Отправлено: 16.06.13 13:37. Заголовок: что я делала, когда тебя не было; 25.01.2014

Игроки квеста: Damon Essex, Fiona Verrecas.
Место событий: квартира Фионы.
Краткое описание сюжета: последняя встреча «до» и первая встреча «после».

 Отправлено: 16.06.13 15:21. Заголовок: внешний вид: простая..

внешний вид: простая фланелевая рубашка, синие джинсы, теплые ботинки, темно-серая осенняя куртка расстегнута.

С каждым днем мир становится ему чуть более понятным.
С каждым «хорошим днем». Он так их и называет. Все становится проще, когда он с завидной периодичностью просыпается, осознавая, где он находится, что с ним и кто он теперь. Тогда он ведет себя спокойнее, меньше раздражается и даже идет на контакт с людьми, с которыми общаться совершенно не имеет желания. «Хорошие дни». В другие дни ему кажется, что все не менее (а порой и более) запутано, чем прежде. И от этой нескладываемой головоломки, словно паззла с красноречиво отсутствующими деталями, его начинает раздражающе подташнивать, что не помогает ему сохранять состояние «дзен», которое было бы не плохо поддерживать на людях. Врачи говорят, что это нормальная реакция его психики на все, что с ним произошло, используют умные термины, понимающе заглядывают в глаза, сочувственно улыбаются и говорят какие-то клишейные глупости, от которых ему (или им, кто знает) должно стать лучше. Только они говорят это Деймону Эссексу, печальному коматознику, которому они совершенно бесполезны, ведь единственный, кому они могли быть интересны - Энди Гамильтон - давно «покинул здание». Вайсу они не менее бесполезны.
Но это «хороший день». Первый «хороший день» на этой неделе и третий день за пределами клиники, из которой Эссекса выписали, как «стремительно поправляющегося» под расписку о прохождении реабилитации по тем-то, тем-то дням по такому-то адресу для бла-бла-бла. Да-да, конечно, до скорого. Его новый дом ожидаемо пуст и на удивление неуютен. Единственная комната светла и просторна, оборудована только диваном и одиноким скрипящим стулом. Спасибо на том. Холодильник в рабочем состоянии, но в нем бы повесилась мышь, если бы хотя бы она там была. Но Вайс готовить не умеет, а если это умел Энди Гамильтон, то от него этой информации как-то не поступало. Увы и ах.
Но теперь он – единсвенный жилец тела Энди Гамильтона. Его зовут Деймон Эссекс. И ему придется научиться хотя бы этому. И еще ему придется научиться пользоваться этим именем. Рано или поздно.

Он помнит, как пришел в ее дом в последний раз «до», стремясь разобраться в собственной голове и как-то подготовить свое возвращение, в случае удачи. Это официальная версия. На самом деле, Вайс как-то не надеялся на эту удачу и по этому «до» он никак не ставил в конец фразы.
Безоблачный вечер, приятная зимняя погода, усталое лицо Идена Хаксли и полупустая спортивная сумка из ближайшего магазина, шуршащая от находящихся в ней набросков, рисунков, эскизов, имеющая смешной вес для предмета такого внушительного размера разве что благодаря увесистой записной книжке.
Под пристальным взглядом Фионы, вынужденной отменить или перенесты все свои планы, он старается ничего не объяснять, так как не знает, как сложить сумасшедший дом в сухие предложения.
- ..пин-коды, кодовые слова, прочее – здесь, - Вайс не отрывает глаз от своего раскрытого бумажника, показывая его Белле открытое отделение на молнии с наскоро сложенным листком бумаги, - если тебе понадобятся средства, считай, что я даю тебе свое благословение.
Он натянуто улыбается, бросая бумажник на дно сумки, после, похлопав себя по карманам, наощупь отыскивая потертый мобильный телефон, отправляет его следом. Вот и все. Вот и вся его жизнь.
Он вручает ее Фионе, наконец встречаясь с ней взглядом, не представляя что еще сказать. Рассказывать ей всю историю со времен основания мира слишком долго и как-то не очень здорово, учитывая всевозможные «но», которыми наполнена его жизнь. Поэтому он просто надеется, что она не будет задавать ему вопросов, на которые любые ответы покажутся гнусной шуткой.
- Сохрани это для меня. А если что, считай подарком.

Сейчас все настолько иначе, что любое напоминание о прошлом отдается глухой болью в висках.
Вайс останавливается перед ее дверью, прерывисто вздыхая, восстанавливая в памяти цвета и ощущения, перед тем, как мрачно улыбнуться самому себе, доставая из кармана куртки гремящую баночку с обезболивающими. Там, за выкрашенным в забывшийся ему оттенок деревом, оставшаяся в кажущемся ему невероятно далеким прошлом жизнь. И Она. Ее жизнь, Ее дом, Ее холодный пол, на котором остаются следы от Ее босых ног.
Воспоминания накатывают удушливой волной и Вайсу кажется, что все это абсолютно идиотская идея. Сейчас он другой человек в теле другого человека с другой жизнью и совершенно другим миром, внутренним и внешним, чужим и незнакомым. И он не знает, а если честно опасается узнавать, насколько он, такой или прежний, нужен Ей в Ее мире.
И пока неуверенность, как жесткая насмешка, занимает его минуты, пальцы, кажется, сами складываются в кулак и троекратно стучат дверь, которая практически моментально распахивается, вынуждая его встретиться со своим единственным желанием и самым парадоксальным страхом.
Фиона, еще прекраснее, чем он помнит, замирает в дверном проеме, упираясь ладонью в косяк, смотрит ему в лицо с объяснимым недоверием, которое от чего-то забавляет его. Вот они и встретились, словно и не было этих дней.
- Я надеюсь, не помешал? – молодец. Классное приветствие. Вайс проклинает себя за эту фразу не меньше, чем за эту встречу. Не имея ни малейшего предположения, как можно в принципе построить этот разговор и объяснить ей кто он, как и что произошло, он предпочитает остаться инкогнито, чтобы оттянуть время и дать себе возможность решить, есть ли хотя бы малейший шанс на случившееся «после».

 Отправлено: 16.06.13 22:15. Заголовок: Она случайно задела ..

