Отправлено: 14.10.13 09:23. Заголовок: Catch me if you can. I count to ten; 05.08.2013

Игроки квеста: Lisbeth O'Malley & Lionel Lancaster.
Место событий: дом Лисбет О'Мэлли.
Краткое описание сюжета: Призраки прошлого всегда находят нас тогда, когда мы меньше всего этого ждем. Как быть, если проснувшись однажды утром, ты находишь в своем доме многозначительное послание от человека, с которым, по-твоему мнению, давно покончено?

 Отправлено: 15.10.13 00:49. Заголовок: Самая страшная счита..

Внешний вид: домашние синие шорты, футболка со времен полицейской академии с надписью «O'Malley» на спине.

Самая страшная считалочка, известная Лисбет, была из «Кошмара на улице Вязов». Раз. Два. Фредди заберет тебя. Три. Четыре. Закрывайте дверь в квартире.
Перспектива быть схваченной неким Фредди — вымышленным убийцей из целой серии фильмов, Лисбет совсем не пугала. Она давно вышла из возраста, когда подобное кино может заставить человека биться в истерике от панического приступа страха. Более того, Лисбет давно не ощущала ничего подобного.
Ее жизнь не была наполнена бабочками и пони, но и чем-то ужасающим она также перестала быть. Позабыв о том, что значит просыпаться в холодном поту посреди ночи после тяжелого трудового дня в полиции, Лисбет нацелилась на выполнение обещания, данного отцу — жить хорошо. Она, будучи любящей дочерью, заверила Гарольда О'Мэлли (который не обладал сверхъестественными способностями, но, тем не менее, не хуже дочери распознавал ложь) что больше никогда не будет гоняться за негодяями, стараясь засадить их за решетку.
Это все в прошлом, пап, — клятвенно заверяла она, улыбаясь и кивая головой. Темные прямые волосы спадали на плечи, а отец гладил дочь по макушке, словной «его девочке» снова было не больше пяти. «Смотри мне, Лисбет, не подведи старого копа», — в шутку хмурился Гарольд О'Мэлли, раскрывая объятия и впуская в них единственного человека, который никогда его не бросит. То же самое Лисбет могла сказать о об отце. Они были друг другу спасением, ради которого стоило закрывать глаза на черные полосы, что временами омрачали жизнь, и верить в лучшее будущее.
«Верить, Лиз, очень важно».
И все, что оставалось Лисбет, так это продолжать жить так, как ее учил отец: быть честным человеком, не бояться трудностей и оставаться верной себе. Хорошо ли у нее это получалось? Люди, знавшие Элизабет О'Мэлли — которая любила, чтобы ее называли «Лисбет» — говорили, что хорошо. Себя же она со стороны никогда не оценивала. Слишком противоречивыми могут оказаться такие оценки. А заниматься самокопанием Лисбет не любила, хотя и делала это часто. Работать копом, защищать одних, сажать за решетку других, видеть насилие и боль, убивать и рисковать своей жизнью — возможно ли при таком насыщенном еженедельном графике вообще думать о чем-то, кроме совершенных ошибок и упущенных возможностях?
Изредка, но у Лисбет получалось. Когда ей нужен был совет, как жить дальше, она, взрослая и самостоятельная женщина, приходила к отцу и спрашивала о вещах, которые не научилась понимать даже за столько лет. Например, почему люди не ценят то, что у них есть. Лисбет ценила, по крайней мере, старалась. Прежде всего, ее главной ценностью был Гарольд О'Мэлли, и если он сказал, что пора уходить из детективов и искать более спокойную работу, значит, так и должно быть.
К слову, можно ли назвать работу в НЭШБ «более спокойной» тоже вопрос. Уж в последние месяцы беспокойства у Лисбет лишь прибавилось. Новые сотрудники (в особенности один конкретный новый сотрудник), новые начальники, старые правила. Вставать в шесть утра — не позже. Душ, потом кофе, затем утренняя газета по дороге до работы. После — раздача улыбок сотрудникам, чтобы те знали, что их босс еще не превратился в слишком безразличного начальника. Вместе с тем, обязательно выговор Ланкастеру, спор о чем-нибудь, а там и весь день проходит. И снова дом, холодная постель и будильник, поставленный на шесть утра.
Пять, шесть. Фредди хочет всех вас съесть.
Открывая глаза, поднимая тяжелые веки, Лисбет потирает виски пальцами, чувствуя, как болит голова. Назойливый будильник оповещает о том, что пора вставать, и О'Мэлли не остается ничего другого, как заставить себя протянуть руку в сторону звенящего предмета. Когда кнопка нажата и в комнате становится тихо, Лисбет упирается взглядом в потолок, в надежде разыскать там нечто интересное, но в итоге вынуждена повернуть голову набок и бездумно уставиться на коробку, что стоит на углу кровати. Ничего не понимая, О'Мэлли смотрит на предмет какое-то время, все еще приходя в себя ото сна, а затем наконец поднимается с постели, чтобы обойти кровать.
Семь. Восемь. Фредди к вам придет без спросу.
Глядя на коробку сверху вниз, возвышаясь над кроватью горой даже при своем совершенно маленьком росте, О'Мэлли осторожно дотрагивается до картона с боковой стороны коробки. Твердый, но почему-то мокрый. Убирая руку в сторону, Лисбет с интересом смотрит на свою ладонь. Что это, краска? В темноте ей не сразу удается распознать, чем на самом деле является бордовая жидкость, протекающая из под дна коробки. И прежде чем понять, что делать этого не стоит, О'Мэлли снимает крышку.
Девять. Десять. Никогда не спите, дети.

