Отправлено: 17.10.13 19:01. Заголовок: let's go back to the start; 24.12.2013

Max Rosen and Helena Whitechapel

съемная квартира неподалеку от Winter Bridge на Wall_street; Рождественский сочельник.

В любом человеческом языке слишком много лишних,
необязательных слов и всегда не хватает нужных.

 Отправлено: 22.10.13 23:38. Заголовок: внешний вид: красный..

внешний вид: красный вязанный свитер с именем Макс на груди и Фрай на спине; джинсы и красные кеды; сверху пока что межсезонное серое пальто

Что может быть убедительнее секундной стрелки? Но малейшая радость или боль учит нас, что время податливо. Оно замедляется под воздействием одних чувств, разгоняется под напором других, а подчас вроде бы куда-то пропадает

Рождество — семейный праздник, время, когда необходимо проводить с близкими людьми. Росеном оно всегда ценилось более чем день Благодарения, он считал, что его самым подходящим временем для того чтобы простить и быть прощеным. И он едва не пропустил его. Почему? Потому, что был зол и потому, что в точности не мог решить, где хочет находиться в это Рождество, проведя слишком много времени в той застывшей во времени комнате со стикерами, которую создал несколько лет назад. Она была всегда, и до и после поезда и в ней еще несколько часов назад он был готов провести не одну Вечность, забыв обо всем, что происходит в мире вокруг. А потом позвонил Веренс. Только он один и мог, да еще Хелена, потому что только к ним Макс и Фрай были привязаны в этой временной ветки и только их телефонные звонки могли бы дойти до него сквозь континуум в тишину. Веренс просто поздравил его с Рождеством и Росен понял, что надо возвращаться. Не по тону голоса, не по смыслу слов, а просто потому, что впервые за несколько дней услышал другого человека. Сверился со стикерами и решил, что на семейном празднике в этом году будет какой-нибудь другой Макс или Фрай, а он вместо этого просто шагнул в пространственно-временной коридор навстречу Вечность, которая должна была направить его туда, куда ему нужнее всего. Вот так просто. Отдаться подсознательному, во власть Фрейда, которому конечно виднее у кого какие психические наклонности…
Оказался же он на пороге квартиры у Моста Зимы. Это было неудивительно. Прямо сейчас за дверью находилась та, для кого все еще продолжает биться сердце путешественника во времени. Причем зазря потому, что Ей этого не надо. Ей подавай совсем другое.
Самолеты, госпиталь и джаз. А свое сердце Росен мог засунуть себе, через любое естественное отверстие, главное чтобы там солнце не светило.
За всю жизнь Макс так и не научился делать только одну вещь, а именно — ругаться. Он предпочитал убегать от конфликтов, а не вступать в них и тем более решать. Решал за него Фрай, но тот тоже ненавидел словесные перепалки и предпочитал позволять Максу пользоваться старым дедовским способом решения всех проблем. А именно закричать и телепортироваться. Так было проще всего, наверное, особенно, в последнее время, когда сам Фрай потерял какой-либо интерес к жизни, отобранный у него проклятущим эффектом бабочки.