Она случайно задела рукой будильник, и тот с грохотом полетел на пол. Зато перестал верещать.
Фиона открыла сначала один глаз, затем второй, попытавшись последовательно вспомнить кто она такая, где находится и какой сегодня день недели. День недели выходной. По крайней мере лично у нее. Это не могло не быть поводом для радости, поэтому Верркэс позволила себе пролежать в задумчивом молчании еще несколько минут. Открыв глаза во второй раз, Фиона уставилась в потолок, с которого слетала побелка. Наткнувшись взглядом на перекосившуюся люстру, девушка поймала себя на мысли, что было бы неплохо в своем доме иметь сильные мужские руки, которые способны все это исправить. Было бы неплохо. Но их нет. И вряд ли будут. Она же проститутка, откуда ей иметь своего собственного постоянного мужчину? Никому не нужна, всеми покинутая. Ее ведь рано или поздно оставляют все. Даже он.
Повернувшись на бок, Фиона подумала о том, что мыслями из серии #жизньболь не сделает свою жизнь лучше. Ей необходимо забыть обо всем, подняться с кровати, которую пора уже давно отнести на помойку из-за ее скрипа (мужские руки и здесь пригодились бы), сделать себе кофе, пойти погулять, купить газету, сделать бумажный самолетик. Все, что угодно — это лучше, чем просто лежать и ждать, когда в твою дверь постучится судьба, протягивая в обеих руках заветный ключик от счастья. Или хотя бы конверт с деньгами.
Она заставила себя подняться еще через пять минут. Подняв злосчастный будильник с пола и поставив его на место, Фиона с досадой обнаружила, что он сломался. Блеск.
Все еще находясь в состоянии прострации, не понимая сколько сейчас времени, день или ночь, Верркэс направилась на кухню, решив, что кофе станет первым в ее сегодняшнем списке «сделать хоть что-нибудь». Проходя мимо распахнутого шкафа, девушка наткнулась глазами на сумку. Ту сумку, которую он оставил ей.

В тот вечер, когда Вайс снова без предупреждения пришел в ее дом (он часто так делал, а она не возражала), Фиона впервые по-настоящему испугалась того одиночества, которое преследует ее всю жизнь. Она не была близка с семьей, даже брат перестал ее навещать; лучший друг разорвал с ней отношения потому, что не вынес ее профессии. И только он, загадочный Вайс, ворвавшийся в жизнь девушки так стремительно, оставался рядом. Он никогда не говорил ничего обидного относительно того, как именно Верккэс зарабатывает на жизнь. Ему было все равно, как ей думалось. А даже если и нет, то он все равно не говорил ничего, что могло бы задеть ее чувства. С ним всегда было тепло, словно под большим махровым одеялом в холодную зимнюю ночь. Он не осуждал, не упрекал, не называл ее «шлюхой». В конце-концов он злился на нее за то, что она сама себя так называла.
– Вайс, – тихо шептала она, глядя на то, как он вертит перед ее носом сумкой со своими вещами. Ей было не ясно куда он уходит, почему и на долго ли. Но по его взгляду, который иногда была красноречивее любых слов, могла без труда прочесть – ему не нужно, чтобы она спрашивала. Вопросы, которые мучили ее, были готовы сорваться с языка, но даже в момент осознания того, что он уходит, Фиона не стала спрашивать слишком много.
– Ты вернешься? – конечно вернется, должен, просто обязан. Его вещи здесь, карточки, пароли, телефон...она сама здесь, черт возьми. Все еще здесь, куда еще ей деваться?
Ощущая как покалывает в висках от подступившей головной боли, Фиона пытается даже не смотреть на сумку, которую вынуждена взять в руки. Она ставит ее на пол, чтобы затем взять его ладони в свои и снова заглянуть ему в глаза.
– Вернешься? – повторяет она, сжимая пальцами его руки. Ну же, ответь, скажи что-нибудь, соври, если не уверен, что когда-нибудь снова переступишь порог этого дома. Все, что угодно, только не уходи молча.

Она вернулась в комнату, так и не дойдя до кухни, и озлобленно закрыла дверцу шкафа, чтобы не видеть эту проклятую сумку, напоминавшую ей о том, что Вайса все еще нет рядом. В этот момент раздался стук в дверь. Стук. Не звонок.
Фиона прошла ко входной двери и открыла ее, даже не посмотрев перед этим в глазок. На ней сейчас была простая белая футболка и шорты. Ноги, как и всегда босые, волосы растрепанные после сна. Мужчина же, стоявший напротив нее, был ей незнаком. Она попыталась припомнить, был ли среди ее клиентов кто-то похожий, и когда поняла, что не было, вопросительно приподняла одну бровь.
– Не особо, – ответила она, опираясь одной рукой о дверной косяк, а другой перекрывая проход в свою квартиру. – Вы кто?
Она склонила голову вбок и по привычке начала оценивающе рассматривать индивида, застывшего в проходе. Опрятный, шатен, высокий. Немного потерянный, словно вышел два часа назад из дома и до сих пор не сумел вспомнить, как попасть обратно. Такого рода незнакомцам хотелось налить кружку молока и накормить печеньем. Но вместо этого Верркэс лишь уточнила, – мы знакомы?

 Отправлено: 16.06.13 23:53. Заголовок: Кто она ему? Он не ..

Кто она ему?
Он не планировал к ней привязываться, более того, он никогда не планировал к кому-либо привязываться, учась на опыте своей изначальной личности, что силы в этом столько же, сколько и слабости и не имея ни малейшего желания проверять это на собственной шкуре. Что же, теперь он может с уверенностью заявить, что это предположение было верно во всех отношениях. Но он ни о чем не жалеет.
Случайная знакомая, которая сама того не ведая, а может и не желая, поселилась в его сердце, ненавязчиво и как-то навсегда. Может быть свою роль в этом сыграло ее природное очарование, может быть особенность их отношений, а может быть то, что она была его, только его. Фиона не имела никакого, даже самого отдаленного отношения к Идену Хаксли и его жизни, и не знает, насколько ценным является только то, что Вайсу не нужно ее с ним делить. Даже если ему приходилось делить ее с другими мужчинами.
И может быть ему хотелось бы это изменить (хотя кого он обманывает, конечно хотелось!) но их приятная особенность заключалась в том, что они принимали друг друга такими, какими они являлись, не обращая никакого внимания на сомнительные детали или кривые несостыковки. В одном Вайс был уверен: даже в тот момент, когда мир повернется к нему спиной, Фиона продолжит неотрывно смотреть ему в глаза. Это, в принципе, и случилось.