 Отправлено: 22.10.13 19:26. Заголовок: Внешний вид Вернувш..

Внешний вид

Вернувшись из Англии, он не стал продавать квартиру, в которой погибла его семья. Каждый вечер возвращался туда: проходил по тому месту, где обнаружил тело Мэдлен, а на кухне сидел там же, где в последний раз сидела Арианна, прежде чем умерла от удушья.
Когда-то он думал о том, чтобы избавится от этой квартиры раз и навсегда, распрощавшись с прошлым, но его всё время что-то останавливало. Он цеплялся за прошлое, будто бы это был какой-то спасительный прутик. Боялся, что если продаст квартиру, то потеряет ту еле уловимую связь со своими любимыми, что осталась после их гибели, раз и навсегда. Он не был готов отпустить их. К тому же, в этой квартире как-никак прошли счастливые девять лет его жизни. Но вспоминать беззаботные времена было с каждым днём всё труднее. Гораздо ярче ему запомнились последние дни его полноценной жизни, когда всё начало рушиться.
Он и сам не совсем понимал, как объяснить это чувство. Порой ему казалось, будто это какая-то разновидность самодеструкции – то, чем он занимается. Но когда он представлял, что раз и навсегда покончит со своим существованием в этих стенах… Он был уверен – стоит ему переехать и он тотчас же потеряет часть себя. Поэтому каждый вечер он возвращался.
Хотя Лео заметил, что в течение нескольких последних месяцев противоречие у него в душе заметно поугасло; что порой даже находясь в этой квартире, его разум не отягощён горечью прошлого. Время лечит? Он никогда не придавал большого значения этой фразе. А в тот злополучный год, когда лишился жены и дочери, и вовсе не мог предположить, что когда-нибудь в будущем сможет подавить в себе боль от потери. Тем не менее…
Или же дело не во времени, а в правильном месте? Кто знает, что было бы с ним, если бы год назад Лисбет не приняла его на работу. Всё-таки это было верным решением. Тогда впервые за многие месяцы он почувствовал себя в своей тарелке. А к настоящему времени он и вовсе не представлял своей жизни без этой работы. Кто бы мог подумать…
Конечно, он не придавал этому большое значение и смотрел на ситуацию поверхностно, не позволяя себе (или опасаясь?) зрить в корень, однако где-то глубоко-глубоко в душе он понимал, что дело далеко не только в самом процессе работы, но и в том, с кем ему приходиться работать. Лисбет О’Мэлли стала ему больше, чем просто начальником. Помимо брата, единственный человек, которому он верил и которого уважал. Которого ценил. И ради которого сорвался в такую рань практически на другой конец города.
Ещё до того, как нажать зелёную кнопку «принять вызов», он предчувствовал – что-то не так. Впрочем, быть может истинная причина заключалась в неприятном осадке после очередного беспокойного сна, из цепких лап которого Лео был вырван телефонным звонком, разрезавшим утреннюю тишину.
Он часто спал плохо. Полночи лежал вовсе без сна, погружённый в назойливые размышления и созерцание тёмного потолка, и засыпал лишь под утро, когда до рабочего дня оставалось совсем ничего. Так случилось и на этот раз. Сбитый с толку и удивлённый скорее не самому факту столь раннего звонка, а факту столь раннего звонка от Лисбет, Лео лениво потянулся к тумбочке, не догадываясь, насколько верным было его предчувствие.
Начальница обычно высказывалась по телефону довольно сдержанно, а информацию она ему сообщала кратко, но доходчиво. Сегодня же он услышал надломленный, полный ужаса голос, а отрывистые фразы, на первый взгляд, не несли собой никакой чёткой информации, однако до него быстро дошёл смысл сказанного.
Лайонел знал о некоторых достижениях жизни и карьеры Лисбет: любопытства ему было не занимать. Знал он и о самом известном её достижении – поимке Петвортского маньяка, который до этого долгое время терроризировал город. Поэтому услышав в сбивчивой речи женщины это имя, он вдруг ощутил то же самое, что почувствовал в тот момент, когда увидел Мэдлен, лежащей бездвижно на полу.
И сейчас, стоя напротив зеркала в спальне Лисбет, он чувствовал, как леденящий душу ужас расползается по телу. Он боролся с ним всю дорогу сюда, понимая, чем может обернуться его излишняя эмоциональность. Но невозможно лишить себя эмоций, особенно когда дело касается жизни близкого человека.
