у мужчины танцевали бесенята, он был искренне заинтересован во всем происходящем, да и вообще - у него на ногах были кеды. Самые настоящие классические темно-синие Converse, в сочетании с полосатым костюмом и галстуком, да она в жизни еще не видела ни одного солидного человека, который бы так оделся, и ничуть этого не стеснялся. А для этого товарища, похоже, подобное было совершенно в порядке вещей.

- Нас не представили, кажется, - улыбнулась Тарья. Припекало, она сняла с волос косынку, и распустила хвостик, который всегда заплетала перед работой, - меня зовут Тарья. Тарья Юханссон, - девушка остановилась, огляделась вокруг, - а вас? Воистину, Италия не зря была краем, который испокон веков манил к себе путешественников, ученых, художников и просто любопытствующих странников, которых манили дальние путешествия - так вокруг было красиво. Но что привело сюда этого молодого мужчину? Навряд ли просто желание увидеть давнюю знакомую, да и не лучшее это место для встреч - раскопки, если подумать как следует. Но тогда что?

Наши дни.

- Вот это день..., - Тарья поставила велосипед в гараж особняка, и прицепила его замком к стойке. Множество встреч, к тому же в разных концах города, миллион звонков, сообщений: словом, не было ничего удивительного в том, что сейчас даже такой вечный энерджайзер, как Юханссон мечтала только об одном - за лечь в постель часов этак на дцать. Да и комментарии о том, что заметившая Тарью в таком состоянии Герда даже не дала ей банально дойти до кухни и налить чай, который шведка обязательно делала себе на ночь. С одной стороны это было разумно - опять полночи будет ворочаться, не зная, куда выплеснуть энергию от настоя свободных радикалов и танина, с другой...
- Да честное слово! Никакого телефона. Только пара страниц "Отверженных" и все, сомневаюсь даже, что я и их осилю, - Юханссон широко улыбнулась, однако когда она закрыла за собой дверь спальни, настроение у нее резко упало. Такова она вообще, природа женского характера - изменчивость да непостоянство, самые верные спутники любой женщины, будь она хоть трижды Нобелевским лауреатом. И вот ну угораздило же Юханссон при разборе рюкзака нашарить в потайном кармане сложенный в несколько десятков раз листочек бумаги. Самый драгоценный, самый заветный на свете листок бумаги. С величайшей осторожностью развернув его, Тарья грустно уставилась на практически выцветшие цифры. Она знала этот номер наизусть, но смотреть на него было так больно, так невыносимо грустно, что девушка не выдержала. Как там говорят? Помирать, так с музыкой? Как раз ее случай.

- Ну позвоню - и просто убежусь в том, что я дура, когда я снова не полечу никакого ответа. Зато совесть будет спокойна, - примерно так убеждала себя шведка, в глубине души прекрасно осознавая, какая это чушь. Сколько она таких звонков совершила? Сколько слез пролила? Сколько моталась к дверям его лаборатории, в святой надежде, что он ей все-таки откроет? Миллионы. Миллионы раз, миллионы звонков, Господи - и все ради кого! Ради человека, который ее совершенно точно забыл. Забыл, и даже не думает вспоминать, в то время как она себе уже всю душу вытрясла. Да и если бы только себе, еще и Герду приплела, святую женщину, у которой за нее вечно душа не на месте, знает же все про ее историю. Она была права с самого начала - не надо было ей вообще разбирать рюкзак, подождал бы до утра, и ничего бы с ним не случилось. А у нее, глядишь, и пропала бы эта несусветно глупейшая мысль. А сейчас что? Не вытравишь ничем, и не закроешь глаза, в надежде избавиться от назойливой идеи - так и будет бить набатным колоколом в голове, пока не сделает очередную глупость.
Номер. Кнопка посыла вызова. Вроде бы все так просто. Просто, легко и понятно. Но откуда тогда этот звон в ушах? Откуда ком в горле, который дышать не дает? Откуда онемевшие пальцы? Вот потеха будет, если я еще и телефон уроню, - Тарья даже не сразу обратила внимание, что на том конце провода сняли трубку.