У нее теплые руки. У него они не успели согреться.
Он не умеет лгать, как-то не привык, повода никогда не было. И в этот раз, даже чувствуя в это какую-то мистическую необходимость, он с трудом может сложить все свои слабые надежды на удачу в желаемые ей слова. Это правда без указаний существующих «но».
- Вернусь, - и горечь в ее глазах отражает ее недоверие, - конечно вернусь.
Повинуясь неведомому ему инстинкту, Вайс перехватывает ее запястье и тянет на себя, вынуждая подойти ближе, чтобы он мог прижать ее к себе, совершенно отчаянно, убеждая их обоих в том, что у него просто нет другого выбора. Он должен уйти и просто обязан вернуться.
- Может потребоваться некоторое время, - голос не громче шепота, но на таком расстоянии больше и не требуется. Он скользит одной рукой с ее лопаток на поясницу, успокаивая, совершенно не предполагая откуда он знает, что это следует делать, - но как только смогу, я вернусь к тебе.
Он оставляет у нее все, к чему только может вернуться, понимая, что все эти вещи, бесполезные листы бумаги имеют ценность разве что для ее сокойствия, а не для того, чтобы забрать их если (то есть, когда) он сможет это сделать. Намного важнее, что здесь он оставляет ее.
Целуя Фиону в висок, Вайс закрывает глаза, силясь запомнить каждую деталь их настоящего, которое скоро безвозвратно уйдет в прошлое, твердя себе, что бы не случилось, выполнить свое обещание.

И все равно он забывает.
Глядя на нее сейчас он с трудом может восстановить в памяти оттенок ее волос или любимой губной помады. Теперь его мир окрашен в скучную палитру и ему невероятно жаль, что он никогда не сможет отвоевать эти воспоминания. Однако, это не мешает ему жадно изучать ее лицо, не в силах насмотреться. Она – ключ к самой тайне существования мира, существования Вайса, ключ к его внутреннему миру о котором он ничего не знал, пока не встретил ее на своем пути.
И не смог не влюбиться.
Ему в новинку не ощущать ее эмоций кожей, не иметь возможности уловить ее мысли, который порой направляли его сердце. Сейчас он не чувствует никого кроме самого себя и никогда он не чувтвовал себя живее, растеряннее, неувереннее, человечнее.
Стук, назойливый грохот сердца Энди Гамильтона (или Деймона Эссекса?) выводит его из оцепенения, словно напоминая о том, что это его жизнь и она еще не закончилась. Доказывая, что это тело его и оно также поддается необъяснимой магии Фиона Верркэс, как и его мысли.
- Наверное, - он отвечает спустя неловкую паузу, - в прошлой жизни.
Ему кажется, что он разучился дышать. Поэтому-ли голос кажется таким глухим и безэмоциональным?
Он улыбается Фионе, поневоле бросая взгляд за ее плечо, наскоро осматривая знакомое помещение. Здесь он провел самые счастливые моменты своей жизни. Бесспорно. И может быть сейчас оно отчего-то кажется ему потрепанным и неживым, от каждого, даже самого крошечного воспоминания ему кажется, что все потихоньку встает на свои места, все налаживается.
Кивнув в сторону покосившейся люстры, которая, кажется, еще немного и рискует упасть, украшая пол россыпью сияющих осколков, он снова встречается с Фионой взглядом, словно ее неведение нисколько его не смущает.
- Нужна помощь? – совершенно безобидный вопрос кажется даже немного детским и Вайс подкрепляет его тихим смешком, видя в глазах Верркэс все смешанные чувства мира, - за чашку кофе.
И за один только шанс оказаться рядом, вспомнить все, даже безвозвратно забытое. Оставить позади все бушующие сомнения и перестать жить чем-то ушедшим в историю. Это все равно больше не имеет значения.

 Отправлено: 17.06.13 01:45. Заголовок: – Ну ладно. Сама не ..

Когда тебя не было, милый, что-то происходило,
Точно происходило, но что — не помню в упор.

– Ну ладно.
Сама не понимая почему, она с легкостью впускает в свою квартиру этого незнакомого ей мужчину. Позволяет ему пройти, почувствовать себя гостем, которому даже нальют чашечку кофе. Ей не свойственно это безусловное доверие к незнакомцам, особенно к мужчинам — она ведь так ненавидит мужчин, в глубине души, за то что те всегда вытирают о женщин ноги. Кричат, бьют, заставляют заниматься самокопанием, доводят до истерик, причиняют боль.
Но этот парень пока ни в чем перед ней не провинился, поэтому она, забывая о своем как правило предвзятом отношении к «сильному полу», идет на уступки, соглашаясь на правила незнакомца. И все-таки не собирается забывать, что он — всего лишь гость в ее доме, и в любой момент, если поведет себя недостойно, окажется за его пределами. Ведь Фиона умеет влиять на чувства других людей. Особенно мужчин. В основном — мужчин. Благо и способность к этому располагает.
Она указывает незваному гостю на крючки, что висят при входе, чтобы он снял куртку и повесил ее туда. В квартире было тепло, даже жарко, и совсем не чувствовалась зима, стоявшая за окном. Фиона, не приспособленная к холоду, не любившая снег и ветер, редко выходила на улицу в такую погоду, предпочитая отсиживаться дома. Гостей к себе она тоже не водила, а клиенты не в счет — они гости, но они же платят за ее гостеприимство деньги. Друзей у девушки почти не было, близких тоже. Может быть как раз поэтому она так беззаботно позволила парню во фланелевой рубашке переступить порог своей квартиры. Захотелось общения, хоть какого-нибудь.
– Ты что из этих, – начала она, проходя в комнату и уводя гостя следом, – исповедующих буддизм? – Фиона остановилась прямиком под люстрой, которая в любой момент грозила свалиться ей на голову. Но она не боялась. Совсем. Может так было бы даже лучше. Люстра не слишком тяжелая, девушка отделалась бы небольшим сотрясением. Ну, максимум, потеряла бы память. Оно и к лучшему — может быть и Вайс наконец выберется из ее головы. – Веришь в прошлые жизни и все такое? - Ее голос слишком спокоен. Она словно беседует со старым другом, хотя по факту видит этого человека первый раз в жизни. Смотрит на него, не улыбаясь, но и не окатывая его волной холода и недоверия. Она чувствует себя немного уставшей даже несмотря на то, что поднялась с постели каких-то пять минут назад. Эта изматывающая усталость преследовала ее уже не первую неделю, и Фиона, похоже, просто смирилась.