Хелена не знала, что стала причиной потери личностной идентификации во времени. Росен не хотел нагружать ее этим знанием и делать виноватой. Она ведь не просила дарить ей малахитовый кулон, не просила вытаскивать ее из петли, меняя прошлое, создавая временной коллапс, вмешиваясь в одно и тоже историческое событие дважды. Хелена ничего не обещала и ничего не требовала, поэтому нечего нагружать ее ненужными подробности жертвы, которую пришлось принести во благо ее жизни. И уж тем более давить на нее тем, что они теперь связаны так, что один без другого никак не может. Это проблемы Макса и Фрай, а не проблемы Хелены. Манипулировать кем-то было совсем не в духе Росена. Потому они и поругались, что объяснить ничего практически нельзя, вот и приходиться повторять как заведенный солдатик «не пущу».
Тогда он ляпнул: «ты моя» и это было уже совсем лишним. Как игрушку купил, но на самом деле смысл был не в этом. Надо было сказать «я твой», а получилось как всегда. Там где Максу недостает серьезности у Фрая в избытке деспотичности, а с девушкой еще только начавшей ощущать ветра свободы стоило быть мягче. Революционерка. Росен был, пожалуй, готов был для нее начать выбрасывать из окон мебель, а потом вставать под пули с флагом в руке. Он не ценил полеты, не ценил ветер в волосах и то, как узор страны с высоты отражать тринадцать первых штатов. Но он готов был поверить, что это действительно невообразимо красиво только потому, что Хелена считала это таковым. И он готов был поверить во что угодно только потому, что в это верила она. Единственное, он не мог позволить ей вернуться назад в прошлое. Это была маленькая слабость, которую невозможно было перебороть. Он не мог потерять человека, с которым был связан настолько сильно. Это было неправильно, Фрай понимал это. Но от этого только хуже потому, что сил отпустить Хелену не было. Это только в книгах пишут и в кино говорят: если любишь — отпусти. На самом деле если любишь, то хочет привязать предмет своей привязанности к кровати, чтобы не дай бог не ушла куда-нибудь, а потом не вернулась.
И все же на пороге Рождество, а в кармане лежит подарок. Подарок, от которого кровь стынет в жилах и пульс ускоряется в висках. Ради него пришлось сильно попотеть, благо все время мира было в руках у Росена, но сам факт того, что после всего он решил на то, чтобы сделать его — это чистой воды безумие. Малахитовый кулон в руках Хелены сломал всю его жизнь, разрушил его надежды, отнял любовь. И прямо сейчас он лежит в кармане куртки и Макс готовиться вручить его девушке, чтобы снова запустить цепную реакцию. Чтобы где-то в прошлом она могла снова сломать его, лишить его дома и времени. Кто готов пойти на такое? Любящий или просто псих?
Вздохнув, Росен снова переместился в пространстве, на этот раз всего на пару метров вперед, чтобы преодолеть запертую дверь в квартиру. Удивлению его не было предела потому, что в центре небольшой студии красовалась рождественская ёлка, и это было так необычно и по-домашнему. Хелена купила елку и нарядила ее, чтобы встретить рождение Христа. После всего случившегося это был как удар под дых.
Игрушек на ней было немного, но одна привлекла внимание Росена. Циферблат часов, старенький, не этого времени. Сделав несколько шагов к дереву, Макс коснулся вещицы рукой, а затем оттянул рукав куртки, обнажая запястье. На нем тоже красовался циферблат, очень похожий на игрушечный, только он был татуировкой, которую он сделал себе после выпускного в школе.