- Алло?
Сонный, сиплый голос. Но даже это было не важно. Совсем. Она бы его узнала, даже бы если он скрипел, как немазанная ржавая дверь в катакомбах. Просто потому что этот голос принадлежал только одному человеку на этой планете, больше было некому.
- Доктор?..., - Тарья только крепче стиснула трубку в пальцах. Нет-нет-нет, только не сейчас. Сонливость как рукой сняло. Плевать, что на дворе чернильная темнота, душно и влажно, и вот-вот хлынет гроза, она и не в такую погоду ездила на своем верном велосипеде, плевать, что она полуживая от усталости и так хотела лечь и не вставать часов этак дцать. Какие глупости, в самом деле!
Когда отвечает молчавший пять лет телефон, все остальное становится вдруг удивительно несущественным.

 Отправлено: 26.02.14 12:40. Заголовок: Тогда Он всегда был ..

Тогда
Он всегда был чудаком, и это даже мягко сказано. Можно считать, это всегда было фишкой Грэхема. Вероятно, это просто какая-то ошибка высших сил, в результате которой вся серьезность ушла Дэмиану, а ему осталось все остальное, вся несерьезность, инфантильность и фонтан сумасшедших идей. Без этого просто не выживешь в современно мире.
Жаль, что многие этого не понимают, и продолжат тыкать пальцем в странного мужчину в плотном твидовом пиджаке, кедах и джинсах в обтяжку, под палящим итальянском солнцем. Но мужчине было совершенно все равно. Он приставил ладонь козырьком ко лбу, всматриваясь в даль и кивая на слова своей собеседницы. Раскопки шли полным ходом. Фактически они приближались к финальной стадии, как раз к той, где нужна была его помощь. На самом деле для Грэхема это была прекрасная возможность подтвердить пару своих теорий, осталось только найти хорошо сохранившиеся останки и образчики искусства.
Всю эту поездку организовал брат, он давно хотел, чтобы Грэм выбрался из своей лаборатории. Но что-то подсказывало, что Дэмиан не особо одобряет его исследования, особенно когда дело касалось его теории о мутантах. А ведь он мог совершить прорыв, если бы продолжил эти исследования, оставалось совсем чуть-чуть, буквально рукой дотянуться.
Они шли между группами студентов из разных стран мира, что трудились на раскопках. Удивительно, но история может, как разобщать, так и объединять людей. Странная человеческая натура, которая всегда удивляла Грэхема до глубины души, заставляя постоянно улыбаться и повторять одно слово «фантастика!». Это, конечно, если не учитывать, что люди способы на ужасное коварство, о котором он просто старался не думать.
- Вы собрали большую команду. Кто руководит восточным сектором?
- Вам сейчас все покажу, доктор, – его провожатая оставила его, а сама направилась к блондинке в бандане, которая стояла неподалеку. После он получил жест рукой, приглашающий подойти к ни.
- Грэхем Мордей. Доктор Грэхем Мордейн, Колумбийский университет, – он пожал протянутую руку, но все равно получилось как-то не так. Обычно с девушками не здороваются так, словно пытаются произвести впечатление по средствам рукопожатия – Кафедра прикладной генетики. И антропология. И, если подумать, история античной Греции.
Он хотел было сказать что-то ещё, но это выглядело не совсем тактично, почти как хвастовство, что немного Грэма смущало. Настоящий исследователь будет рад результатам своей работы, этого будет достаточно, чем просто хвалиться различными степенями и титулами. Вместо слов доктор лишь кивнул, улыбнулся и достал из кармана небольшой фотоаппарат.
- Вы из Скандинавии? Ни за что бы не подумал, у вас отличный загар, – он улыбнулся, попутно успевая все фотографировать – Хотя с такой работой точно можно его получить, ещё не будешь отличаться от местных жителей. Вы не покажите найденные предметы искусства?…