Плавно выведенные кровью линии, образовывающие цифру два, ложились на отражение Лайонела в зеркале. Рядом красовался такой же кровавый ноль. След ровно от трёх пальцев. И было очевидно, что человек, оставивший это послание, не слишком торопился, а аккуратно, можно даже сказать любовно вычерчивал число на гладкой поверхности зеркала, оставив на тумбочке под ним несколько капель крови. Ланкастер чуть подался вперёд, чтобы проверить, насколько свеж этот след. Вниз от вырисованного числа когда-то начали стекать красные струйки, но это движение уже давно остановилось, и кровь успела заметно подсохнуть. В любом случае всё произошедшее означало лишь одно: злоумышленник точно знал не только время, когда Лисбет ложится спать, но и тот временной промежуток, когда она спит достаточно крепко, чтобы не проснуться от шагов и шорохов в комнате. А это приводило к ещё одному пугающему выводу – за Лисбет следили и далеко не день-два.
Лео нахмурился и сделал глубокий вдох. Не для того он так долго провёл в изоляции от всего и вся, чтобы сейчас всё испортить. Теперь, зная врага (считай, себя) в лицо, он был обязан держать свою способность под контролем любой ценой. Но после Арианны жизнь никогда не сталкивала его с ситуацией, в которой это было бы так сложно. Увидев сегодня Лисбет, то, в каком она состоянии, он чуть ли не каждое новое мгновение думал о том, чтобы его способность ненароком не дала сбой; а каждый удар сердца грохотом отдавался в ушах. И он искал спасения в лихорадочном потоке мыслей и анализе произошедшего, хотя по-прежнему оставался напряжён всем телом.
В зеркале показалось отражение бледной Лисбет, появившейся на пороге комнаты. Когда в прошлом году он впервые увидел её, ему даже в голову не пришло, что она может оказаться главой отдела. А когда узнал о её прежнем месте работы, то пожалел, что судьба лишила его удовольствия понаблюдать за тем, как эта внешне хрупкая и миниатюрная женщина бегает за преступниками, заламывает им за спину руки и, щелкая наручниками, объявляет им об их правах. Это могло бы стать весьма занимательным зрелищем. Впрочем, очень скоро мисс О’Мэлли доказала, что далеко не так проста. И рука у неё твёрдая, вернее кулак, как успел однажды убедиться на своём опыте Лео. Но сейчас Лисбет выглядела совсем другим человеком. Загнанная в угол и не знающая, что ей делать. Она позвонила ему в надежде, что он знает?
- Пойдём, – сказал Лайонел, нахмурившись, - оставим это полиции.
По крайней мере, сам Ланкастер увидел всё, что было нужно увидеть. Он проводил Лисбет обратно на кухню, где остывала нетронутая кружка чая, которую он сделал для хозяйки квартиры, как только пришёл. Хотя было наивно полагать, что какой-то чай может её по-настоящему успокоить, но Лео очень не хотел, чтобы она вновь оказалась в осквернённой комнате.
- Он проделал кропотливую работу, - произнёс мужчина задумчиво, не сводя внимательных глаз с Лисбет. – И всё же в почерке есть изменения, да? Если я не ошибаюсь, самой последней его жертвой была какая-то актриса? В нашем случае этой связи не наблюдается, и на… – он чуть было не сказал «на голове в коробке», но вовремя спохватился, - на этой девушке нет никаких видимых внешних изменений, совершённых специально.
Сейчас Лайонел очень сожалел, что обладает лишь поверхностной информацией о том, что касалось Петвортского маньяка. Он знал лишь то, что когда-то писали в прессе и о чём Лисбет ему рассказывала (хотя стоит признать, что первый источник оказался куда информативнее). И сейчас он чувствовал себя бесполезным. Ему хотелось взять О’Мэлли за плечи, заглянуть ей в глаза и твёрдым голосом заверить, что это вовсе никакой не призрак прошлого, а всего лишь чокнутый безумец, решивший надеть на себя личину известного, наводящего ужас одним лишь своим именем, преступника. Ведь с одной стороны такую осторожность можно было объяснить и тем, что не слишком опытный человек ради красочного шоу досконально всё продумал, но в силу своей неопытности не мог не оставить следы. И наверняка в таком случае следственная группа непременно бы нашла в квартире улики, приведшие к тому, кто всё это совершил. Но Лео был не уверен в этом. Сказывался не только недостаток информации, но и состояние Лисбет. Она как никто другой знала это дело, знала убийцу, и вот сейчас она будто действительно верит, что это именно он. Восстал из мёртвых. И всё же…
- Прошло столько времени, - после небольшой паузы продолжил Ланкастер, опустив правую руку на плечо женщины и стараясь говорить уверенно. – Это вполне может оказаться подражатель, решивший вновь поднять шумиху вокруг старой темы. А с подражателями куда проще разобраться.
По крайней мере, пусть так и будет.