Правда не со всем смириться было так легко. С уходом Вайса она смириться не могла. Не хотела. Не знала как. Дрожащими руками, хоть и теплыми, она в ответ обняла его тогда, чтобы почувствовать его тело. Уткнувшись лицом в его грудь, она снова ощущала себя маленькой девочкой, которую оставляют на долгое время, не желая брать с собой. И правда, он не может взять ее? Не может? Или не хочет?
Сколько бы она не обижалась, сколько бы не дула свои пухлые губы, это ничего не изменит. Конечно, он не может взять ее туда, куда идет. Наверное, его ждет что-то важное, что-то опасное, но жизненно-необходимое. Стал бы он оставлять ее ради чего-то другого? Фиона знала, что была Вайсу кислородом. Она знала это, потому что он сам стал ее воздухом, который хочется вбирать в легкие не для поддержания жизни, а для удовольствия.
Для тепла, которое расползается по телу, когда их руки переплетаются, а губы соприкасаются в поцелуе. Фионе никогда еще не хотелось целовать мужчину так сильно и так жадно, как она целовала Вайса. Каждое мгновение, проведенное с ним наедине, было важнее целой жизни. Она бы без сомнения отдала все что у нее было, лишь бы он никогда больше не выпускал ее из своих рук.
– Если не вернешься, я сама тебя отыщу, – отвечает она, когда он целует ее в висок. Ей так хорошо сейчас, что даже не хочется думать о необходимости расставаться с этим единственным важным в ее жизни человеком. – И тогда не рассчитывай на пощаду.
Она смеется. Ее смех звонкий и легкий, такой, каким она смеялась только рядом с Вайсом. Поднимая голову и заглядывая в его глаза, она дарит мужчине улыбку и тем самым говорит, как сильно будет его ждать. Ей, возможно, хотелось бы сказать еще кое-что. О том, что она чувствует к нему все это время. Но она молчит точно также, как не позволяет себе задавать лишних вопросов. Он и так знает, что именно она к нему чувствует. Правда?
– Ты ведь знаешь, что я о многом хочу спросить, – с ее губ сходит улыбка, как только девушка вновь допускает вероятность того, что больше никогда не увидит этого мужчину, – но я не буду. Я верю тебе. Ты меня понял? – ее голос вдруг становится на удивление серьезным, а брови сдвигаются друг к дружке, – помни это. Всегда.

Странным теперь было то, что она доверилась этому незнакомцу. В тот вечер она зареклась, что не станет доверять больше никому, кроме него. Сейчас же Фиона смотрела в эти, как ей казалось, добрые, мягкие глаза и думала, что готова довериться и им. Хотя бы немного. По крайней мере доверия на починку люстры точно хватит.
– Нужно что-нибудь? – спрашивает она, а потом тут же добавляет, – разумеется, нужно. – Она легонько ударяет себя ладонью по макушке, как бы показывая, что совсем не соображает этим днем. Или вечером? Идет на кухню и приносит оттуда стул, на который ее гостю предстоит подняться, чтобы достать до люстры. – Не бойся, он надежный. – улыбается и отходит в сторону. Пальцы начинают теребить пряди волос, накручивая их друг на друга. Фиона прикусывает нижнюю губу, наблюдая за мужчиной, и лишь сейчас подмечает, что слишком резко перешла с ним на «ты». Не важно. – И часто ты вот так ходишь по квартирам и чинишь чужие люстры? – Делает паузу и с подозрением смотрит на те самые «мужские руки», о которых думала еще так недавно.

 Отправлено: 24.06.13 16:59. Заголовок: Больше всего ему хоч..

Больше всего ему хочется прекратить этот цирк и стать самим собой.
Проблема только в том, что теперь у Вайса возникают некоторые сложности с пониманием собственной фигуры и ответом на простой вопрос «кто ты такой?». Возможно, ему проще сказать, кем он не является, хотя, кого он обманывает, ведь это и есть корень этой невероятно нелепой проблемы.
Он проходит в святая святых, квартиру Фионы, и его посещает смутное ощущение, что только от одного факта его нахождения в этих стенах, он снова напоминает себе самого себя, того, кем он был. И того, кем он был для нее.
Глубоко вздохнув, он наскоро оглядывает пространство – никакого любопытства, простое напоминание, и отставая на пару шагов следует за Верркэс, больше не сводя глаз с ее лопаток, заново знакомясь с ее манерами, наблюдая за незаметными жестами.
- Никакого буддизма. Я знаю, что они были.
У Вайса была, как минимум, одна. И эта жизнь, неполноценная и короткая, любая, какой ее не назови, стала значить хотя бы что-то только когда Она самовольно зашла в нее и расставила акцента на свои места. Забавно, как может развернуться все существование только благодаря чему-то, для чего, кажется, даже не придумали подходящего слова.
Забравшись на стул, отвечая Фионе красноречивой усмешкой на фразу о его надежности, Вайс осторожно касается ладонью правой руки одного из трех тонких пузатых плафонов, отличного от других разве что благородя едва заметной трещине у основания, удерживая люстру на месте, проверяя в это время расшатавшиеся крепления.
- Мой первый раз, - нараспев тянет Вайс, стараясь не отвлекаться на голос Верркэс (ну да, будто у него хоть раз это получалось), - может быть сделаю из этого карьеру, если будешь довольна результатом. А ты часто приглашаешь незнакомцев проводить ремонтно-спасательные операции?

Запомнит, навсегда запомнит.
Как и все свои невысказанные слова и произнесенные обещания. Потому что это не просто так, не что-то, что можно выкинуть из головы, чтобы ни чем не усложнять себе жизнь и продолжать свое существование, словно ничего и не было. Всегда было и всегда будет.
Ему не хочется оставлять ее не меньше, чем ей хочется отпускать его и эта синхронность чувств кажется более реальной и настоящей, чем вся его жизнь. Он бы задумался о этом, возможно даже поделился чем-то из этих мыслей с Фионой, но все это не для этого дня. У них будет время на эти глупости когда-нибудь еще.
Несколько раз благодарно кивнув, Вайс касается ее губ своими на краткое мгновение, понимая, что еще чуть-чуть и он бросит эту глупую затею, наплевав на все: на Джастис, на Идена Хаксли с его дочкой, на все обязательства и условия, просто потому что они не стоят ровным счетом ничего рядом с этой девушкой.
- Береги себя. И веди себя хорошо, - улыбка вместо прощания. Он делает шаг назад неохотно выпуская Фиону из своих объятий, - не провожай меня.
Потому что острая необходимость остаться душит его намного сильнее, чем ему хочется признаться.