Сейчас
Сколько лет прошло? Пять, десять, несколько сотен? Нет, не хронологически, а дня него духовно, в глубине души у Мордейна часы шли по другому. Это была странная смесь песочных и механических часов, которые сбились очень давно. Все это внутри него распирало и не давало покоя, словно сейчас этот песок из тех самых песочных часов посыпется наружу из него.
Сейчас Грэм был лишь теню самого себя прежнего. Он не потерял в уме ни капли, разве что теперь этот ум стал чуть боле извращенным и менее контролируемым. Дело скорее в личности, ибо он стал слаб. Вся сила была в руках у Дэмиана, а что же досталось Грэму? Лишь острый разум, который без сильного духа просто бесполезен. Из одной клетки в психиатрической клиники, он переместился в другую, в лабораторию. Брат признал свои ошибки, решил сделать жест доброй воли. Прошлый Грэхем наверняка бы плюнул ему прямо в лицо. Но сейчас он спал глубоко внутри него крепким медикаментозным сном.
Была уже глубокая ночь, Грэм был предоставлен самому себе, в полном одиночестве, наедине лишь со своими изобретениями, парой ночников в большом лофте и камерами наблюдения. Только было непонятно, его защищали от кого-то или от него самого? Или всех остальных от него и его идей? Идея – самая страшная болезнь, которой только можно заразить человека. Тут и там по лаборатории были разбросаны листы бумаги, недоделанные прототипы и склянки. В этом весь Грэхем, бросать дело на середине, так и не доделав его. Среди всего этого бардака горел большой светильник, освещая целую гору книг и тетрадей на столе. На них удобно устроился и мирно посапывал сам доктор, который как всегда уснул за свой работой. Наверно он видел уже десятый сон, в последнее время он совсем не высыпался.
Не смотря на то, что ему хорошо промыли мозги, фактически забив все его воспоминания, они все равно пробивались из глубины, в каких-то мелочах или во сне. Ему снились старые экспедиции, исследования, страны, что он посетил. Была там и Италия, близь Помпеи. Непонятно почему именно это воспоминание всплыло в его разуме, но оно был слишком четким и ярким, такое точно не пропустишь. Казалось бы вот, это было всего каких-то несколько лет назад, когда его ещё не упекли в больницу, здорового человека, которому навязали мысль о том, что он болен.
В этот момент раздался звонок телефона. Сначала он даже не проснулся, но вот он стал пробиваться через вату сна в его разуме, пытаясь достучаться до Мордейна. Он недовольно поворчал, поднял голову, чувствуя, что совсем отлежал себе щеку на неудобной книжке. Мужчина посмотрел на телефон, мало кто ему звонил. Да ему вообще не звонили! Это был первый звонок за этот месяц, про него все давно забыли, разве что брат проверяет, все ли у него в порядке. Хотя наверное у него есть люди, которые записывают дежурные вопросы на пленку и пускают запись при каждом таком телефонном разговоре.
- Алло? – голос у него был хриплы оттого, что пересохло в горле. Не самое удачное время, чтобы звонить, другой в его ситуации наверное просто послал бы звонившего и дело с концом. Но он даже не знал, кто ему позвонил, телефон не был записан.
- Доктор? – прозвучал взволнованный голос с другой стороны. Сначала Грэм совсем не понял, что же происходит и почему звонят доктору.
- Это не больница и…нет, у меня нет Тардис, – голос казался безумно знакомым, но откуда он его знал? А потому тут же задал осторожный вопрос – Я вас знаю. Откуда?

 Отправлено: 27.02.14 01:14. Заголовок: - Вы шутите, - Тарья..