 Отправлено: 26.01.14 19:31. Заголовок: Позвонить Лайонелу б..

Позвонить Лайонелу было первой мыслью, пришедшей в голову Лисбет. Не в полицию, а именно Ланкастеру, словно он сумеет разобраться в деле гораздо лучше копов. Хотя, зная наблюдательность и острый ум мужчины, Лисбет этому бы не удивилась. Тем не менее, как любая порядочная гражданка, она была обязана позвонить именно в полицию. Но чем больше проходило времени, тем спутаннее становились мысли женщины. Она даже и не помнила толком, что сказала Ланкастеру, когда набрала его номер и услышала сонный голос на том конце провода. Вроде, пробормотала что-то вроде «он вернулся», а вот сумела ли пояснить, кто такой «он»...Лисбет не помнила, как и о чем говорила с Лео, что именно ему сказала и попросила ли его приехать. Кажется, попросила.
Полчаса, что она провела в одиночестве пока дожидалась Лео, казались целой вечностью. Чтобы не видеть «подарка», который ей оставил убийца, Лисбет вышла из спальни. Она прошла в ванную комнату и резко опустилась на холодный пол, из-за чего немного ударилась ногой. Сидеть здесь было куда лучше, чем там, в комнате, наполненной кровью очередной невинной жертвы маньяка, с которым Лисбет, как ей казалось, покончила много лет назад. На деле оказалось, что это совсем не так, и Петвортский мясник вернулся. От одной лишь мысли, что все это происходит наяву, Лисбет начинало тошнить. Она вся тряслась и не понимала, как такое вообще возможно. И лишь одна мысль могла хоть немного согреть ей душу — хорошо, что она съехала от отца, и что ему не пришлось видеть этот ужас.
А что, если бы она так и не купила этот домик, и жила бы с отцом? Что, если преступник вместо головы неизвестной жертвы засунул бы в ту коробку голову родного отца Лисбет? Нет. Нет. Нет. Думать об этом нельзя. Нельзя.
И вопрос, который теперь не давал покоя, так это «что же ему надо?». Зачем преступник вернулся? Почему так долго выжидал? Ради места? Так к чему вся эта игра, если он, побывав этой ночью в спальне Лисбет, мог легко убить женщину? Конечно, Лисбет понимала, для чего все это. Чтобы поиграть, чтобы напугать детектива, который когда-то ошибочно решил, что покончил с опасным серийным убийцей. На самом же деле оказалось, что Лисбет посадила не того. Как иронично, ведь именно это дело прославило детектива О'Мэлли. Если бы не поимка Петвортского маньяка, карьера Лисбет так и стояла бы на месте. О, как же она была горда собой, потому что сумела завершить начатое отцом. А теперь все это сводилось на «нет». Разумеется, О'Мэлли могла бы подумать, что это не тот же человек, что это какой-то подражатель или больной фанат. Но увидев эту голову, увидев надпись кровью, украсившую поверхность зеркала...Сомнений у Лисбет не осталось.