Один из потемневших винтов сваливается ему в руку, стоило только прикоснуться, и Вайс неловко отправляет его в карман куртки, чтобы тот не продолжил свой путь на пол. Тяжесть люстры заметно увеличивается в его ладони, и это теперь кажется едва ли не единственным, что удерживает ее в настоящем состоянии. Замерев на мгновение, чтобы оценить ситуацию, он чуть поворачивает плафон.
- Еще понадобится отвертка.
Едва не глотнув штукатурки, легкой пылью слетевшей с потолка от осторожного движения, он морщится, искоса бросая взгляд на удаляющуюся из комнаты Фиону, когда люстра вновь заметно утяжеляется в руке, когда второй шуруп с характерным лязгом ударяется о пол, и Вайс вынужден резко схватить металлический карказ второй рукой, дабы удержать тяжелый предмет в руках. Холодное стекло лопается в ладони от сильного давления и чудо-ремонтник, шипя сквозь зубы, готов взмолиться, чтобы его с такой же радости не дернуло током. Только этого ему не хватало для полного счастья.
- Во-первых тебе лучше обуться, - невесело сообщает Вайс, встречая вернувшуюся Верркэс под симфонию из битого стекла. Он протягивает руку к долгожданной отвертке, стряхивая на пол оставшиеся осколки, - а во-вторых, видимо теперь я должен тебе и кофе и новую люстру. Эта теперь - только временная.
Он указывает под ноги девушке, которой приходится избегать бликующих участков на паркете, чтобы не получить неприятный порез. Приняв инструмент из ее рук, Вайс, убедившись, что ее путь назад проложен по прежнему, кажущемся безопасным маршрутом, закрепляет единственное уцелевшее крепление и берется за второе, достав шуруп из кармана, - очень осторожно, Фиона.
И только ввинтив его на половину, он замечает свой просчет. Слетевшее с губ имя. Замерев на мгновение, он задерживает дыхание – один, два, три – выдыхает и продолжает начатое.

 Отправлено: 22.08.13 20:31. Заголовок: Следя за каждым движ..

Следя за каждым движением незваного гостя, Фиона находит в них что-то знакомое. Она будто бы уже встречала этого человека, будто говорила с ним, изучала его повадки. Может быть в прошлой жизни, раз уж речь зашла о буддизме? Но его лицо. Этого лица она точно не знала и не видела, нет. У нее хорошая память, особенно на мужчин. Будь этот человек в ее доме прежде, она бы не забыла. Приветливый, вежливый, хозяйственный и симпатичный. Кажется, мужчина «все в одном флаконе» - просто мечта любой одинокой девушки. Где же ты был раньше, незнакомец?
Ее мысли прерывает битое стекло. Она переводит взгляд на него, не имея возможности не засмотреться. Красивыми, хоть и кривыми, осколками, оно лежит на полу перед ней, поблескивая, ловя со всех сторон блики. Верркэс улыбается и поднимает глаза на мистера умелые руки, который все еще возится с люстрой, пытаясь что-то в нее вкрутить. Было бы неплохо убедить его остаться на печенье, - думает она с улыбкой на губах. А почему бы и нет? Новые знакомства ей не помешают. Ей, может быть, есть с кем спать (по долгу работы), а вот от друга она бы не отказалась. Именно так. Фионе очень нужен друг.
- Может быть еще подыщешь мне новую кровать? А то у меня все руки не дойдут заменить ее на что-нибудь менее скрипящее, - улыбается она в ответ мужчине, обдумывая теперь и то, что со старой люстрой можно распрощаться. Ну что ж. Когда-то давно Фиона собиралась сделать капитальный ремонт в своей берлоге, и только невероятная лень останавливала ее каждый раз, как девушка намеревалась взяться за работу. Зато теперь есть реальный повод разобраться в старом хламе, переклеить обои и купить новую кровать, чтобы все это дружно упаковать в черные пакеты и вынести на улицу вместе со сломанной люстрой.
Решив воспользоваться советом, Фиона оглядывается по сторонам в поисках каких-нибудь домашних тапок. На глаза попадаются легкие летние сандалии, пристроившиеся в углу комнаты еще с прошлого года, так что Фионе ничего не остается, как обуть именно их. Продефилировав к углу комнаты, осторожно переступая осколки стекла, Фиона машинально кивает на предостережение, посланное ее новым знакомым-незнакомым (она все еще не поинтересовалась, как его зовут) свыше (с высоты табуретки). И лишь надев сандалии на ноги, Верккэс одернула себя от любых прочих мыслей, давая лишь одной из них остаться в голове, - какого черта он назвал меня Фионой?

Она старается запомнить в нем каждую мелочь: темную выглаженную рубашку, немного взъерошенные волосы, улыбку на губах, взмах ресниц, запах его одеколона. Рядом с ним она уже давно не Белла, рядом с ним она Фиона. Ей нравится быть собой, оставаться открытой и не бояться чего-то. Это чувство, словно все как надо, словно все хорошо, пришло к ней совсем недавно. Хотя, почему словно? Все так и есть. Когда он рядом. Фиона любит быть около него, любит чувствовать тяжесть его ладоней поверх своих хрупких плеч, любит утыкаться носом ему в грудь (потому что выше уткнуться носом у нее вряд ли получится из-за небольшого роста). Нравится чувствовать себя маленькой и хрупкой, нравится не бояться быть слабой. Он здесь, он рядом, он ни за что не даст ее в обиду - ей это известно. Это самое ценное, что у нее есть.
- И ты тоже, - говорит она, прислоняя пальцы к губам после поцелуя. Запомнить каждую деталь этого момента - вот чего она хочет. Фиона не глупая, она знает, что они увидятся не скоро. Ей нужно сохранить в памяти Вайса таким, каким он уходит сейчас, чтобы думая о нем каждую секунду своей жизни ярко представлять его образ. Смешно, но у нее ведь даже нет его фотографии. Совсем ничего, только глаза, которые пытаются не забыть.
Если он хочет, чтобы она не провожала его, она, пожалуй, так и сделает. Не нужно устраивать сцен, рыдать, биться в истерике и просить остаться. Она ведь знает, что он и сам не хочет уходить, и, наверное, если бы он мог, то так бы и поступил. Кто она такая, чтобы просить его о таком? Он лучше знает, что ему нужно, и даже если в данную минуту ему необходимо уйти, Фиона примет это и просто останется ждать. Здесь. В своей квартире. Одна.
- Тогда уходи так, будто вернешься завтра. - Фиона улыбается и приподнимается, чтобы в последний раз поцеловать эти губы. - Скоро увидимся, милый. - Легкая усмешка в попытке показать, что все хорошо. Нет, конечно, не хорошо. Но, может быть, именно в эту секунду Фионе удастся поверить в собственную ложь. Поэтому она отходит от Вайса, все также лучезарно улыбаясь ему. Пусть он тоже запомнит ее, но запомнит с улыбкой на губах. Шаг назад. Еще один. Фиона разворачивается и уходит в комнату, оставив Вайса в коридоре. О том, что он все-таки ушел, она узнает по щелчку дверного замка.