 Отправлено: 24.10.13 21:42. Заголовок: внешний вид: click h..

внешний вид: click here, волосы подняты и заколоты шпильками.

Рождеству в этом году предстояло быть унылым.
Это был факт, с которым, несмотря на все старания Хелены, сложно было поспорить. Ее семья далеко: аж на целых семьдесят лет в прошлом. А единственный человек в этом мире будущего, с которым она хотела бы провести этот праздник, сейчас неизвестно где. А ее гордость и обида мешала ей поднять трубку телефона и набрать тот самый номер, по которому можно было с ним связаться.
Конечно, не в характере Хелены унывать и поддаваться отчаянию, но она должна была признать – этот праздник определенно был одним из худших в ее жизни. Первое место по-прежнему занимало Рождество в прошлом году – первый семейный праздник в их семье, проведенный без отца. Точнее как в прошлом – то было Рождество 1943 года.
Но она старалась, действительно старалась как-то все исправить, потому что этот день в году был ее любимым. В этот день она по-прежнему могла ощущать себя ребенком, мечты которого непременно сбудутся, если она загадает нужное и, самое главное, правильное желание в эту ночь.
Ведь она по-прежнему не могла свыкнуться с мыслью, что она застряла в этом времени навсегда. Кто угодно, но только не она. Пусть это займет дни или месяцы, но так или иначе она вернется туда, где должна быть.
Но возможно, она все еще не до конца понимала, что она должна быть не там, куда она так стремится.
Хелена, как могла, старалась придать маленькой квартирке, в которой она сейчас жила, праздничный вид настолько, насколько позволяли ее способности.
Она купила небольшую елку неподалеку отсюда. Кудрявый паренек по имени Пол, который снимал квартиру в этом же доме, помог ей донести дерево до квартиры. Правда, почему-то он все выспрашивал, а нет ли у нее родственников здесь в округе.
Хелена приобрела пару игрушек, которые заняли свое место на ветках, и повесила старенький циферблат, который приобрела в местной лавке. Она любила вещи, на которых время оставило свой отпечаток. Старинные часы в этом плане завораживали ее вдвойне – они сами были отображением времени, и одновременно с этим поддавались его влиянию. В ее случае этот циферблат был отображением еще одной вещи – от семьи ее отделяло лишь время.
Рождественская ель, от которой веяло ароматом свежей хвои, принесла этой невзрачной на первой взгляд квартирке хоть какой-то вид дома. Теперь это место даже не выглядело временным пристанищем, которым оно казалось до этого.
Сейчас же девушка занималась тем, что варила глинтвейн. Обычно его приготовлением в их семье занимался отец, и будучи еще ребенком Хелена частенько наблюдала за его действиями и теперь пыталась повторить все.
Пряные запахи вперемешку с вином заполонили кухню и сладко пьянили голову. Сама же девушка тихо напевала себе рождественские мотивы за неимением проигрывателя. В комнате был телевизор, но композиции этого времени больше напоминали Хелене ор мартовских кошек, чем настоящую музыку. Поэтому в данном случае она предпочла обойтись «собственными силами», потому что абсолютная тишина ее угнетала.
Девушка еще раз склонилась над кастрюлькой, чтобы вдохнуть носом исходящие оттуда ароматы и перенестись хоть на пару секунд мыслями в моменты детства. И в этот момент она услышала скрип половиц от чужих шагов в ее квартире.
Возможно, ей все показалось, но, чтобы успокоить дурные предчувствия, которые в момент разыгрались внутри, Хелена все-таки решила пройти в комнату.
И замерла в дверях, увидев, кто решил составить ей компанию.
- Воспитанные люди сначала стучат в дверь и спрашивают разрешение, чтобы войти. И только потом топчутся ботинками по полу, – заметно нахмурившись, девушка вздернула подбородок и быстро скрестила руки на груди.
Она не подала виду, когда почувствовала, что внутри все перевернулось, а пульс резко участился, стоило Максу повернуться к ней лицом. Воспитание и привитые манеры давали о себе знать в те моменты, когда их, наоборот, следовало унять.
Обида, которые грызла ее с момента их ссоры, продолжала царапать ее своими острыми зубами, заставляя Хелену держаться на расстоянии от Росена.
Она ведь не отказывалась от него, ей хотелось, чтобы он был рядом с ней так долго, как только это возможно. Она никогда не говорила этого в слух, но ведь самое важное нужно чувствовать, а не говорить, не так ли?
Хелена хотела, чтобы он был вместе с ней в том мире, в ее времени, не здесь. Эгоистичное желание, возможно, но девушка и не пыталась оправдываться.
Но его бесконечные отказы вернуть ее обратно, а потом и слова «ты моя!», которые буквально сравнили ее с вещью, сделали свое дело, заставив ее вспыхнуть в считанные секунды и фактически вытолкнуть тогда Макса из квартиры.
И как итог всего этого – она застряла здесь, лишенная шанса вернуться обратно.
Сейчас ей так хотелось крикнуть «Уходи!», потому что воспоминания о прошедшей ссоре вновь сбились в кучу в ее голове, рождая данный порыв. Ее недостатком всегда было умение долго переживать обиды, но сейчас ей не хотелось ругаться. Все-таки это Рождество, самый чудесный праздник в этом году. Даже в этом мире.
Так что вместо этого она произнесла совсем другое.
- Зачем ты здесь? – Хелена стояла, выпрямившись, и даже не думала о том, чтобы прислониться плечом к косяку двери. Руки были по-прежнему скрещены на груди, а взгляд направлен прямиком на Макса, который все еще находился возле елки, которую она так заботливо украшала этим утром.

 Отправлено: 31.10.13 21:15. Заголовок: В комнате определенн..

