Отправлено: 09.10.13 23:40. Заголовок: точка пустоты образована; 19.10.2013

Wade Lloyd with Hecate Hawkes

Счастье, наше с тобою счастье... оно где-то мерцает, словно исчезает, и я боюсь, правда боюсь, что его не станет? Смогу ли я защитить его? Смогу ли я защитить тебя? Нас?
Ты только дыши. Я стану сильнее. Я стану могущественнее. Если понадобится - суровее. Научусь убивать. Калечить. Только не исчезай, не надо...

 Отправлено: 23.10.13 06:54. Заголовок: - почему ты живёшь ..

- почему ты живёшь навязчиво?
- я сама по себе. бездомная.
- в город небо пришло. манящее.
- а манящее, значит тёмное.

Только не падай в темноту.
Схватка с самой собой на уровне подсознания. Там, за закрытыми веками, где никто тебя не увидит. Там, за закрытыми веками, где никто тебя не узнает. Стараться не падать вниз, но ты все куда-то летишь и летишь. Летишь и летишь. Борешься впервые не за свою собственную жизнь, нет, черт бы с ней. Борешься за маленькое сердечко. Оно бьется, и этот звук держит тебя в узде. Не дает тебе сдаться. Не дает тебе опустить руки.
Это как прыгать с тарзанки. Сначала тебе очень страшно, твое сердце бегом-бегом стучит в груди, и в какой-то момент тебе кажется, что оно сейчас так разгонится, что лопнет. И ты пока цепляешься за землю, стараешься не упасть. Но в какой-то момент сил сдерживать себя больше нет; и ты разжимаешь руки на перилах. И сколько бы ты не хотел остаться наверху, ты непременно летишь куда-то вниз.

Только не падай в темноту.
Прокручиваешь у себя в голове случившее, задаешься только одним вопросом «что же в этой жизни я сделала не так?».
Как? Как твой идеальный мир смог опять рухнуть? Каким чертовым образом ты опять смогла все сломать, Геката, мать твою, Хокс?! Злишься на саму себя. Пытаешься вспомнить последние несколько часов, пока стук маленького сердечка раздается в тишине. Саймон был там. Саймон был там не в первый раз. Ты встречала его в кафе, встречала в магазинах. Замечала запах его терпких духов в прохожих. Чувствовала его взгляд на автобусных остановках. Но страшнее всего было, когда ненароком, в проходящих мимо, замечала его, если рядом был Уэйд. И ноги вечно несли вас куда-нибудь, где было много народа. Свое любимое всегда оберегаешь слишком глупо, но слишком отчаянно. Саймон был шипящими губами в подворотне, когда схватил тебя за горло с неделю назад. А ты просто вышла купить молока. Он дышал тебе в ухо, придушивая и оставляя следы своих грубых пальцев на сжатых запястьях. Он говорил, что тебя не станет, Хокс. Он говорил, что испортит твою жизнь. Он говорил. Он предупреждал. А ты, глупая, не слушала. А ты, глупая, пыталась спасти, и молчала. Когда вернулась домой и у тебя подкашивались ноги. И когда вернулась домой, а у тебя слезы, как из ведра. И когда Уэйд подлетел к тебе, там, стоящей в дверях и рыдающей в пустоту. Что ты ответила, дурочка? Я беременна, мне можно плакать просто так.
Саймон был и в следующий день, и на следующий. И в каждый чертовый день этой чертовой недели. Он зажимал тебя повсюду, как будто следовал тенью. Он ладонями сжимал тебе лицо, чтобы ты не орала, дурочка. Говорил, что все будет хорошо, если ты вернешься. Чаще говорил, что все будет плохо. Если ты останешься. А что ты делала, дурочка? А ты, дурочка, молчала.
А когда было нужно, говорила, что ударилась.
Только не падай в темноту.
Саймон был и сегодня. Или уже вчера? Черт, Ллойд, вытащи меня отсюда. Помоги мне выкарабкаться из собственной головы. Давай, сделай что-нибудь! Дурочка, он не обязан расплачиваться за твои грехи. И там, совсем скоро, на смертном одре тебе припомнят все. И особенно это. Ты вышла за молоком. Врешь, конечно, в тихую покупала мороженое, и ела его, пока до дома шла. Ты вышла за молоком, взяв с собой только куртку и доллар. Саймон налетел, как буря в море – неожиданно и быстро. Заставил почти взвизгнуть. Он кричал тебе прямо в шею, что убьет тебя. Если ты не вернешься. Он орал тебе в шею, что убьет его. Если ты не вернешься. Он сжимал безымянный. Он прожигал глазами тонкое кольцо, пока ты, дурочка, шептала ему, что все будет хорошо. Что у него все будет хорошо. Безымянный он сломал первый, и только тогда ты поняла, что он не шутит. Он же не умеет шутить, Хокс, ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой. Ты уже чувствовала это. Ты это уже знала. Боль не кажется такой резкой. У тебя есть ради чего жить. Есть куда вернуться. Дурочка, ты начинаешь говорить. Ты говоришь «Я люблю тебя, Саймон», и тут же добавляешь, сжав брови на переносице «Отпусти меня». Он знает о чем ты. Он знает, что ты не вернешься. Турецкого мужчину бесит дурочка, кровь его вскипает в жилах. И ты закрываешь глаза.
Только не падай в темноту.
Брови кривятся, когда приходишь в себя. Открывать глаза пока не решаешься. Все о чем заботишься, все о чем боишься – стук. Маленькое сердце, что внутри тебя. Только бы не потерять. Слышишь его глуше, сбивчиво и отдаленно. Но слышишь. Только потом чувствуешь, что все тело ломит, оно болит. Тело болеет, но это не страшно. Страшно, что болит внутри. Не открываешь глаза. Боишься увидеть пустое место. Боишься, что его не стало. Что он ушел. В темноте ищешь руку его. Слабо и на ощупь изучаешь простынь под рукой. Ты не дома. Глаза щурятся, лапы дневного света режут заспанные глаза. Их выдуманный свет такой неправдоподобный. Такой лживый. Как и ты, дурочка. Пытаешься что-то сказать, но закашливаешься. Один глаз открывается хуже другого, вероятно он припух. Губы болят, вероятно разбиты. Все тело жжет старыми ударами. Чувствуешь его руку.
Уэйд, у меня ощущение, что я спала тысячу лет.
Уэйд, я просто хочу провалиться в сон.
Нарочно не смотришь на него. Догадываешься, каким лицом в очередной раз, тебя одарил Саймон. – Я же говорила, - давит из себя Геката, - Со мной лучше не связываться. Старается улыбнуться, но выходит это слишком отчаянно. Геката, пока еще Хокс, цепляется за его руку. Как будто он способен спасти её даже от армагедона. Даже от самого лихого конца света. Она цепляется за его пальцы.
Просто не хочет его отпускать.
Уэйд. Только не дай мне упасть в темноту.
Не дай.
Мне.
Упасть.