- Вы шутите, - Тарья во все глаза уставилась на вновь пришедшего, - тогда почему я вижу вас только сейчас? Надо же, заняты в одном университете, а встретились только сейчас - вам не кажется это странным? Хотя почему бы и нет, знаете ведь наверное, как это бывает - живут люди в соседних квартирах и слышать не слышали друг про друга десятилетиями, а потом БАХ - и встретились..., - девушка чуть перевела дух. Она была умницей, большой умницей - но она была болтушкой. Яркой, живой, бесконечно обаятельной солнечной девушкой, которая если чувствовала эмоциональную отдачу от собеседника, и видела в нем приятного человека, могла просто-напросто задавить его всей мощью своего собственного словарного запаса.

На словах о Скандинавии Юханссон энергично закивала: - Вы совершенно правы. Наполовину шведка, наполовину финка, родилась и выросла в Стокгольме, а в последние годы своей жизни живу в Нью-Йорке, и вот сейчас, видите, занесло сюда. Хотя почему занесло... Знаете, это ведь просто настоящее чудо, что я могу этим заниматься, ведь многие не могут себе такое позволить, их то общественное мнение сдерживает, то родственники..., - Юханссон широко улыбнулась. Ей-Богу, кажется, она сейчас выставила себя перед этим человеком - как его там зовут, Грэхем Мордейн? - полной дурой. Но пожалуй, сегодня был один из тех удивительнейших дней, когда ей было на это по меньшей мере наплевать.

- Да, конечно..., - светловолосая показала рукой чуть вдаль, - нужно пройти немного дальше, а то в противном случае тут бы все уже несколько тысяч раз все перемешалось, учитывая, как нас здесь много, и как по-разному все воспринимают например такое слово, как "порядок"..., - шведка передернулась. Когда дело касалось работы, учебы или же чего-то схожего, что было ей близко, важно и ценно, Тарья превращалась в редкостную зануду и педанта, нисколько этого не стесняясь. Она любовалась ученым, снимающим все на фотоаппарат: - Знаете, я первый раз встречаю такого человека, который был бы настолько... ммм... не похож на типичного ученого, взять хотя бы даже моих родителей. Хотелось бы верить, что я со временем не стану такой, как они, - пробормотала Юханссон, оглядываясь по сторонам, - ведь познание это всегда радость, а не повинность и обыденность. Только про это порой слишком часто забывают. А вы совсем не такой.

- Это не больница и... нет, у меня нет Тардис, - услышала Юханссон, и почувствовала, как у нее защипало в глазах. От машины времени Доктора она бы сейчас ох как не отказалась! Заново пройти через их итальянские приключения? Понять, что же случилось с ним тогда, пять лет назад, после их возвращения из Италии? Помешать этому? Да, черт возьми! Ведь тогда все было бы по-другому, она это точно знает. Однако его следующие слова буквально выбили у нее землю из под ног. Нет, она на самом деле дура! Ну не может ВСЁ быть хорошо, физически не может - элементарный закон сохранения равновесия баланса во вселенной, тем более в их случае.

- Я вас знаю. Откуда?
Забыл. Ты забыл меня, Доктор, -шведка стиснула трубку в пальцах, еще немного, и она совершенно точно раздавила бы ни в чем не повинный телефон в руках. Ты ведь обещал меня не забывать... и забыл. Закипавшие в уголках глаз слезы практически до основания промочили трубку, скатываясь по щекам. Первой мыслью Тарьи было сначала повесить трубку, чтобы уже ни разу и никогда более не вспоминать ни номер, ни человека, которому этот номер принадлежал, однако от этого непоправимого шага ее все же кое-что удержало. Слова "Я вас знаю". Ах Доктор. Если бы ты только вспомнил. Если бы...

- Италия, Доктор. Доктор Мордейн. Пять лет назад. Лето, раскопки недалеко от Помпеи, помните? Вы туда приехали по своим делам, и посетили один лагерь, где вам дали в сопровождающие одну девушку..., - и чем дальше, чем глубже Тарья погружалась в эти воспоминания, тем больнее ей было. В самом деле, стоило ли это ее таких ее трудов, моральных в первую очередь? Но едва она об этом задумывалась, как почти сразу же начинала себя ругать. Не смей его бросать! Ты сама ему позвонила! Сама расшевелила его память, а теперь что, хочешь все бросить? Это как минимум подло!