Когда приехал Лео, Лисбет все еще была в ванной лишь с той разницей, что она сумела подняться с кафельной плитки и попыталась привести себя в порядок — умылась, чтобы не было видно слез (хотя покрасневшие и опухшие глаза явно выдавали моральное состояние женщины). Лисбет не покидала ванную еще пару минут, пока Лайонел осматривал «место преступления». О'Мэлли знала, как работает ее напарник; ему нужно было пройтись, осмотреться, вглядеться в детали. Он всегда замечал гораздо больше важных вещей, нежели полиция или сама Лисбет. В этом был талант Лайонела — подмечать самое важное. Он мог разглядеть то, что лежало на поверхности и казалось совершенно ненужным, хотя на деле являлось ключевым. За это Лисбет и ценила Лайонела как работника.
Хотя, конечно, он не был просто коллегой или подчиненным. Они давно сблизились и перешли на новый уровень. Лисбет нравилось на него кричать каждый раз, когда он в чем-то провинится, а Лайонелу в свою очередь любил преподносить сюрпризы, после который Лисбет хотелось дать мужчине подзатыльник. Но это было здорово, и для О'Мэлли присутствие Лайонела рядом было подобно глотку свежего воздуха. С ним все становилось проще, но вместе с тем и запутаннее. Женщина не могла объяснить, что именно чувствует к Ланкастеру, поэтому предпочитала считать его своим другом. Ведь таких друзей, как он, найти очень непросто.
Выйдя навстречу Лайнелу, Лисбет попыталась не смотреть на кровавые следы, оставленные в ее комнате. Она с охотой приняла приглашение Ланкастера пройти на кухню, которая находилась на достаточно дальнем расстоянии от спальни. Усевшись за стол, Лисбет тут же сделала несколько глотков приготовленного Ланкастером чая. Хотя в такой ситуации было бы куда лучше выпить что-нибудь покрепче. Но и чай сойдет.
Слушая рассуждения Лео, женщина продолжала пить чай и лишь кивала в знак согласия со словами мужчины. Ее голова была забита таким вихрем суматошных мыслей, что сосредоточиться было просто невозможно. Впервые в жизни Лисбет О'Мэлли не могла взять себя в руки. Тем не менее, она понимала, что не имеет права вести себя как тряпка, и поэтому, допив чай всего за тридцать секунд, Лисбет сделала глубокий вдох-выдох, стараясь привести мысли в порядок. Затем она перевела взгляд на Лео. Сердце билось уже куда спокойнее, но неприятный осадок от увиденного пока никуда не исчез.
- Прости, я немного не в своей тарелке, - наконец заговорила она. Лисбет выставила руку локтем вперед и уперлась щекой в кулак. Каждая морщинка на лбу говорила о том, как сильно в этот момент напряжена О'Мэлли. Она некоторое время размышляла над словами, сказанными Лео, после чего вынесла свой неутешительный вердикт.
- Я не думаю, что это подражатель. - Лисбет пожала плечами. Каких-либо безоговорочных подтверждений своей теории у нее не было, и все-таки ощущения редко подводили женщину. - Я думаю это он. Я это чувствую. - Лисбет приложила ладонь ко лбу, прикрыв на мгновение глаза. Создавалось впечатление, будто у нее подскочила температура. И внезапно женщина вспомнила то, о чем совершенно забыла из-за состояния шока.
- Я не вызвала полицию! - Лисбет подскочила со стула. - Лео, если они узнают, что я звонила тебе до того, как доложила об убийстве...- совсем растерявшись, О'Мэлли начала судорожно искать телефон.