В комнате определенно не хватало граммофона. Отчетливо ощущающийся дух иного времени казался не полным без музыки, но это, наверное, только Макс такой чувствительный.
Он собирался скинуть пальто, когда в комнату вошла Хелена. Ее шаги были не слышны, но девушка не стала долго церемониться с Росеном. Почувствовал укол вины, он опустил голову, посмотрев на свою обувь, которую конечно нельзя было назвать грязной. Если бы этот человек когда-нибудь перемещался при помощи ног — возможно. Только Макс почти всегда телепортировался и даже его пальто было по большей мере символическим и не подходило по сезону. Декабрь в Вашингтоне выдался не таким уж морозным, но последние дни перед Рождеством выпал снег и градусник услужливо опустился вниз, создавая правильный антураж праздничным выходным. Если бы Росен действительно попробовал сегодня пройтись по улице, как все нормальные люди, воспользовавшись общественным транспортом, он бы околел за считанные секунды. А так, посмотрите на него, стоит, даже щеки не раскраснелись. Хотя прямо сейчас не плохо бы ухнуть лицом в какой сугроб. Хелена одарила его столь холодным взглядом, что он возымел полностью противоположенное действие. Макс не застыл, а покраснел, почувствовав, как к скулам приливает кровь. Можно родиться в Америке, прожить в ней всю жизнь и даже грезить эмансипацией. Но как это чисто по-английски смотреть с укором и всей строгостью тысячелетий феодального строя и консервативно настроенной аристократии. Ни у кого кроме англичан никогда бы не получилось передать это так отчетливо.
Макс почувствовал, что он снова начинается злиться. Ни тебе привет, ни пока…лучше бы зашвырнула в него цветочным горшком, так он хотя бы мог понять, что она чувствует что-то.
— Прости — Фрай постарался, чтобы максимально обрезать фразу, которую собирался произнести Макс, после чего Росен со всем его содержимым телепортировался назад на лестничную площадку.
Позерство. Он громко постучал, затем снова переместился на этот раз просто сквозь дверь, заставив Хелену повернуться, чтобы иметь возможность продолжать испепелять его взглядом.
— Я могу войти? — он не дождался пока девушка что-то скажет и сделал шаг вперед, пытаясь при этом скинуть ботинки, как она того хотел. — Вот и славно, на улице ужасный холод, да еще и снег идет
Говорить о чем-то подобном было в стократ легче, чем о предмете их ссоры. Как я уже говорил, Росен не был из тех, кто умел бы ругаться в совершенстве и снова вступать на этот шаткий путь выяснения отношений ему ужасно не хотелось. Сочельник на дворе. Почему бы просто не пойти в кухню, принести гоголь-моголь или что она там готовила, сесть на диване возле ёлки и встретить праздник как подобает семье?
— наверное, потому, что мы не семья
[По крайней мере, пока.]
Между ними стоял тот неразрешенный вопрос о возвращении Хелены назад в свое время, и вряд ли от девушки можно было ожидать какой-либо снисходительности после всего. Макс сам виноват, что не хочет ничего рассказывать, не хочет давить. По-иному проблему все равно невозможно будет решить, но Росен не Росен, если не попробует сбежать от нее.
Он всегда и ото всего бежит. Это уже в самой его сущности.
Он почти закончил с ботинками, когда Хелена задала свой главный вопрос. Как намек на то, что можно было бы и не разуваться, хотя этих английских леди хрен поймешь.
— А куда мне было еще идти, незабвенная?
Росен теперь стоял босиком, красуясь красными рождественскими носками, но так и не успел снять пальто. Это было бы преступлением, продолжить раздеваться под этим строгим взглядом. Их необычный фиалковый цвет только усиливал холод. Он был какой-то синтетический этот цвет и совсем не теплый.
— У меня нет иного времени и места, кроме как здесь и сейчас
Если бы Хелена только знала, насколько правдивы были сейчас слова Макса. Она бы даже тогда не обрадовалась им. На земле существует, и когда-то существовало множество девушек, с которыми время от времени Росен сталкивался, путешествуя и сквозь пространство и сквозь время. Девушек действительно на Земле очень много. Красивых, не очень, рыжих…особенно Максу нравились рыжие, они прямо завораживали его. Но там были просто девушки. А для него теперь могла быть только одна Девушка. С большой буквы. И вокруг нее будет спиралью закручиваться жизнь Росена вопреки всему, включая здравый смысл и естественную природу вещей. Хелена этого не понимала, а вот для Макса и Фрая все было предельно ясно. Выше, лучших помыслов первой любви. И глубже чем стихи Блока и Цветаевой.
— Сегодня рождество — напомнил он. — Я хотел сделать тебе подарок

 Отправлено: 03.11.13 16:03. Заголовок: Присутствие Макса в ..