- Откуда ты знаешь мое имя? - Этот вопрос обрушивается на гостя, словно гром среди ясного неба. Девушка с подозрением смотрит на парня, скрещивая руки на груди. Нет. Она не говорила ему ничего, это точно. Она бы не стала называть своего имени кому-то, кто не назвал своего. Это не в ее правилах. Фиона. Белла. Не важно. Она всегда знает какое имя назвала и кому. Этому человеку он ничего не сказала, не могла, не стала бы. Тогда…?
В голове появилась целая тележка самых разных и не самых приятных мыслей и догадок, поэтому Фиона чуть ли не вжалась в стену, испуганно глядя на шатена. Откуда он вообще что-то о ней знает? Может кто-то подослал его? Конечно, наверняка…До чего глупо было поверить в добродушного незнакомца, решившего предложить свою помощь. - Я хочу чтобы ты ушел. Немедленно. - Она не из робкого десятка, но все равно напугана. Больше всего ее пугает то, что на самом деле не понимает, что происходит. Совершенно не владеет ситуацией, и это ее угнетает. Пожалуй, стоит радоваться хотя бы тому, что все это происходит на ее территории. - Дверь в той стороне, если ты вдруг забыл. А теперь вон. - Повторяет она, указывая рукой по направлению выхода и понимая, что впустить этого человека в свою квартиру было ошибкой.

 Отправлено: 28.08.13 00:08. Заголовок: Он все еще чувствует..

Он все еще чувствует себя немного неловко и странно без своей старой способности. Контролируемая связь с головами людей давала ему весомое преимущество в построении диалога и в контактах с окружающими в целом, позволяла просчитать свои действия на несколько шагов вперед и, если честно, больше походить на нормального человека с заметкой на полях, что ни разу не. Без этой связи он чувствует себя слепцом.
Раньше ему не требовалось задавать тысячу и один вопрос, чтоб разобраться в проблеме, потому что чужое подсознание с радостью подкидывало ему все требуемые детали, не оставляя необходимости для лишних телодвижений. Особенно полезным это было если вспомнить, что навыкам коммуникации взяться в нем просто неоткуда, а познания в разных сферах, кроме заложенных изначально, набираться следовало именно из окружающих, учитывая невозможность постоянного «управления» разделяемого тела.
Если для Идена Хаксли способность стала дикой новинкой, злой шуткой судьбы, которая сломала ему жизнь, то для его альтер-эго она была неотъемлемой частью жизни, частью его самого. Он знал о ней и умело ей обращался с самого начала, подчинив и использовав себе на благо, но никогда, ни-ког-да не задумывался, как живется людям, которые не обладают такими возможностями. Чтож, теперь он знает.
И это знание откликается в нем острым дискомфортом и непривычной фантомной болью, словно от ампутированной конечности, которой давно нет, а ощущения режут без ножа ее красноречивым отсутствием.
Даже сейчас.
Особенно сейчас.
Вайсу не нужна способность, ему даже не надо смотреть на Фиону, чтобы прочитать звонкий страх в голосе. Периферическое зрение подводит его, не давая понятной картины в действиях Верркэс, и когда, освободив одну руку, он вынужденно надевает очки и отчетливо видит разницу в собственном зрении и ними и без них. Очередное досадное напоминание об упущенных возможностях. Как тривиально.
Он не торопясь закрепляет люстру в потолке, прочно вкручивая шурупы, под аккомпанемент взволнованного голоса Фионы, ее ни то просьб, ни то приказов, вовсе не представляя, как себя повести.
- Хорошо, хорошо, - наконец отзывается Вайс в ответ на недвусмысленное движение рукой и требовательный тон. Он глубоко вздыхает, спускаясь на пол и, положив отвертку на стул, поднимает руки вверх в общепринятом жесте, призванном показать, что он не намерен провоцировать ее или делать какие-либо разрушительные действия, - я уйду.
Он не умеет решать такие проблемы. Что еще печальнее, он не знает, как сказать, что это он. Как вообще можно «ловко» объяснить это, не имея точной уверенности в том, что он сам знает, кем является?
Он хмурится, медленно опуская руки и кивает, не двигаясь с места, боясь спугнуть и так разнервничавшуюся Фиону. Он внимательно смотрит в ее глаза и на мгновение ему кажется, что она узнала его. Это мгновение растягивается в его воображении, но этого не достаточно, и как только он осознает, что это всего лишь иллюзия, Вайс позволяет себе осторожную улыбку.
- Эй, я всего лишь чертовски навязчивый клиент, которому когда-то не хватило одного твоего «уходи», - он слегка изменяет когда-то произнесенную им фразу, горько смесь в глубине души над собственным бессилием, - и который оставил тебе сумку с вещами в другой раз. Простую спортивную сумку. Обещал вернуться. Помнишь?
Вайс снимает очки, убирая их обратно во внутренний карман куртки, перемещая вес с одной ноги на другую, морщась от скрежета битого стекла под подошвами ботинок, просто потому, что не знает, что делать с собственным телом, которое кажется совершенно неуместным и неповоротливым, словно чужеродный организм, которым оно, наверное, и является.
- Я не знал как тебе сказать.. до сих пор не знаю.

 Отправлено: 09.01.14 23:24. Заголовок: Вот и все. Ее мир, к..