Вдох-выдох. Она справится. Обязательно. Она же сильная, у нее все получится. Не пристало наследнице гордого народа страдать из-за подобных мелочей вроде мужчины, она выше этого. Да, все-таки удивительная вещь порой самообман. Дарит столько надежды, а в итоге все не более, чем фикция. Подделка. Воистину, неужели в этом мире не осталось ничего настоящего?

- У девушки были светлые волосы, она еще так много-много говорила... и... и... провалилась с вами в еще ни кем не раскрытый тоннель, из которого вы выбирались вместе с ней, шаг за шагом продвигаясь по темному коридору.
Вдох-выдох, Тарья Юханссон. Вдох-выдох. Не давай ему понять, как тебе плохо, он ведь тебя не помнит. Ну почти не помнит. Разве ему есть дело до твоей боли? Пора уже снять розовые очки, девочка, ты ведь уже не маленькая.
- Эту девушку звали Тарья Юханссон, Доктор. И на прощание вы дали ей этот номер телефона.
Как глупо.
Одно Тарья знала наверняка - когда она положит трубку, она почти наверняка разрыдается, и скрываться от Герды не будет никакого смысла. Равно как и не будет никакого смысла отговаривать ее от поездки в его лабораторию. Она ведь уже даже снова надела куртку, и зашнуровала кроссовки.

 Отправлено: 04.03.14 17:33. Заголовок: Тогда Грэхем с удивл..

Тогда
Грэхем с удивлением посмотрел на девушку. Странно, что она видела его впервые, раз уж тоже работала в университет. С одной стороны был он, который почти не покидал своей лаборатории, периодически читая лекции, и вновь возвращаясь к работе. Но вроде как его фото можно было увидеть на стенде «заведующие кафедрами», прямо под подписью «молекулярная химия и генетика». Но это дело десятое, чего уж сейчас говорить об известности. Он за ней не гнался, так что не предал особого внимания её словам, решив продолжить их тур.
- Общественное мнение? Вы думаете, общество не любит ученых? – Мордейн сделал пару осторожных шагов по лестнице засыпанной песком. Кеды скользили по песку, все же они были не самым удачным выбором обуви для подобных путешествий, на что Тарья и обратила внимание. Он никогда не был похож на настоящего ученого. Точнее он не соответствовал стереотипам, которые применяли к ученым.
Мордейн всегда был…странным. Но именно эта его странность и делал его незабываемым. В первую очередь его бурная реакция, а к ней стоит приплюсовать рассеянность и его вечную привычку перескакивать с темы на тему. И все это в купе давало просто безумный коктейль, который при этом умудрялся ещё заниматься наукой. По всем параметрам он не мог стать солидным ученым, но уж очень он любил ломать стереотипы.
- Наверное, вы просто думаете шаблонами. Нет-нет, никого обидеть не хочу. Но ученые это не только лабораторный халат, сутулая спина и очки толщиной в три пять сантиметров. Вы ведь тоже ученый, при этом одеты в топик и бандану. Это ведь тоже странно, не так ли? Так что все стереотипы относительны.
Он улыбнулся и сделал ещё пару снимков. А тем временем они уже подошли к входу в подземную часть комплекса. Не смотря на жару, из темного туннеля, в который уходили ступени, тянуло прохладным воздухом с запахом сырости. Профессор посмотрел на Тарью, ожидая утвердительного ответа. Видя, что идти нужно именно туда, он перехватил один из больших фонарей, что лежали рядом, вместе с другими приспособлениями для раскопок.
- Я думал, эту секцию ещё не откапывали. И тут же должно быть по колено воды, если верить геодезистам, – под ногами что-то хлюпнуло, но тут же перестало, когда они ступили вниз, после последней ступеньки. Свет фонаря выхватил целый кусок коридора, который поворачивал почти под прямым углом чуть дальше. Там пробивался слабый свет от стоящего вдалеке прожектора.
- Посмотрим, что там? – Грэхем вышел вперед, став ведущим, вместо ведомого. В темном коридоре он должен был стать проводником, попутно исследуя причудливые рисунки и резьбу на стенах древнего сооружения. Его рука коснулась холодной стены, проведя по ней. Словно он пытался нащупать шрифт Брайеля. Пальцы чувствовали каждую впадинку, каждую выдолбленную в камне линию. И от этого невероятного ощущения старого камня, который помнил, мужчина приходил в восторг – Фантастика! Ты можешь поверить, что это создали люди?
Он смотрел на все это с восхищением пятилетнего в магазине игрушек. Таким и должен быть настоящим ученый – восторженным мальчишкой, который радуется каждой крупице знаний так, словно это самая невероятная вещь в его мирке.
- Идем дальше, хочу взглянуть на главный зал, ради него я сюда и приехал! – он быстро перешел на «ты», даже не придав этому значения, слишком легко было для него общаться с людьми, если они находили общую тему.
Поспешив по темному коридор, Грэм ещё не знал, что же будет их ожидать впереди…

