UNUSUAL

- irit & isaac -

мне давно хотелось это сделать. мне их жалко. их реально жалко за всё, что у них происходит. но я люблю...
поэтому... вот

ryan star - somebody's son
"Он стучит не меньше трех минут, на разные лады выкрикивая имя Айрит, - да плевать, Айзек уверен, что может упорствовать часами, днями, неделями, - он так и будет вбивать кулак в дверь, если понадобится, если это значит, что до Ай можно достучаться; Розенберг убежден в том, что никуда отсюда не уйдет, так искренне и отчаянно, что подобное подвешенное состояние быстро становится для него естественным, - а открывшая, наконец, Айрит в первую секунду вызывает почти недоумение; действительно?
Открыла? "

bellman - requiem
"-Исса... – кажется она не произносила его имени уже более ста лет. Челюсть нестерпимо болит, так как Айрит изо всех сил сжимает зубы и не знает как сказать всего того, что она должна сказать, что Айзек обязан узнать от неё. Возможно это побочный эффект блокировки мыслей, но она не в силах открыть свою голову для него и эта мысль ещё больше угнетает...
-Я... – наконец-то выдавливает она из себя, - я... я потеряла его... я его потеряла... – и не в силах сдержаться, Айрит разрывается от рыданий, после чего схватившись за его шею, она прижимается к нему и утыкается в его грудь. Розенберг понимает, что эти слова, которых она только что произнесла превратили в правду тот кошмар, которого она боялась, которого не смела признать, и вместе с тем осознает, что эта мысль облегчит страдания Айзека, но как быть ей? Она понимает, что в нём и погибель, и спасение её, поэтому не может ни оттолкнуть, ни обнять всецело, и так висит между двумя чувствами... в её поведении видны эти противоречия, когда она то прижимается к нему, то отводит взгляд в сторону и вытирает слезы. "

freddie dickson - the end
"Все это похоже на дурацкий кошмар, от которого не получается избавиться, - только этот кошмар оказался наяву, и выбраться оттуда Розенберги смогут исключительно сами, если захотят, если постараются; но как тут стараться, когда плечи Айрит сотрясаются от рыданий, а Айзек едва ли не в первый раз действительно не знает, что сказать такого, чтобы она успокоилась, - чтобы поверила ему, - чтобы поняла, что он никогда в жизни не захотел бы всего этого для нее, что невероятно жалеет о прошедших по раздельности днях, - можешь ничего не говорить, просто поверь мне, - наконец говорит Розенберг, понимая, что вряд ли дождется каких-то еще слов, каких-то объяснений; он и сам бы, впрочем, желал, чтобы объяснений не было, и Айрит просто обо всем бы забыла, - чтобы то, что ее так сильно мучает, ушло, и она просто перестала бы плакать, - я не враг тебе, честное слово, я тебе - не враг..."

thomas feiner & ulf jansson - bested bones
"Нет, Айзек, мы не в порядке, - нам не рассказывали, что к такому нужно быть готовыми; нам не рассказали, как вести себя без возможности слышать друг друга так, как остальные не могут.
Айзек думает, что телепатия - полная чушь; Айзек думает, - мы полные идиоты, раз столько лет считали себя круче других, - радовались выпавшей неизвестно почему именно нам возможности становиться одним целом по щелчку пальцев, - смеялись над теми, в чьи мысли так просто пролезть, покопаться в них, изменить все по своему усмотрению, по минутной, чтоб ее, блажи, - издевались над теми, в чью жизнь пролезали ради собственной забавы, ради мифических нужд, ради сиюминутных проблем, ради указаний Эрика Ломана; Айзек думает, - мы так упивались своей любовью, Айрит, мы чувствовали себя едва ли не богами, как же, мы Розенберги, у нас - способности, у нас - ум, у нас - сила, - Айрит, посмотри, посмотри же, как легко оказалось все это сломать. "

freddie dickson - shut us down
"Мам, я не слышу его и мне страшно...
Мам, я так привыкла слышать его голос в своей голове, что мне странно. Странно и пусто.
Мам, почему ты не научила нас жить по отдельности? Почему не сказала, что жить друг-другом не всегда хорошо, правильно, возможно?
Мам, он говорит, что любит меня, а я боюсь, что он возненавидит...
Мам, знаешь, я так скучаю по тебе. Даже не знаю, с чего вдруг заскучала, но мне правда не хватает тебя, так как я не умею жить без его голоса в своей голове, а разговаривать с ним иначе – так и не научилась.
Мам, мне так одиноко, мам...
Мам, мы прокляты, да, мам?
Мам, я так боюсь... мам, мне очень страшно...
Мам?! "

evi vine - in this moment
"Понимаешь?
Я не могу без тебя.
Мы что-то сломали.
Мы виноваты.
Я виноват.
Раз, два, три, четыре.
Айзек помогает сестре, стремясь освободиться от верхней одежды как можно быстрее, чтобы тут же прижать к себе Айрит еще крепче, - кажется, тут должно было быть холодно, но, - он не чувствует; Айзеку, скорее, становится жарко, и значит - они что-то делают правильно, - гул в ушах отступает на второй план перед близостью Айрит, от прикосновений которой Розенберг весь будто плавится, - черт, - он целует ее в губы, в шею, - спускается ниже, быстро, отрывисто, как будто кто-то заставляет время бежать быстрее, - вдруг резко опускается на колени, прижимаясь к животу сестры губами, - потом лбом, - прости меня, - выдыхает Айзек, впервые в жизни всерьез готовый послать все к чертям, позорно разрыдаться, - и понимая, что ему все равно, даже если именно это и произойдет, - черт, прости меня.
Повернув голову, Айзек целует выступающую над джинсами косточку на чужом бедре.
Стучит уже не в ушах.
Так громко стучит только сердце."

the frames rise
"-Если я ещё раз сбегу, - учащенное дыхание сбивает её, - привяжи меня к батарее, к кровати, к чему угодно, но только... – она прижимает его близко-близко, - никогда, слышишь, Исса? Больше никогда меня не отпускай! – это как обет. Проклятье, которое она наслала на них обоих. Уже через секунду Розенберг снова растворяется в поцелуе и чувствует жар по всему телу.
Я люблю тебя, люблю, слышишь? Веришь? Только не отпускай меня, Исса! Никогда, никогда не отпускай меня и не дай мне уйти, иначе я умру, слышишь? Я без тебя... меня нет без тебя, Исса, просто нет.
И впервые за это долгое время, она говорит с ним не произнеся ни одно слово вслух.
И неважно. Всё уже неважно. Лишь бы рядом... лишь бы вместе. "

greg laswell - your ghost
"Действия помогают куда лучше любых слов, - подтвержденный веками принцип; Айзек не замечает, как они успели добраться до кровати, не замечает плачевного состояния мебели, не обращает больше внимания на гнетущую обстановку, - есть Айрит, ее глаза, ее губы, ее кожа, ее пальцы, ее ноги, ее грудь, - Айзек мог бы продолжать до бесконечности, если бы его просили перечислить все, что он любит в девушке, - все, что он хочет в ней, - этот список бы действительно никогда не закончился; он освобождает их от оставшейся одежды, потому что медлить больше невозможно.
Ни единой секунды. "