Вот и все.
Ее мир, который девушке так и не удалось склеить до конца, снова начинал трещать по швам. Вот и все.
Прощай спокойствие, до свидание забытье, здравствуй реальность, которой Фиона Верркэс так боялась. Хотя стоп. Говоря и спокойствии, я лукавлю. Не было в ее жизни никакого спокойствия точно также, как не было и стабильности, надежности и прочей дребедени, так необходимой для нормального существования. Что такое гармония, Фиона и вовсе позабыла, но за прошедшие месяцы, тянувшиеся бесконечно долго, она по крайней мере сумела смириться.
Ну или сумела себя убедить в этом. Не важно.
Глотая таблетки перед сном лишь ради того, чтобы не просыпаться про три-четыре раза за ночь, Фиона совершенно точно обратила себя в новую зависимость — зависимость от пилюль успокаивающих нервную систему. Что ж, не наркотики, не сигареты даже, да и не выпивка. Знаете как это бывает: когда зависишь от чего-то очень сильно, но по возникшим обстоятельствам должен от этого избавиться, существует один единственный верный способ. Этому ее жизнь научила — если хочешь покончить с одной зависимостью, подсядь на другую. А Фионе уж очень нужно было выкинуть из своей головы мужчину. Такая зависимость забывается с большим трудом, это факт. Но Фиона, отчаявшись, решив, что ее бросили, оставили в одиночестве раз и навсегда, принялась глотать пилюли, которые смягчали боль одиночества, а вместе с тем и головную боль.
Перед сном она обычно думала об одном: в голове девушки крутилась мысль, одна и та же, словно кто-то поставил пластинку на повтор. Она думала о том, что этот чертов мерзавец заставил ее привыкнуть к нему, а потом исчез. Привыкнуть, понимаете? Он как наркотик проник своим ядом в ее душу, а вместе с тем растекся по венам. И что теперь? Ей осталось лишь с надеждой смотреть в окошко, мечтая однажды разглядеть до боли знакомый силуэт, приближающийся к ее подъезду.
Но ожидание, как это известно, сильно утомляет.
- Я жду. Снова. - Тихо шепчет она себе под нос, все еще надеясь выпроводить незваного гостя. Ей так нужно, чтобы он ушел. Ей так не хочется, чтобы все это было правдой. Может быть, она снова чего-то не то приняла перед сном, и все это ей лишь мерещится? И нет в комнате никакого мастера на все руки, откуда-то знающего подробности, которые ему знать не положено. Это было бы так хорошо, так славно.
Но когда почти в упор смотришь на человека, непроизвольно заглядывая ему в глаза, и узнаешь в его чертах лица кого-то очень знакомого... кого-то, кто сдержал слово и все-таки вернулся, пускай произошло это позже, чем ты предполагала...
- Это шутка такая? - неуверенно глядя на мужчину, Фиона делает крошечный шаг назад, словно боится, что тот попытается приблизиться к ней. - В каком месте надо начинать смеяться? - Она делает еще один шаг и не замечает, как случайно наступает босой ногой на одну из разбитых стекляшек, лежавших на полу.
- Он ушел, его нет. Он ушел. - словно для себя самой повторила она, продолжая в упор смотреть на мужчину. Как можно видеть в незнакомых глазах отражение любимого человека? Она ведь никогда не видела этого «чинителя люстр» до сегодняшнего дня. Никогда. - И не нужно мне больше ничего говорить, что бы ты, Вы, не хотели мне сказать. - Непроизвольно Фиона все еще указывала рукой в сторону двери. - Потому что я тебя, Вас, не знаю. - Мотает головой, когда приходит осознание того, что она, похоже, окончательно спятила. Смотрит на незнакомца и видит его. Ей, наверное, нужна помощь специалиста, ведь обычно видеть в незнакомцах кого-то совершенно другого не к добру. А что скажет Робин? Младший брат будет навещать ее в психушке? Родители, наверное, вообще отрекутся от нерадивой дочери, которая мало того, что работает в не самой престижной сфере деятельности, так еще и с ума сошла. А она определенно спятила, потому что это не мог быть он. Просто не мог. Нет. Не-е-ет.
Не стоило пить так много таблеток. Ох, не стоило.
- Ау! - Фиона вдруг вскрикивает и нелепо приземляется на колени, упираясь ладонями в пол, наконец осознав, что последние секунд тридцать она буквально ходила по битому стеклу. - Ауч. Чертов ты, кем бы ты не был!
Верркэс сердито поднимает взгляд на молодого человека, быстро оглядывая его дурацкий свитер, его потертые джинсы, его нелепые кудрявые волосы. Разве это Вайс? Разве это хоть немного похоже на того мужчину, который однажды перевернул ее жизнь?
Нет.

 Отправлено: 10.01.14 00:09. Заголовок: Вайсу кажется, что к..

