UNUSUAL

Внешний вид: растянутый серый свитер в катышках, лосины, теплые носки; волосы собраны в растрепавшийся со временем хвост.

Дарси поднимает очки в прямоугольной оправе за заушник и с усердием потирает уставшие глаза. Тонкая оболочка иссохлась от беспрерывного чтения документов, будто бы нарочно напечатанных столь мелким шрифтом. Она вздыхает, отводя взгляд от ставших ненавистными страниц с едва заметной печатью в левом углу «НЭШБ», и замечает себя на полу гостиной средь кипы учебников и трудов по биологии, генной инженерии, биохимии. Рядом с ногами, сложившимися пару часов назад в позу «лотоса» и оттого занемевшими, находит кружку с остывшим кофе, капли которого расплескались за тонкие стеклянные края и моментально впитались в запылившийся и потемневший от грязи ковер в замысловатых узорах. Женщина делает осторожный глоток, так, словно бы напитком может оказаться вовсе не кофе, морщится, но затем вновь припадает к кружке губами.
И такова вся ее жизнь.
В то время как сверстницы Гриффин без устали бегают на свидания, судачат о своей интимной жизни в узком кругу таких же внешне идеальных, как и сами, подруг, планируют свадьбы своей мечты обязательно с белоснежным платьем, красными розами и непременно четырехэтажным тортом, венчать который по всем правилам должны съедобные фигурки жениха и невесты с пугающими, точно у Чаки из одноименного фильма, улыбками, планируют рождение второго, а то и третьего ребенка, наш Доктор проводит свои лучшие годы в застенках лаборатории, пыльных библиотеках и собственной затхлой квартирке, изучая кипы бумаг и откладывая собственное счастье в дальний ящик.
Она уже давным-давно все пустила на самотек и распрощалась с тем, что в народе зовется «житейским счастьем», обвенчавшись с ненавистной организацией и посвятив жизнь науке. Вместо романтических ужинов Дарси предпочитает бары, вместо прогулок под луной – чье-то тепло на одну ночь без каких-либо обещаний и условий, способных усложнить и без того непростую жизнь. И Гриффин, по правде, все равно, желает ли кто-то нашить поверх ее одежды алую букву «А» - она уверена, что не совершает ничего криминального, ведь всего-навсего на условности, вроде свиданий, уходит слишком много времени, которое можно потратить на спасение чьей-то жизни.
Или, по крайней мере, на изучение материалов по проводимым организацией опытам, от которых у рыжего доктора голова идет кругом.
Поднявшись, поглаживая затекшие конечности, женщина перехватывает брошенный на диване планшет, листая приложения, и подмечает, что не спала уже более трех суток, вновь позабыв о времени. Шаркая ногами по полу и судорожно вспоминая, когда последний раз ела, проходя мимо большого напольного зеркала в дубовой оправе, останавливается, изумляясь собственному отражению. С той стороны на нее смотрит типичная лабораторная мышь, в которой не узнать первую красавицу школы. Рыжая бестия прячется за потускневшими глазами, темными кругами под ними, впалыми щеками. Дарси притрагивается к собственному лицу, прощупывая пальцами кости, делает шаг навстречу уродливому зазеркалью и пытается свыкнуться с увиденным.
Вот она, истина – в растрепавшемся хвосте и торчащих в разные стороны огненно-рыжих волосках, в мятом, потерявшем свою свежесть растянутом свитере, перманентно спадающим на левую сторону так, чтобы оголить бледное плечо, в строгих очках и потерянном взгляде голубых глаз.
Но удивление быстро проходит – у Доктора Гриффин нет на такие мелочи времени.
Она устало снимает очки и оставляет их на заваленной грязными вещами тумбе, проходит в кухню, открывает холодильник и достает бутылку красного початого вина. Наполняет бокал темно-багровой жидкостью, на манер истинных ценителей покачивая его за тонкую ножку и прислушиваясь к насыщенному аромату, а затем кидает на дно таблетку сильнодействующего снотворного, слушая, как шипит ее собственное лечебное зелье. И ей нет дела до пропечатанной жирным шрифтом строки «показания к применению» в неразвернутой инструкции. С толикой мазохизма, присущей каждому человеку, она осознанно травит себя в малых дозах, по чуть-чуть, постепенно.
Дарси Гриффин выпадает из мира вновь, когда единственный компаньон «TiVo» предлагает провести остатки вечера под шум ливня, гулко стучащего по окнам, и очередную слезливую мелодраму, где в итоге все у всех будет хорошо.
И вот уже когда ее глаза почти закрываются, а голова мягко опускается на подлокотник дивана, скромную квартиру поражает громкий стук в дверь.
Снотворное действует, и оттого женщине так тяжело вновь открыть глаза и подойти к двери, на ходу поправляя одежду и растирая уставшие, нуждающиеся в отдыхе, глаза. Но стоит ей только приоткрыть дверь на цепочке, как сон тут же пропадает.
- Ингрэм, Вы? – она бы скорее поверила в появление дьявола в собственной квартире, нежели профессора.