Сейчас
Мордейн вглядывался в темноту своей лаборатории. Она была наполнена странными тенями, словно её населяли какие-то монстры, которые днем превращаются в его невероятные изобретения. Он смотрел, едва моргая, не понимая, чего же от него хотят. Доктор, Италия…все это смешалось в его разуме. Не давая совершенно никакого понятия, что же это. Возможно, где-то в глубине его памяти были подобные воспоминания, но сейчас он их вряд ли вытащит наружу.
Все это было в прошлом, как и разум самого Грэма. Он оставил это позади, точнее его заставили сделать срочную остановку, дабы сбросить весь балласт из его памяти, а за одно и двадцать лет его жизни. Но голос на той стороне был ему знаком, он пробивался через туман, словно свет маяка на берегу. Он пытался вспомнить, кровь пульсировал в висках от напряжения, но это были лишь мимолетные образы.
- Я был в Италии? – лишь спросил он. Память была пуста, абсолютно ничего, словно её выгрузили из него, как из компьютера, не забыв подчистить все за собой – Не понимаю. Не…помню.
Голосу хотелось доверять, даже если бы его обладательница была совсем другой, а не той, за кого она себя выдает. Подсознательно он знал, что она говорит правду, его душа просто кричала об этом, рвала его на куски, пытаясь подсказать ему, что нужно ответить ей «да». Но память хохотала, видя его жалкие потуги.
- Я вас знаю. Но не помню, извините, – ему правда стало стыдно, до глубины души. Только вот за что – совершенно не ясно – Я даже не помню, был ли я в Италии и что мне потребовалось у Помпеи. Тем более это было так давно. Пять лет назад? Или пять тысяч, падение Помпеи было так давно. Что я там мог делать? Вы уверены, там же только вулкан и ничего более!
Что-то переключилось у него в голове. Он стал записывать все, что она ему говорила на кусочек бумаги рядом. В темноте было неудобно, но он писал скорее по наитию. Тарья, Италия, Помпи, туннель…И наконец он произнес.
- Не знаю, зачем вы позвонили, но если по поводу исследований – жду каждый день.

 Отправлено: 05.03.14 00:40. Заголовок: Когда Тарью Юханссон..