Вайсу кажется, что каждое его действие приносит одни разрушения.
Если честно, он просто боится пошевелиться.
Фиона кажется ему слабой, усталой, разбитой и потерянной. Даже более потерянной, чем он сам, замерший на этом пугающем уровне жизни между решительным ничем и неопределенным чем-то, что, однако, не сулит ему ничего хорошего. И он ругает себя, корит и ругает, не зная что ему делать, делать ли что-либо, если делать, то как..
Вопросы атакуют Вайса с новой силой и, весьма ожидаемо, его мысли наполняются мечтательными воспоминаниями об обезболивающем в кармане куртки, о паре чудных таблеток на дне желтой полупрозрачной пластиковой баночки, которые решат его проблемы через несколько минут после принятия. Но, не являясь Нео, который решает остаться ли в Матрице, или узнать «реальный мир», Вайс не делает решающий выбор.
То есть делает, но другой.
Он выбирает Фиону.
Вэрркэс тем временем почти срывается на крик, игнорируя острые осколки стекла под босыми ногами и повторяющиеся предупреждения Вайса, который в очередной раз ощущает душераздирающий укор совести – что-то настолько новое для него, что малейший укол, кажется, выбивает из него весь воздух разом.
Еще страшнее то, что он видит, что она узнает его в лице незнакомца, чувствует что-то знакомое, едва уловимое в чужом теле, которое сам Вайс все еще не может назвать своим. Она узнает его. И это пугает ее еще сильнее.
Фиона падает на колени. Оцепенение отпускает его, неподвижного долгие минуты, и дает возможность пересечь разделяющее их расстояние за считанные мгновения и, подхватив Верркэс на руки, опустить ее на скрипнувшую кровать.
- Так и не купила новую, да? – словно и не было всей предыдущей сцены, уточняет Вайс, криво улыбнувшись, - не важно. Замри и не двигайся. Аптечка все еще в ванной?
Как и она, он выбирает метод отрицания, надеясь, что рано или поздно (и чем раньше, если честно, тем лучше) Фиона остынет и попробует посмотреть на ситуацию другими глазами. Он не знает, как это сделать. Он сам не знает, какими глазами смотреть на все это.
Вайс смотрит на все со своей точки зрения глазами другого человека и являясь обладателем третьего имени.
Лучше не спрашивать у него такие вещи.
- Фиона, - он выдыхает почти сострадательно, вернувшись из ванной комнаты, прихватив из коридора удобные домашние тапки, сжимая в пальцах белую коробку аптечки и наблюдая за тем, как Верркэс предпринимает попытки встать, - перестань, - Вайс мягко, но настойчиво нажимает на хрупкое плечо, удостоверяясь в том, что Верркэс прямо в данную секунду не предпримет попытку к побегу, - если бы я хотел тебе навредить, я бы уже это сделал, верно? Подумай об этом.
Красноречиво вскинув брови, он дает мысли осесть в девичьей голове, прежде чем сесть на край кровати, отправив Фионе предупредительный взгляд, приподнять израненную ногу за лодыжку и опустить ее себе на колени. Вайс водружает очки на нос, смачивает вату антисептиком, вооружается пинцетом и некоторое время колдует над одной пяткой девушки, пока не принимается за другую.
Минуты тянутся. Они оба молчат.
И в этом молчании он ощущает ноты знакомой расслабленной атмосферы, которую Вайс мог разделять только с Фионой.
Интересно, она чувствует то же самое?
- И еще немного. Ощущение будет странное, - прикрыв глаза, он осторожно накрывает ладонями обе ступни Верркэс, сосредоточенно хмурится и замирает. Когда он открывает глаза, вместо глубоких порезов остаются крепко затянувшиеся рубцы, которые исчезнут до конца дня, - если соберешься вставать, обуйся.
В этом практически приказном тоне весь Вайс.
Он дает ей еще время. Ей и себе.
Возвращает в ванную аптечку, находит в углу кухни совок и щетку, заметает стекло, выкидывает его в мусорный ящик, ставит все на свои места, возвращается в комнату и замирает на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку.
- Я обещал вернуться, как только смогу, - спокойно подытоживает весь их разговор Вайс, пожимая плечами, упорно не глядя на Верркэс - нет ни одного «красивого» варианта, как бы я мог построить эту встречу. В любом случае, я где-то ошибся, - он безрадостно усмехается, - наверное, несколько раз.
Глубоко вздохнув, он встречается глазами с Фионой.
- Мне жаль, что так вышло.

 Отправлено: 19.01.14 19:16. Заголовок: С таблетками всегда ..

С таблетками всегда так: когда пьешь их слишком часто, то со временем перестаешь понимать, что реально, а что лишь плод твоего воображения. Наверное, и с Фионой случилось подобное, ведь иначе она не могла объяснить, каким образом Вайс оказался в ее квартире, но совершенно с чужим лицом.
А потом она вдруг вспомнила, что живет в чертовски сумасшедшем мире, где возможно практически все.
Предположив всего на мгновение, что этот мужчина — который был ей незнаком — все таки, действительно тот, кто однажды обещал вернуться, Веркэсс почувствовала сильную головную боль. Она даже перестала обращать внимание на голые израненные ступни. Ощущая себя персонажем чьего-то жуткого сна, девушка лишь настороженно смотрела на Вайса (?), когда тот опустил ее на кровать.
- Не купила, - ответила Фиона, при этом слабо улыбнувшись. - Я думала, что кровать нам стоило бы выбрать вместе.
Пока мужчина, назвавшийся Вайсом, ходил за аптечкой, Фиона усердно пыталась просверлить взглядом дыру в противоположной стене. Не получилось.
Попытавшись подняться на ноги, Фиона была вынуждена снова занять сидячее положение, так как вернувшийся из ванны Вайс (опять же, под вопросом) настойчиво нажал ладонью на ее плечо. Перестав предпринимать попытки к сопротивлению, Верккэс, все таки, решила, что беды никому не будет, если этот мужчина (который, оказывается, не только люстры чинить умеет, но еще и раны обрабатывать) намажет ее пятки зеленкой. Вряд ли от этого кто-то их них двоих пострадает.
Обошлось без зеленки.
- Ты тоже мутант. - Сказала Фиона, глядя на мужчину изучающим взглядом. По правде говоря, она понятия не имела, был ли мутантом Вайс. Тот, ее Вайс, знакомый и любимый. Этот момент его жизни ни тогда ни сейчас не был известен девушке. Впрочем, она также не представляла, был ли этот человек действительно тем, кем назвался. И пускай череда фактов, названных им, была весьма убедительна (он знал многое из того, о чем было известно Вайсу), Фионе до конца не верилось в реальность происходящего. Наверное потому, что раньше она с таким никогда не сталкивалась. И как это можно было бы объяснить? Пластика лица?
Пока Верккэс пыталась понять, что происходит, мужчина умудрился вернуть аптечку на прежнее место и даже собрать осколки, лежавшие на полу. Остановившись в нескольких метрах от Фионы, возле двери, он снова заговорил. Верккэс слушала, но, по правде говоря, мало что понимала. Она еще никогда не ощущала себя такой глупой и беспомощной.
Воспользовавшись советом и обув тапки, Фиона наконец поднялась на ноги. Она не спеша прошлась по комнате, заглянула в окно, отдернув штору, обнаружила, что сейчас, все таки, день; затем лишь подошла к мужчине и остановилась напротив него, скрестив руки на груди.
- Это правда ты? - с опаской в голосе спросила она. Может быть, это было действительно глупо — верить, что человек, стоявший перед ней, все тот же Вайс. А, может, еще глупее было бы не верить этому. Ведь всем известно, что глаза не обманешь, но и чувства тоже. Фиону они, по крайней мере, никогда не подводили. - Потому что ты совсем не похож на себя.
Ей снова пришлось пробежаться взглядом по его внешности. Красивый, пожалуй, с приятным мягким взглядом. Глаза, вроде, похожего цвета, но все равно другие. А что за человек прятался за этим виноватым взглядом, Фиона так и не могла понять. Говорят, что любимого можно узнать из тысячи лиц. Что ж, наверное с Фионой правда что-то не то, потому как узнать Вайса у нее не получалось.
- Даже если предположить, что я тебе верю, а это не совсем так, - она покачала головой, - я все равно не понимаю, как это возможно. - Фиона лишь пожала плечами. - Расскажи, что случилось. Ты из-за этого уходил? - Слишком много вопросов, которые появились в ту секунду, когда имя девушки случайно слетело с губ мужчины. И только один из них теперь интересовал блондинку сильнее всего. - Зачем?