мы бы были безумно счастливы,
жаль, что это нелепый сон.
я бы там рисовала красками,
ты бы был в меня вечно влюблен.

 Отправлено: 18.12.13 15:06. Заголовок: Мы слушали океан и т..

Мы слушали океан и тревогу города,
крепко держались за руки и молчали,
мы зажигались, искрились, как порох
скомканными ночами.

Каждая секунда тянется подобно резине, которая плавится, не прерывается, не останавливается, не... Он сидит молча. Вначале в прихожей. Не обращая внимание на проходящих мимо людей. Не видя лица. Ни одно лицо. Он не слышит шаги. Не слышит голоса. Не слышит даже чей-то плачь где-то там, вдаль по коридору. Он сидит и молчит пока молоденькая медсестра не выходит и не говорит ему, что он может зайти к ней. Она смотрит на него с неким сочувствием, убеждает его в том, что и она, и их ребенок в порядке, только Уэйд почти не слышит её голоса после первого раза и смотрит на спящую девушку по ту сторону стекла. Она не двигается. Дышит ровно. На циферблате отражается два сердцебиение и Уэйд смотрит на эти линии, которые не останавливаются, мигают, рисуют иголки, а значит они живут.
Он сжимает её слабую ладонь в своей. Смотрит на свои пальцы, которые прежде всегда творили только лишь красоту, и сейчас понимает, что придется хотя бы раз выпачкать их в багровой жидкости, которая только с виду похожа на краску. Он понимает, что если этого не сделает, то пострадают они все. И она. И он. И это маленькое сердечко, что так испуганно бьется внутри неё. Теперь именно ему стоит быть и опорой, и силой, и верой, да всем, чем угодно, лишь бы они были в безопасности. Но она ведь такая упрямая, такая своенравная, самостоятельная... настолько, что иногда хочется и вовсе не отпускать её из вида, дабы лишний раз не потерять её, но она не любит, когда он переживает, поэтому часто оставляет его одного, словно позволяет жить ещё и своей жизнью, а не только ей, но она совершенно забывает, что без неё у него уже и нет никакой жизни. Вначале ему это просто не нравилось, но он думал, что это всё гормоны виноваты. Потом он начал переживать и замечал некие странности, которые сопровождались объяснениями вроде того, что она просто упала от неловкости или задела комод, но Уэйд подозревал, боялся, и как оказалось не зря...
Она открывает глаза и он смотрит на неё. Она не хочет, ей не нравится, что он смотрит на неё, но Уйэд не может отвести от неё взгляд, так как ему самому сейчас больно. Кажется, что каждая клетка ноет от той боли, которую испытывает Геката, и он ненавидит себя за то, что позволил этому случиться. Он ненавидит и себя. И этого засранца. Да, он прекрасно знает кто это сделал. Знает и готов заплатить его кровью. Готов вымарать руки в этой гнусной крови, так как у него ничего нет. Совершенно ничего нет кроме этой глупенькой девочки, которая возомнила себя супер героем и того сердечка, что бьется благодаря им.
-Не напрягайся, Кэт, - тихо шепчет он и мягко, очень бережно касается её губ своими, словно боится лишний раз причинить ей боль. – Всё в порядке, малыш в порядке, и ты... – он пытается не смотреть на её ушибы, - относительно в порядке, - он держит её руку в своей и так многое хочет сказать, но у него не получается заставить себя произнести и слово. Он понимает, что она не захочет выслушивать всё это, что она снова будет стоять на своем, что снова начнет твердить о том, что сама справится, что уже справилась, но Уэйд же прекрасно понимает, видит...
-Это он...да? – тихо, совсем тихо спрашивает Уэйд и снова не может на неё злиться, поэтому злится на самого себя. Он опускает голову, касаясь лбом её руки и тяжело вздыхает. Уэйд чувствует себя совершенно беспомощным если уж он не может защитить свою будущую жену и своего ребенка, который оказался так близко к смерти. Их спасло лишь чудо. Ничего более. Уэйд не верил в чудеса. До тех пор пока не встретил её... вот оно – очередное чудо...
Ему хочется верить в то, что это прекратится. Ему хочется надеяться, что не придется пачкаться в крови. Ему хочется верить...
Только вот реальность другая. И она говорит. Почти твердит обратное.
Уэйд подносит руку Гекаты к губам и вглядывается в её глаза.
Хочется злиться, но почему он не может этого сделать?