Когда Тарью Юханссон спрашивали, что же такого особенного она нашла в истории и археологии - "этих пыльных черепках", как сказал кто-то особенно умный, она терялась.
И не потому, что она не хотела поделиться своей любовью - да что там любовью, самой настоящей страстью, если уж на то пошло! - как раз таки хотела, даже очень. Но в большинстве своем ее спрашивали это просто для проформы, ради "галочки", как когда-то говорила мама. Ну просто чтобы было такое воспоминание - мол, говорил об истории с видным ученым тогда-то и тогда-то. Все. Просто Тарья на самом деле искренне не понимала, как интересно рассказать об интересе всей ее жизни несведущим и неинтересующимся так, чтобы это не выглядело так, словно она какой туристический буклет зачитывает. Потом люди ведь еще такие ранимые и тонкие натуры, еще скажешь что-нибудь да как-нибудь не то, обидятся, потом вообще персоной "нон грата" станешь. И все почему - потому что рискнул поделиться с ними сокровенным. Нет уж, дудки. На свое счастье шведка достаточно рано поняла, что в 98 % случаев из 100 людям на это плевать. С высокой колокольни.
И тут такая удача! Такое счастье! Рядом с ней человек, который ее понимает и поддерживает, человек, рядом с которым можно абсолютно забыть про течение времени - просто потому, что он абсолютно и полностью на ее волне. Да о каком возвращении в лагерь тут вообще может идти речь, когда рядом с ней... да даже не ученый, а мальчишка, Том Сойер, пират, обнаруживший свой собственный остров сокровищ? Потом он прав, ученому в топике и бандане не может быть страшно просто по определению!

- Конечно посмотрим! - азартно откликнулась девушка. В ее глазах горел огонек, она наконец-то вернулась к тому, что так любила, и о чем так долго мечтала. Тарья вслед за мужчиной провела ладонью по каменной кладке, обернулась вокруг: - Знаете, иногда я начинаю в этом искренне сомневаться..., - она улыбнулась, после чего вновь вернулась взглядом к мужчине, - с другой стороны, у людей прошлого были ведь не настолько зашоренные мозги, как у нас, вот у них и получались такие чудеса..., - она поспешила следом за Доктором. Главный зал? Хорошо, пусть будет главный зал - ей бы только не возвращаться подольше в лагерь, ведь тут столько всего интересного! Если бы вот только Тарья Юханссон была чуть-чуть, но осторожнее со своими желаниями, Вселенная склонна реализовывать их порой просто в самые неподходящие моменты.

Дневной свет остался далеко позади, даже коридоры с прожекторами исчезли давным-давно, и теперь единственными источниками света в окружающем мраке были только два фонарика, которые Тарья и Грэхем зажгли практически синхронно. Внезапно девушка остановилась. Она успела только перевести полный непонимания и шока взгляд на ученого, когда пол под ними просто-напросто... провалился, и шведка вместе с ученым провалились во второй тоннель, вместе с кусками земли и обломками кое-где сохранившегося каменного пола первого коридора. Так вот про какую воду говорили геодезисты, будь они не ладны сто тысяч раз! Теперь у двух человек, лежащих в мокрой воде, посреди обломков пола и земли было только два фонарика, полная неизвестность впереди. Им еще повезло, что при падении они ничего себе не сломали - за что, наверное, стоило сказать отдельное "спасибо" воде, которая смягчила удар. Вот только выбраться обратно в первый коридор было невозможно - до того высоко была дыра, которая образовалась после их падения. Варианты спасения? Шансы выжить? Степень проблем?
Как когда-то говорил один мудрейший человек - одиннадцать, по десятибальной шкале.

Наши дни.

Не может быть.
Он не просто ее забыл.
Он вообще все забыл. Словно ему начисто стерли память. Обо всем. Обо всем, что ему было любо и дорого. Обо всем, что он любил, и что ценил, обо всем, чем он жил, чем увлекался. Словно кому-то очень не нравилось и было неугодно инакомыслие Доктора. Тут даже не имело смысла повторять "Да, Доктор, был", потому что это было бы просто переливанием из пустого в порожнее. Это был одновременно ее, и не ее Доктор, это был совершенно, абсолютно другой человек, переписанный в угоду кому-то вышестоящему, кто мог сделать так, чтобы неугодного ему человека переделали согласно его предпочтениям и убеждениям. Вот только воспоминания, какими бы похороненными и забитыми в угол они ни были, все равно жили в Докторе - шведка чувствовала это - и против этого не могла пойти даже переписанная память.
- Гнида! Мерзавец! Тварь! - Тарья искусала губы до крови, мысленно посылая волны негатива и ненависти в сторону пока что еще невидимого ей врага, который сотворил такое с Грэхемом, - чтоб ты корчился в адских муках всю свою жизнь! Я тебя уничтожу, ты слышишь меня? Убью! - ее трясло.

