UNUSUAL

внешний вид;

Рождественская музыка доносилась изо всех магазинов, постоянно напоминая о том, что скоро рождество и время подумать о подарках для своих родных и близких. Но кому дарить от его лица? От лица Джеймса Сваровски. У него не осталось никого, кроме верного Френка Адлера и другой личной прислуги; а что делать Гилберту, который несколько лет подряд не может поздравить своих родителей, понимая, что это будет слишком больно. Но, что делать с его болью? Что делать с той болью, которая уже пару дней подряд обостряется с каждым разом, зачитывая постоянно одну и ту же статью.
Новость о гибели Мэдлен и ее маленькой дочери, убило все внутри Гилберта Найтрея. Разорвало в клочья. Разбило на несколько мелких кусков. Тело превратилось в пустой сосуд, без какого-либо напоминания о души. В его глазах ничего не читалось, кроме ненависти и презрения. Но к кому? К самому себе. Когда Гилберт решил «похоронить себя заживо», он не сомневался в своих родителях, понимая, что у них осталась Мэдлен и она не даст им погрузиться в депрессию, наоборот, своим частым присутствием, сестра отталкивала бы все плохие мысли, всячески обращая на себя их внимание. Но жизнь распорядилась иначе, явно намереваясь таким образом отомстить тому, кто ушел в мир мертвых совершенно живым и здоровым. И чтобы как-то удержать мирное равновесие, старуха с косой просто приходит за Мэдлен: забирает ее жизнь, а потом двойным ударом решает отделаться, просто забрав с собой Арианну. И никто не может ответить мужчине всего на один вопрос: почему? Хотя, поразмыслив немного на эту тему, он вспоминает о том, что остался на этой земле человек, кто сможет дать все ответы на поставленные вопросы. И, незамедлительно, Гилберт решает разыскать этого информатора.
На первое декабря у Джеймса Сваровски была запланирована маленькая вечеринка с подписанием нескольких контрактов; как утверждал Адлер, это был тот самый вечер, который никак нельзя было пропустить. И вроде бы, это не вина Гилберта, что настоящий Сваровски находится в реабилитационном центре, где тайно лечится от наркотической зависимости, но страдает все равно Найтрей. Ему нужно было появиться там, среди всех этих гостей, чтобы ни у кого не возникло даже мысли о том, что Джеймс съезжает с катушек. В последнее время, именно об этом кричали все таблоиды Америки, а Гилберту нужно было появляться как раз чуть ли не под заголовками, всем своим видом показывая, что у Сваровски все хорошо, просто он до сих пор не может отойти от смерти своего отца. Все бы ничего, если бы эту боль потери близкого человека, разделял только один из двойников. Но, к сожалению, в одно мгновение, Гилберт и сам стал окунаться в шкуру своего «близнеца», совершенно не понимая как с этим жить. Но в силу своего характера, который ожесточился с каждым годом, находясь вдали от знакомого мира, мужчина все-таки пошел, лицемерно улыбался, заключал контракты. Правда, последняя сделка была практически сорвана, после того, как Найтрей приказал разыскать Лайонела Ланкастера, чтобы поговорить с ним по душам. Когда нанятые агенты сообщили местонахождение разыскиваемого бывшего родственника, Гилберт-Джеймс, чуть ли не сорвался с места, но вовремя себя отдернул и заставил сидеть до конца. Он постукивал пальцами по столу переговоров, чем еще сильней раздражал своего оппонента; а когда один из сторонников предложил перенести сделку, Сваровски согласился и немедленно вызвал своего личного шофера.
Когда автомобиль приехал по указанному адресу, Гилберт-Джеймс долго всматривался в темные окна нужной квартиры. Отсутствие света говорило о том, что хозяина не было дома, и неизвестно, когда же тот появится. Но мужчина готов был ждать, хоть до конца и сам не понимал, как объяснит свое внезапное возвращение из мира мертвых. Впрочем, на фоне немного нетрезвого состояния, ибо Найтрей успел пригубить флягу с горячительным виски полностью, изменяя своим традициям пить только с колой, он уже получил толику бесстрашия и готов мириться с любыми ударами судьбы. Ему нужно было знать, КАК это случилось и почему, Лайонел Ланкастер, обещавший четыре года назад оберегать Мэдлен, не сдержал свое слово.
Когда у тебя есть двойник, имеющий обширный счет в банке, оценивающийся в н-ое количество евро, можно не беспокоиться о том, что попасть в закрытую квартиру, без хозяина, будет сложно. Нужные люди достали отличный ключ, который мог открыть все двери этого дома или даже квартала, без каких-либо следов взлома. Все чисто и стерильно, так что, Сваровски проскользнул без последствий и не славился репутацией взломщика и грабителя.
Оказавшись внутри квартиры Ланкастера, мужчина еще раз все проверил, есть ли кто дома, но, к счастью или не к счастью, все было пусто. Пару каких-то семейных фотографий на тумбочке говорили о том, что этот гад что-то пытается не забыть. С другой стороны, Гилберт зол на него, ну, а глядя сквозь свои пальцы, представлял, каково сейчас приходится Лайонелу. Побродив немного по квартире, Найтрей все-таки скидывает с себя пальто на диван, и, ослабив галстук, садится в кресло, которое стояло напротив входа. Так что, если кто-то будет входить, мужчина это заметит, но при этом, так удачно расположившись в тени, сам не сразу станет видимым. Это и было нужно Гилберту-Джеймсу, все-таки, какие бы смешанные чувства он не испытывал бы к кудрявому, ошарашить его с порога хотелось меньше всего.
Скажу честно, ждать Лайонела пришлось долго. Имея с собой маленькую флягу с виски, Гилберт не переставал в нее утыкаться, естественно, растягивая спиртное, делая маленькие глоточки. Смачивая горло, Сваровски не представлял, чем обернется для них эта встреча, особенно, когда одна из сторон, явно будет присутствовать не насовсем трезвую голову. Но когда в одну секунду стали слышаться щелчки от поворота ключа в замке, Гилберт заметно напрягся, сжимая в руках ту несчастную флягу и всматриваясь в нее так, будто бы выискивая там поддержки.
Когда Ланкастер появился на пороге своей квартиры и закрыл за собой дверь, мужчина в кресле не шелохнулся, выжидая подходящего момента. Он много раз репетировал эту сцену, прорабатывая каждую фразу досконально, но когда момент наступил в настоящем времени, весь сценарий мигом куда-то испарился и Найтрей остался наедине со своими перепутанными мыслями.
— Ну, здравствуй, предатель, — неожиданно сорвалось с уст Гилберта. — Готов встретиться со своим прошлым?
Он оторвал свои глаза от несчастной фляги, продолжая всматриваться в кромешную темноту, лишь фокусируя свой взгляд на преображающих человеческих чертах в свете луны. Это хорошо, что шторы были открыты и в квартире стоял всего лишь полумрак, что делало помещение не таким уж столь устрашающим и могильным. И хоть в одну секунду комната погрузилась в тишину, Найтрей мог отчетливо слышать биение своего сердца. Как бы он не старался сохранять спокойствие, дыхание все равно перехватывало в ожидании положенной реакции.