Присутствие Макса в ее квартире напомнило Хелене о том, чего же именно ей так не хватало. Ощущения дома. Не просто того места, где она ночует. А «дом» - как место, где ее кто-то ждет. Эта квартира была всего лишь ее временным пристанищем, не более. И даже рождественская елка не помогла избавиться от этого привкуса грусти, которая появляется, когда ты находишься не там, где должна.
Несмотря на обиду, таившуюся внутри нее, Макс, равно каки ее семья, был тем, к кому она хотела бы возвращаться раз за разом. Неважно куда и сколько времени спустя. Это могла быть скромная комнатушка на чердаке дома или противоположый уголок планеты. Мог пройти год или пять. Все это не имело значения, если бы там находился он. Ее дом был там, где был он. Это даже не нужно было понимать. Это необходимо было чувствовать сердцем.
Хелена молча наблюдала за всеми перемещениями Макса. За тем, как он исчез за дверью, чтобы через секунду вновь появиться перед ней. Теперь они стояли в коридоре, и Хелена предпочитала оставаться на расстоянии нескольких шагов. Так ей было спокойнее. И так она могла продолжать «держать взгляд», который, если бы мог, уже просверлил бы в Максе дыру.
Она сама не слишком понимала, чего именно она хочет, и как она должна поступить. Вытолкать Макса вон из квартиры или же, наоборот, попросить его остаться. В этом Хелена никак не могла определиться. Эти два желания разрывали ее изнутри, буквально как ангел и демон пытаются перетащить кого-то на свою сторону. Обида никуда не делась, и она заставляла ее порой совершать неправильный выбор.
Она обижалась на то, что он сказал ей при последней их встрече. На то, что он отказывался помочь ей вновь увидеть свою семью. На то, что он не пришел раньше, а ждал почти целый месяц, чтобы появиться вот так на Рождество. На то, что он вот так вот ведет себя сейчас здесь.
И весь этот снежный ком недопониманий и обид заставлял девушку сверлить Макса тем самым взглядом, которым частенько мать Хелены награждала ее саму, когда узнавала о ее проступках в школе. Все-таки генетика – поразительная вещь.
Но Росен, как упоминалось ранее, на самом деле был тем человеком, с которым она действительно хотела быть рядом в Рождество, если уж ей пока не суждено увидеть своих близких. Как говорится, бойтесь своих желаний. Вот он стоит перед ней, а она злится, безумно злится и готова самолично прогнать его и остаться в одиночестве в рождественскую ночь. Ну не глупая ли? Скорее слишком принципиальная, хотя сейчас эти слова являются синонимами.
На самом деле, ей было все равно, что он заявился в ее гостиную в обуви, но ей надо было придраться к чему-то, и выпустить пар. Но между ними стоял слишком серьезный вопрос, чтобы оставить его без внимания просто так. И никакие пустые и беззаботные фразы не заставят обойти его стороной.
- Например, туда, где ты пропадал почти целый месяц. Наверное, там неплохо, если ты задержался там настолько, – Хелена поджала губы и сильнее вцепилась пальцами в локти. Она начинала нервничать, и это было не к добру. Ведь у англичан в крови имеется такая черта характера как хладнокровность. С другой стороны, она наполовину американка, а ее отец был полной противоположностью строгих англичан…
Возможно, она вела себя слишком сурово после всего произошедшего. Но у нее не было абсолютно никакого чувства вины. Она ведь всего-навсего попросила вернуть ее домой, только и всего. Что мешает ему остаться рядом с ней там, в ее времени? Откуда такое сильное упрямство? На эти вопросы у Хелены не было ответов.
- Или туда, где продаются целые носки, или где хотя бы их могут зашить, – девушка переместила взгляд вниз, указывая глазами на причину ее слов.
Как девушка не старалась, она не смогла сдержать легкий смешок, потому что на одном из носков Росена сияла дырка, стоило парню снять обувь. Что ж, похоже, что мужчины одинаковы во все времена.
Но этот смешок был столь мимолетным, что могло показаться, что его и вовсе не было. Улыбка вновь разгладилась, а губы превратились в нитку, а на мгновение потеплевший взгляд вновь застыл.
Подарок. На Рождество было принято дарить подарки, но Хелена даже не рассчитывала получить его в этот праздник. Она в самом деле думала, что этот день она проведет в одиночестве, попивая пряный глинтвейн, от которого так маняще пахнет корицей… Она не строила никаких планов. Да и какие планы могут быть, если все ее стремления остались далеко позади. Отцовский кукурузник, страсть к полетам – все это осталось где-то в другом мире.
Это время славилось тем, что оно забирало все. Мечты, стремления и саму жизнь. Люди здесь не умели мечтать, они были слишком поглощены всевозможными техническими новинками и перестали стремиться к чему-либо. Она не хотела стать такой же. Она боялась этого.
- Мне ничего от тебя не нужно, – коротко произнесла Хелена, поведя плечами.
На самом деле, в глубине души ей страсть как хотелось узнать, что именно за подарок он ей приготовил, но на лице не дрогнула ни единая мышца, которая могла бы выдать ее.
- Ты пропадал целый месяц. Ты бросил меня здесь одну. В незнакомом городе, с незнакомыми людьми, в незнакомом времени. И теперь думаешь, что заявившись сюда вот просто так с подарком, я сделаю вид, что ничего и не было? - девушка начала входить в раж, из-за чего ее щеки запылали гневным румянцем, а глаза и вовсе начали гореть еще ярче. Не хватало разве что бьющейся посуды вокруг.