- Чего ты там только не делал, - несмотря на весь ужас ситуации, губы молодой женщины не могла не тронуть легкая улыбка. На самом деле, чего он там только не делал. И в первую очередь, что он делал лично для нее - он был Мужчиной. Мужчиной, рядом с которым не страшно. Мужчиной, с которым хотелось Быть, и которому хотелось Верить. Мужчиной, который шел навстречу своей великой, невероятной мечте, к которой хотелось идти вместе с ним.
- Не знаю, зачем вы позвонили..., - Тарья едва сдержалась, чтобы не сказать совершенно жуткие слова "Я и сама не знаю". Действительно, а зачем она позвонила? Ради чего? Разве у этого вообще есть какой-то смысл, разве... Ответ пришел столь же внезапно, сколь же внезапно в ее голове рождались все прочие идеи и вопросы. Она улыбнулась в трубку - разумеется, Доктор не мог видеть ее улыбку. Но он мог ее почувствовать, это абсолютно точно.
- А я знаю, Доктор. Я скоро буду.

- Ночь на дворе, сейчас вот-вот хлынет ливень, ты обалдела? - Хэвен во все глаза смотрела на светловолосую, но Тарья только помотала головой. Некогда объяснять, некогда думать, некогда размышлять, правильно она поступает, или нет - она и так слишком много сомневалась, и слишком много потеряла времени. Непростительно много.
Тарья уже почти подъезжала к Вашингтону, когда на нее на самом деле обрушилась мощнейшая гроза, дождь беспощадно заливал ее велосипедные очки, руки девушки давным-давно онемели от холода, но она продолжала упрямо ехать вперед. И пусть подавится тот, кто думал, что она на такое не пойдет. В таком случае вы просто не знаете, насколько сильной душой была эта молодая женщина, и на что она была готова пойти. Она была готова на все. И даже немного больше.

- Давай же...Открой мне, Доктор. Слышишь? Открой..., - шептала она, нажимая на звонок, попутно рассматривая себя в полированой до блеска стене. Боже, ну и вид - волосы облепили череп, с одежды течет ручьями, про кеды и говорить нечего - того и гляди развалятся, держатся на одном только честном слове, да на шнурках! Уставшая, взвинченная, взволнованная, обезумевшая от внезапного счастья и столь же внезапно свалившегося горя, Тарья даже не сразу обратила внимание на то, как поворачивается щеколда. А когда дверь наконец-то открылась, то она только поднесла ладонь ко рту - Юханссон как могла пыталась сдержать рвущийся из ее груди негромкий вскрик.
Это был и ее, и не ее Доктор. Только у ее Доктора были живые, ясные, полные огня и сумасшедшего задора глаза, а здесь... а здесь была пустота. Страшная, чернильная пустота, которая затягивала в себя все живое, словно миниатюрная черная дыра.
А эта щетина? В кого его только превратили? В тень. Блеклую, измученную, серую тень - отголосок с чертами прежнего Доктора. Прежнего Грэхема Мордейна.
Вот только у Тарьи начисто пропали все слова, все, что она хотела ему сказать, по крайней мере на момент первой визуальной встречи спустя пять бесконечных лет. Но кое-какие слова она все же смогла произнести, иначе тогда Тарья не была бы Тарьей.
- Привет, Доктор.
Ты же ведь помнишь ее, Доктор. Ну посмотри в себя. Попробуй. Просто попробуй.
Тарья уже даже не плакала, у нее не было ни сил, ни эмоций, она смотрела на такого родного и такого далекого человека, и не могла ничего сказать, равно как и ничего сделать.